– Ты и я – вместе.
Как всегда, Мэри почерпнула силы в его словах.
– Есть и другие врачи, – постаралась как можно убедительнее произнести она.
– Вот именно. И мы пригласим лучших из лучших.
– Я слышала, разработаны новые методы лечения, которые еще не прошли испытания…
– Мы перепробуем всё.
Настроение менялось, и они оба чувствовали это, подпитываясь оптимизмом друг друга.
– Не надо забывать о травниках, о других новомодных методах, – в шутку добавила Мэри.
– Совершенно верно, хоть они еще и не опробованы, мы обязательно их используем. – Майкл улыбнулся. – Я буду проверять все вместе с тобой. В молодости мы не баловались наркотиками; быть может, стоит сделать это сейчас.
Мэри, не выдержав, рассмеялась – это было именно то, что так нравилось Майклу: улыбка, вернувшаяся на ее лицо, плечи, поднятые чуть выше.
– Во что бы то ни стало мы победим, – решительно заявила она.
– Вот и договорились, дорогая.
Умолкнув, оба задумались об одном и том же: им все время приходили в голову одинаковые мысли, и сейчас было то же самое. Несмотря на эту короткую вспышку веселья, оба прекрасно сознавали, что Мэри может не поправиться. Ее тело поражено раковой опухолью. Смертельная болезнь распустила свои щупальца везде, и надежда победить ее очень слаба. По мере того как молчание затягивалось, каждый проникал в мысли другого, и заговорить первым становилось все труднее.
– А что, если… – Мэри не договорила, не смогла подобрать подходящее выражение, но Майкл понял ее и без слов.
– Ты никуда не пойдешь. – Он произнес это так решительно, словно его слова могли материализоваться в исцеляющее лекарство.
Снова наступила проникнутая болью тишина. Майкл перевел взгляд на детские рисунки, на стоящие повсюду цветы – такие нелепые, не приносящие утешения. Цветы лишь обеспечивали выручку цветочнику, позволяя на мгновение увидеть и ощутить цветущий мир за окном. Они были жестоким напоминанием о том, чего лишен больной. Майкл уставился на упаковку печенья «Орео», которое принес Мэри. Сам не зная почему, он не мог оторвать взгляд от синего пакетика, будто в нем заключалось решение. У него в голове звучала назойливая реклама: «Малыш съест сначала печенье, а шоколадную глазурь оставит напоследок». Майкл поймал себя на том, что начинает злиться.
Мэри увидела зарождающуюся у него в глазах панику.
– Все будет хорошо, – пробормотала она, трогая крестик на шее. Теперь настал ее черед утешать. – Даже если… потом мы снова окажемся вместе.
– Не смей так говорить! – резко бросил Майкл и тотчас же пожалел о своих словах.
Как это нередко случается с мужчинами, он превратил свой страх в ярость, которую выплеснул на любимого человека.
Мэри взяла его за руку. Она уставилась в окно, на дождь, который водопадом струился по стеклу, искажая открывающийся вид в размытые серые пятна. Помолчав, Мэри прошептала:
– Как ты думаешь, на что он похож?
Майкл понятия не имел, что она имеет в виду; его мозг отказывался работать. Все, через что ему пришлось пройти за последние недели, оказалось напрасным. Битва проиграна. Это он потерпел поражение. Подвел Мэри. Снова.
– Рай. – Мэри ответила на невысказанный вопрос Майкла, и ее охватило умиротворенное спокойствие. Продолжая смотреть в окно, она прошептала: – Как ты думаешь, на что он похож? Наверное, там очень красиво…
Майкла как будто током ударило. У него в голове прозвучали слова Симона: «Вы похитили ключи от рая… Небеса закрыты».
В это мгновение Майкл вдруг отчетливо понял, что Мэри не справится с раком. Все, сказанное Симоном, – правда. Повернувшись к жене, он привлек ее к себе, крепко прижал, отчаянно желая защитить от смертоносной заразы, которая разлилась по ее телу, отнимая ее от него. Не в силах смотреть Мэри в глаза, он спрятал свое лицо у нее на плече и прошептал:
– Я уверен в этом…
* * *
Полчаса назад доктор Райнхарт рассказал Майклу о состоянии его жены.
Несмотря на удаление яичников и фаллопиевых труб, метастазы распространились на другие области тела и, что самое страшное, проникли в почки и в головной мозг. Пока что симптомов ухудшения не было, но они проявятся в самое ближайшее время. Болезнь, которую изгнали из кустарника, свила себе новое гнездо в лесу. Раковая опухоль прогрессировала, разрастаясь с немыслимой скоростью.
В ближайшие полтора месяца она сведет Мэри в могилу.
ГЛАВА 16
Кафе «Старый город» было забито до отказа. Посетители теснились от стены до стены, сидели плечом к плечу. Мерзкая погода прогнала с улицы всех. Поэтому сегодня вечером никакого тенниса, только выпивка, и спиртное лилось рекой. Единственным средством общения был крик, а о том, чтобы спокойно подумать, не могло быть и речи.
Майкл ждал, забившись в кабинку в конце зала. Он просидел здесь уже больше часа, нянча один и тот же стакан. Дождавшись, когда Мэри заснет, он бесшумно выскользнул из палаты и достал сотовый телефон. Ответив на звонок, Буш извергал ругательства непрерывно в течение двух минут, и громкость его крика лишь немногим уступала нынешним децибелам «Старого города». Майкл выслушал полицейского молча; он испытывал невыносимую боль, обратиться было не к кому, и в друге он сейчас нуждался как никогда. Буш вопил о вере, преданности и дружбе, правде, лжи и предательстве, но больше всего он кричал о законе и о том положении, в которое его поставил Майкл. Когда полицейский наконец умолк, Майкл спросил, могут ли они встретиться. О да, могут. Буш велел Майклу приходить в «Старый город» в девять вечера и не опаздывать.
И вот Майкл ждал. Ему придется откровенно признаться Бушу в том, что им были нарушены условия досрочного освобождения. Он грубо злоупотребил дружбой. Но хотя сознание того, что он предал хорошего человека, давило на Майкла, в десять раз тяжелее была вина перед женой. Снова и снова возникали в памяти слова Симона. Если небеса действительно закрыты – а в течение дня вероятность этого многократно возросла, – тогда он уничтожил надежды Мэри на загробную жизнь, растоптал ее веру. В хаосе бессвязных мыслей, которые кружились у Майкла в голове, тонул даже гул переполненного бара.
Наконец в кабинку втиснулся озабоченный и очень сердитый Буш. Великан-полицейский прилагал все силы к тому, чтобы держать свою ярость в узде. Майкл молчал, потупив взор. Ну вот…
– Черт побери, где ты был?
– Извини.
– Даже не начинай; я не в том настроении, чтобы прощать. Где ты был?
– Мне надо было кое о чем позаботиться.
– Кое о чем? Не вешай мне лапшу на уши, Майкл! Я хочу услышать из твоих собственных уст – где, черт возьми, ты пропадал последние восемь дней?
Майкл молча смотрел на него, не зная, что сказать; ему хотелось поскорее покончить с нагоняем и перейти к разговору о Мэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Как всегда, Мэри почерпнула силы в его словах.
– Есть и другие врачи, – постаралась как можно убедительнее произнести она.
– Вот именно. И мы пригласим лучших из лучших.
– Я слышала, разработаны новые методы лечения, которые еще не прошли испытания…
– Мы перепробуем всё.
Настроение менялось, и они оба чувствовали это, подпитываясь оптимизмом друг друга.
– Не надо забывать о травниках, о других новомодных методах, – в шутку добавила Мэри.
– Совершенно верно, хоть они еще и не опробованы, мы обязательно их используем. – Майкл улыбнулся. – Я буду проверять все вместе с тобой. В молодости мы не баловались наркотиками; быть может, стоит сделать это сейчас.
Мэри, не выдержав, рассмеялась – это было именно то, что так нравилось Майклу: улыбка, вернувшаяся на ее лицо, плечи, поднятые чуть выше.
– Во что бы то ни стало мы победим, – решительно заявила она.
– Вот и договорились, дорогая.
Умолкнув, оба задумались об одном и том же: им все время приходили в голову одинаковые мысли, и сейчас было то же самое. Несмотря на эту короткую вспышку веселья, оба прекрасно сознавали, что Мэри может не поправиться. Ее тело поражено раковой опухолью. Смертельная болезнь распустила свои щупальца везде, и надежда победить ее очень слаба. По мере того как молчание затягивалось, каждый проникал в мысли другого, и заговорить первым становилось все труднее.
– А что, если… – Мэри не договорила, не смогла подобрать подходящее выражение, но Майкл понял ее и без слов.
– Ты никуда не пойдешь. – Он произнес это так решительно, словно его слова могли материализоваться в исцеляющее лекарство.
Снова наступила проникнутая болью тишина. Майкл перевел взгляд на детские рисунки, на стоящие повсюду цветы – такие нелепые, не приносящие утешения. Цветы лишь обеспечивали выручку цветочнику, позволяя на мгновение увидеть и ощутить цветущий мир за окном. Они были жестоким напоминанием о том, чего лишен больной. Майкл уставился на упаковку печенья «Орео», которое принес Мэри. Сам не зная почему, он не мог оторвать взгляд от синего пакетика, будто в нем заключалось решение. У него в голове звучала назойливая реклама: «Малыш съест сначала печенье, а шоколадную глазурь оставит напоследок». Майкл поймал себя на том, что начинает злиться.
Мэри увидела зарождающуюся у него в глазах панику.
– Все будет хорошо, – пробормотала она, трогая крестик на шее. Теперь настал ее черед утешать. – Даже если… потом мы снова окажемся вместе.
– Не смей так говорить! – резко бросил Майкл и тотчас же пожалел о своих словах.
Как это нередко случается с мужчинами, он превратил свой страх в ярость, которую выплеснул на любимого человека.
Мэри взяла его за руку. Она уставилась в окно, на дождь, который водопадом струился по стеклу, искажая открывающийся вид в размытые серые пятна. Помолчав, Мэри прошептала:
– Как ты думаешь, на что он похож?
Майкл понятия не имел, что она имеет в виду; его мозг отказывался работать. Все, через что ему пришлось пройти за последние недели, оказалось напрасным. Битва проиграна. Это он потерпел поражение. Подвел Мэри. Снова.
– Рай. – Мэри ответила на невысказанный вопрос Майкла, и ее охватило умиротворенное спокойствие. Продолжая смотреть в окно, она прошептала: – Как ты думаешь, на что он похож? Наверное, там очень красиво…
Майкла как будто током ударило. У него в голове прозвучали слова Симона: «Вы похитили ключи от рая… Небеса закрыты».
В это мгновение Майкл вдруг отчетливо понял, что Мэри не справится с раком. Все, сказанное Симоном, – правда. Повернувшись к жене, он привлек ее к себе, крепко прижал, отчаянно желая защитить от смертоносной заразы, которая разлилась по ее телу, отнимая ее от него. Не в силах смотреть Мэри в глаза, он спрятал свое лицо у нее на плече и прошептал:
– Я уверен в этом…
* * *
Полчаса назад доктор Райнхарт рассказал Майклу о состоянии его жены.
Несмотря на удаление яичников и фаллопиевых труб, метастазы распространились на другие области тела и, что самое страшное, проникли в почки и в головной мозг. Пока что симптомов ухудшения не было, но они проявятся в самое ближайшее время. Болезнь, которую изгнали из кустарника, свила себе новое гнездо в лесу. Раковая опухоль прогрессировала, разрастаясь с немыслимой скоростью.
В ближайшие полтора месяца она сведет Мэри в могилу.
ГЛАВА 16
Кафе «Старый город» было забито до отказа. Посетители теснились от стены до стены, сидели плечом к плечу. Мерзкая погода прогнала с улицы всех. Поэтому сегодня вечером никакого тенниса, только выпивка, и спиртное лилось рекой. Единственным средством общения был крик, а о том, чтобы спокойно подумать, не могло быть и речи.
Майкл ждал, забившись в кабинку в конце зала. Он просидел здесь уже больше часа, нянча один и тот же стакан. Дождавшись, когда Мэри заснет, он бесшумно выскользнул из палаты и достал сотовый телефон. Ответив на звонок, Буш извергал ругательства непрерывно в течение двух минут, и громкость его крика лишь немногим уступала нынешним децибелам «Старого города». Майкл выслушал полицейского молча; он испытывал невыносимую боль, обратиться было не к кому, и в друге он сейчас нуждался как никогда. Буш вопил о вере, преданности и дружбе, правде, лжи и предательстве, но больше всего он кричал о законе и о том положении, в которое его поставил Майкл. Когда полицейский наконец умолк, Майкл спросил, могут ли они встретиться. О да, могут. Буш велел Майклу приходить в «Старый город» в девять вечера и не опаздывать.
И вот Майкл ждал. Ему придется откровенно признаться Бушу в том, что им были нарушены условия досрочного освобождения. Он грубо злоупотребил дружбой. Но хотя сознание того, что он предал хорошего человека, давило на Майкла, в десять раз тяжелее была вина перед женой. Снова и снова возникали в памяти слова Симона. Если небеса действительно закрыты – а в течение дня вероятность этого многократно возросла, – тогда он уничтожил надежды Мэри на загробную жизнь, растоптал ее веру. В хаосе бессвязных мыслей, которые кружились у Майкла в голове, тонул даже гул переполненного бара.
Наконец в кабинку втиснулся озабоченный и очень сердитый Буш. Великан-полицейский прилагал все силы к тому, чтобы держать свою ярость в узде. Майкл молчал, потупив взор. Ну вот…
– Черт побери, где ты был?
– Извини.
– Даже не начинай; я не в том настроении, чтобы прощать. Где ты был?
– Мне надо было кое о чем позаботиться.
– Кое о чем? Не вешай мне лапшу на уши, Майкл! Я хочу услышать из твоих собственных уст – где, черт возьми, ты пропадал последние восемь дней?
Майкл молча смотрел на него, не зная, что сказать; ему хотелось поскорее покончить с нагоняем и перейти к разговору о Мэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118