Неужели ты действительно полагаешь, что мне вздумается бежать? Бросить ее?
– Ты сможешь видеться с Мэри столько, сколько пожелаешь. Мы просто хотим знать, где ты находишься. Нам бы не хотелось, чтобы ты уехал из города… – многозначительная пауза зависла в воздухе, – снова.
– Сукин сын! Ты отправляешь меня обратно за решетку! Вскочив с кушетки, Майкл бросился на Буша, однако Тэл перехватил его. Молодой полицейский ударил Майкла, сильно, несколько раз, в голову и в корпус, прежде чем тот успел опомниться. Майкл рухнул на пол, и Тэл занес правую ногу, чтобы лягнуть его по голове. Однако этого удара так и не последовало. Схватив Тэла за плечи, Буш отшвырнул его в противоположный угол комнаты.
Буш был не в силах трезво рассуждать; в вихре бешеных эмоций он смотрел на распростертого на полу Майкла, корчащегося от боли.
Поднявшись на ноги, Тэл отряхнулся и посмотрел на Майкла.
– Такому отребью, как ты, место в яме шесть футов на два. Ты сгниешь там заживо, а твоя жена умрет в одиночестве…
В мгновение ока Буш очутился лицом к лицу со своим напарником; его голос дрожал от ярости.
– Подожди меня в коридоре, – прорычал он. – Уходи, живо!
После того как Тэл вышел, Буш попытался помочь Майклу встать, но тот с вызовом отстранил его руку.
– Майкл, я ничего не мог поделать. Закон есть закон. Я не могу бесконечно тебя прикрывать. В случае чего мне тоже здорово достанется.
Какие бы теплые чувства ни питал Буш к другу, у него есть жена и дети. Если с ним что-либо случится, кто будет заботиться о них? Но пусть он готов раз в жизни забыть служебный долг ради друга, о том, что Майкл нарушил условия досрочного освобождения, известно, и не только ему. Можно не сомневаться: Тэл заложит их обоих, хотя бы из чистого злорадства.
– Дружище, болезнь Мэри толкнула тебя к самой черте. Я объясню это судье. Уверен, он ограничится самым легким наказанием. Извини.
– Ты даже не представляешь себе, что ты сделал.
Слова Майкла резали Буша, словно острый нож – сливочное масло. Вытерев кровь из разбитого носа, Майкл отвернулся.
У Буша перехватило дыхание. Он стоял и молча смотрел на друга. Наконец, не сказав ни слова, вышел.
* * *
Мэри крепко спала, уютно устроившись в объятиях Майкла. Он осторожно скользнул к ней в кровать, вроде бы для того, чтобы утешить, но на самом деле ему отчаянно хотелось в ее присутствии обрести успокоение самому, снова ощутить прикосновение ее тела. Майкл до сих пор еще не придумал, как сказать Мэри о том, что ему предстоит опять уехать. Как объяснить любимой женщине, что ты собираешься ее покинуть?
Майкл спрятал непрошеное украшение на лодыжке под носком и надел самые мешковатые штаны, скрывшие выпуклый нарост. Серая коробочка, размером чуть больше пачки сигарет, была закреплена на ноге с помощью пластмассового браслета и защитной защелки. При каждом шаге устройство напоминало о себе, ерзая по коже. Майкл был волен видеться с Мэри сколько заблагорассудится – при условии, что он каждый раз будет звонить в полицию и предупреждать о своих перемещениях. Именно так он и поступил, выходя из дома.
– Отдел наблюдения за условно-досрочно освобожденными, – ответила женщина-полицейский.
– Говорит Сент-Пьер. – Майкл звонил из квартиры. – Отправляюсь навестить жену в клинику.
– Подтверждаю получение предупреждения, мистер Сент-Пьер. Пожалуйста, позвоните нам, когда прибудете в клинику.
«Все так строго», – мысленно отметил Майкл. Отдел наблюдения отслеживает все его передвижения в границах города. Если он покидает пределы квартиры, ему необходимо ежечасно докладывать о своем местонахождении. А если устройство будет снято или повреждено или же он окажется за пределами города, его немедленно арестуют за нарушение условий досрочного освобождения. Интересно, а что будет, если отдел наблюдения проследит за его передвижениями до борта самолета и за пределы страны?
Майкл приехал в клинику как раз в тот момент, когда у Мэри закончился сеанс радиационной терапии. Они с Майклом решили продолжать курс лечения. В любом случае это позволит выиграть хоть немного времени. К тому же, как знать, каких только чудес не бывает.
Они скромно позавтракали вареными яйцами и колбасой, которые Майкл купил по пути в клинику. Разговор не клеился. Из Майкла никогда не получился бы игрок в покер: Мэри за версту видела у него на лице горе, и это только делало атмосферу между ними еще более натянутой.
– Тебя что-то гложет. Я вижу это по глазам. Что бы это ни было, так сильно переживать не нужно, – Мэри выдавила улыбку, – особенно если вспомнить про все остальное.
– Мне надо будет опять уехать. – Майкл стыдливо потупил голову; никогда еще слова не давались ему с таким трудом. – Всего на несколько дней…
– Так вот что тебя беспокоит? – чуть ли не рассмеялась Мэри. – Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Обо мне здесь жуть как заботятся. – Она взяла его за руку. – Только возвращайся.
– Обязательно вернусь.
Облегчение захлестнуло его. Он вернется. – Знаю.
Мэри поцеловала его. Майкл ощутил, что она дрожит. Сняв спортивную куртку, он набросил ее Мэри на плечи. Та укуталась в куртку, впитывая тепло его тела, вдыхая его запах. Казалось, это придало ей жизненных сил; в последнее время она повадилась надевать рубашки и куртки Майкла, находя их чем-то вроде защитного покрывала.
Майкл мысленно отметил, что за последние двадцать четыре часа Мэри здорово сдала. Казалось, после того как она узнала свой приговор, болезнь набросилась на нее с удвоенной яростью.
Поэтому Майкл провел последний час, лежа рядом с женой.
– Всего на несколько дней, – прошептал он, видя, что она засыпает.
Мэри ничего не ответила, даже не пошевелилась. Возможно, это было и к лучшему. Майкл продолжал тихим голосом:
– Ты мне так нужна… я думал, что спасаю тебя… но в действительности только все испортил. И вот сейчас мне нужно исправить свои ошибки… – Он нежно прикоснулся ладонью к ее лбу. – Я прошу только об одном: верь мне.
Не открывая глаз, Мэри пошевелилась и слабо пожала Майклу руку. Уткнувшись ему в шею, она обвила его руками и едва слышно прошептала:
– Я всегда буду тебе верить.
– Никто ничего не говорил о том, что придется околевать от холода, – проворчала Джейн Арлидж, порывисто потирая руки, чтобы согреться. Никто не предупредил ее о том, что в конце июня может понадобиться свитер. Когда ей па прошлой неделе выдавали новенькую синюю форму, можно было бы добавить и что-нибудь теплое.
– Пятьдесят два градуса по Фаренгейту, всего пятьдесят два холодных, ледяных градуса.
Самоуверенная девушка-полицейский сидела перед целой стеной видеомониторов – всего их было не меньше тридцати. Каждый монитор был аккуратно подписан, на каждом экране закреплен лист кальки с подробным планом внутренних помещений, по которым перемещалась маленькая зеленая точка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Ты сможешь видеться с Мэри столько, сколько пожелаешь. Мы просто хотим знать, где ты находишься. Нам бы не хотелось, чтобы ты уехал из города… – многозначительная пауза зависла в воздухе, – снова.
– Сукин сын! Ты отправляешь меня обратно за решетку! Вскочив с кушетки, Майкл бросился на Буша, однако Тэл перехватил его. Молодой полицейский ударил Майкла, сильно, несколько раз, в голову и в корпус, прежде чем тот успел опомниться. Майкл рухнул на пол, и Тэл занес правую ногу, чтобы лягнуть его по голове. Однако этого удара так и не последовало. Схватив Тэла за плечи, Буш отшвырнул его в противоположный угол комнаты.
Буш был не в силах трезво рассуждать; в вихре бешеных эмоций он смотрел на распростертого на полу Майкла, корчащегося от боли.
Поднявшись на ноги, Тэл отряхнулся и посмотрел на Майкла.
– Такому отребью, как ты, место в яме шесть футов на два. Ты сгниешь там заживо, а твоя жена умрет в одиночестве…
В мгновение ока Буш очутился лицом к лицу со своим напарником; его голос дрожал от ярости.
– Подожди меня в коридоре, – прорычал он. – Уходи, живо!
После того как Тэл вышел, Буш попытался помочь Майклу встать, но тот с вызовом отстранил его руку.
– Майкл, я ничего не мог поделать. Закон есть закон. Я не могу бесконечно тебя прикрывать. В случае чего мне тоже здорово достанется.
Какие бы теплые чувства ни питал Буш к другу, у него есть жена и дети. Если с ним что-либо случится, кто будет заботиться о них? Но пусть он готов раз в жизни забыть служебный долг ради друга, о том, что Майкл нарушил условия досрочного освобождения, известно, и не только ему. Можно не сомневаться: Тэл заложит их обоих, хотя бы из чистого злорадства.
– Дружище, болезнь Мэри толкнула тебя к самой черте. Я объясню это судье. Уверен, он ограничится самым легким наказанием. Извини.
– Ты даже не представляешь себе, что ты сделал.
Слова Майкла резали Буша, словно острый нож – сливочное масло. Вытерев кровь из разбитого носа, Майкл отвернулся.
У Буша перехватило дыхание. Он стоял и молча смотрел на друга. Наконец, не сказав ни слова, вышел.
* * *
Мэри крепко спала, уютно устроившись в объятиях Майкла. Он осторожно скользнул к ней в кровать, вроде бы для того, чтобы утешить, но на самом деле ему отчаянно хотелось в ее присутствии обрести успокоение самому, снова ощутить прикосновение ее тела. Майкл до сих пор еще не придумал, как сказать Мэри о том, что ему предстоит опять уехать. Как объяснить любимой женщине, что ты собираешься ее покинуть?
Майкл спрятал непрошеное украшение на лодыжке под носком и надел самые мешковатые штаны, скрывшие выпуклый нарост. Серая коробочка, размером чуть больше пачки сигарет, была закреплена на ноге с помощью пластмассового браслета и защитной защелки. При каждом шаге устройство напоминало о себе, ерзая по коже. Майкл был волен видеться с Мэри сколько заблагорассудится – при условии, что он каждый раз будет звонить в полицию и предупреждать о своих перемещениях. Именно так он и поступил, выходя из дома.
– Отдел наблюдения за условно-досрочно освобожденными, – ответила женщина-полицейский.
– Говорит Сент-Пьер. – Майкл звонил из квартиры. – Отправляюсь навестить жену в клинику.
– Подтверждаю получение предупреждения, мистер Сент-Пьер. Пожалуйста, позвоните нам, когда прибудете в клинику.
«Все так строго», – мысленно отметил Майкл. Отдел наблюдения отслеживает все его передвижения в границах города. Если он покидает пределы квартиры, ему необходимо ежечасно докладывать о своем местонахождении. А если устройство будет снято или повреждено или же он окажется за пределами города, его немедленно арестуют за нарушение условий досрочного освобождения. Интересно, а что будет, если отдел наблюдения проследит за его передвижениями до борта самолета и за пределы страны?
Майкл приехал в клинику как раз в тот момент, когда у Мэри закончился сеанс радиационной терапии. Они с Майклом решили продолжать курс лечения. В любом случае это позволит выиграть хоть немного времени. К тому же, как знать, каких только чудес не бывает.
Они скромно позавтракали вареными яйцами и колбасой, которые Майкл купил по пути в клинику. Разговор не клеился. Из Майкла никогда не получился бы игрок в покер: Мэри за версту видела у него на лице горе, и это только делало атмосферу между ними еще более натянутой.
– Тебя что-то гложет. Я вижу это по глазам. Что бы это ни было, так сильно переживать не нужно, – Мэри выдавила улыбку, – особенно если вспомнить про все остальное.
– Мне надо будет опять уехать. – Майкл стыдливо потупил голову; никогда еще слова не давались ему с таким трудом. – Всего на несколько дней…
– Так вот что тебя беспокоит? – чуть ли не рассмеялась Мэри. – Не волнуйся, со мной все будет в порядке. Обо мне здесь жуть как заботятся. – Она взяла его за руку. – Только возвращайся.
– Обязательно вернусь.
Облегчение захлестнуло его. Он вернется. – Знаю.
Мэри поцеловала его. Майкл ощутил, что она дрожит. Сняв спортивную куртку, он набросил ее Мэри на плечи. Та укуталась в куртку, впитывая тепло его тела, вдыхая его запах. Казалось, это придало ей жизненных сил; в последнее время она повадилась надевать рубашки и куртки Майкла, находя их чем-то вроде защитного покрывала.
Майкл мысленно отметил, что за последние двадцать четыре часа Мэри здорово сдала. Казалось, после того как она узнала свой приговор, болезнь набросилась на нее с удвоенной яростью.
Поэтому Майкл провел последний час, лежа рядом с женой.
– Всего на несколько дней, – прошептал он, видя, что она засыпает.
Мэри ничего не ответила, даже не пошевелилась. Возможно, это было и к лучшему. Майкл продолжал тихим голосом:
– Ты мне так нужна… я думал, что спасаю тебя… но в действительности только все испортил. И вот сейчас мне нужно исправить свои ошибки… – Он нежно прикоснулся ладонью к ее лбу. – Я прошу только об одном: верь мне.
Не открывая глаз, Мэри пошевелилась и слабо пожала Майклу руку. Уткнувшись ему в шею, она обвила его руками и едва слышно прошептала:
– Я всегда буду тебе верить.
– Никто ничего не говорил о том, что придется околевать от холода, – проворчала Джейн Арлидж, порывисто потирая руки, чтобы согреться. Никто не предупредил ее о том, что в конце июня может понадобиться свитер. Когда ей па прошлой неделе выдавали новенькую синюю форму, можно было бы добавить и что-нибудь теплое.
– Пятьдесят два градуса по Фаренгейту, всего пятьдесят два холодных, ледяных градуса.
Самоуверенная девушка-полицейский сидела перед целой стеной видеомониторов – всего их было не меньше тридцати. Каждый монитор был аккуратно подписан, на каждом экране закреплен лист кальки с подробным планом внутренних помещений, по которым перемещалась маленькая зеленая точка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118