– Бреандан? Я отправила его во Францию. В Париж.
– Вы уверены, что он уехал? Возможно ли, что он только сделал вид, будто покинул страну?
– Но зачем?
– Миледи, это очень важно, вы должны вспомнить, – не отвечая на ее вопрос, продолжал он. – Бреандан когда-нибудь рассказывал вам о своей матери?
– А-а, – помедлила Аморе, – вот вы о чем. Нет, он никогда о ней не рассказывал. Я даже не знаю, как ее зовут. Он всегда очень неохотно говорил о своей семье.
– Подумайте, миледи! Он когда-нибудь упоминал о том, что она валлийка? Или произносил название местечка Макгинллет?
– Нет, не помню. Несколько раз он рассказывал об Ирландии. Но никогда о семье. Я даже не могу сказать, жива ли его мать. У меня только создалось впечатление, что он ее очень любит. Но к чему эти вопросы, патер? Что с Бреанданом?
Иеремия отвернулся и провел рукой по волосам.
– Думаю, я совершил ужасную ошибку...
Аморе с тревогой наблюдала за ним. Она еще никогда не видела его в такой растерянности, но, зная, что настаивать бесполезно, терпеливо ждала объяснений.
– Как вам известно, я пришел к выводу, что убийца хочет отомстить тем, кто несет ответственность за смертный приговор Джеффри Эдвардсу, – начал объяснять Иеремия. – Я полагаю, это друг или родственник Эдвардса. И вот я узнаю – мать Бреандана родом из того же местечка, что и он.
– И вы решили, что Бреандан и есть тот самый мститель! – Аморе была потрясена.
– Вполне логичное заключение.
– Да кто же сказал, будто мать Бреандана валлийка?
– Мистрис Брустер.
– Экономка? – удивилась Аморе. – На каком же основании?
– А почему бы ей не сказать этого, если так и есть? У нее нет оснований лгать.
– Но это абсурд! – запротестовала Аморе, наконец осознав, что священник всерьез размышляет о виновности Бреандана.
– Я тоже сначала так думал, но... – На его скулах заходили желваки. – Многое, что я прежде считал случайностью, предстает совершенно в ином свете. Невозможно отрицать – Бреандан имел возможность совершить все эти преступления. Он мог набросить на судью Трелонея зараженный плащ, когда тот, пьяный, лежал на улице. Сэр Орландо, очнувшись, видел одного его. А мы только со слов Бреандана знаем, что там находился Джек Одноглазый. Может быть, Одноглазый только принес ему плащ.
– Но тогда Бреандан заразился бы сам.
– Не обязательно. У него уже был тиф, и, возможно, он рассчитывал, что повторно не заболеет. Кроме того, он никогда не скрывал, что ненавидит Трелонея. Его ненависть вполне может объясняться тем, что сэр Орландо был одним из судей, несправедливо приговоривших Джеффри Эдвардса. Второе же покушение на жизнь Трелонея произошло во время процессии, когда Бреандан уже вышел на свободу. Судья уже сопоставил эти два факта. И тот же Бреандан присутствовал в таверне, когда отравили вино сэра Орландо.
– Я не могу в это поверить, – убежденно возразила Аморе. – Бреандан никогда бы не сделал ничего плохого мастеру Риджуэю, которому он стольким обязан.
– Но теоретически он мог выманить Алена из дома и толкнуть под коляску, – рассуждал Иеремия. – Он там был. Вскоре после несчастья я увидел его в толпе, он упомянул, будто только что вернулся с поручения. И он знаком с моим почерком.
– Нет! – отчаянно воскликнула Аморе. – Это неправда! Бреандан не убийца.
Но твердой уверенности у нее уже не было. Она вдруг вспомнила, как Бреандан сказал ей после покушения на мастера Риджуэя: а что, если цирюльник не так уж невиновен, как она думает. Может быть, он имел в виду его участие в процессе против Джеффри Эдвардса? Бреандан действительно не испытывал особо теплых чувств к мастеру Риджуэю, хотя тот великодушно взял его в свой дом. Но неужели же он из мести пытался убить цирюльника?
Лицо Иеремии все больше мрачнело.
– В таком случае приобретает смысл странное поведение Бреандана после убийства сэра Джона Дина. Он не сделал ни одной попытки оправдаться и не отрицал убийства. Он вел себя как преступник, которого взяли с поличным. Тогда становится понятно и то, почему он так упорно молчал и предпочел смерть под пыткой. Ему нечего было терять... А я спас его от справедливого возмездия и тем самым навлек смертельную опасность на своих друзей!
Аморе в ужасе смотрела на него. Его уныние заразило ее, вселило неуверенность, но постепенно к ней вернулась способность рассуждать здраво.
– Патер, кое-что действительно свидетельствует против Бреандана, признаю, но этому должно найтись убедительное объяснение! Я знаю его лучше других. И говорю вам – он не низкий убийца.
– Как бы я хотел быть так же уверен, как и вы.
– Вероятно, мистрис Брустер ошиблась. Ну точно, она просто перепутала. Старая глупая женщина.
– Может быть. Но откуда же ей известно название валлийского местечка?
– Не знаю. Но я убеждена: все разъяснится. – Аморе пыталась перехватить его беспокойный взгляд. – Патер, вы очень устали. Не сомневаюсь, вы всю ночь не сомкнули глаз. В таком состоянии вы не можете ясно мыслить. Вам нужно отдохнуть. – Она настойчиво взяла его за руку. – Останьтесь здесь и попробуйте заснуть. Вам никто не помешает.
– Нет, – слабо ответил Иеремия. – Мне нужно возвращаться.
– Вы должны немного поспать. Пожалуйста, ради нашей дружбы, хоть раз сделайте то, о чем я вас прошу. Вы еле держитесь на ногах.
К ее удивлению, он согласился. Она предложила ему свою кровать, но он все-таки лег на переносную, на которой по ночам спала камеристка. Скоро Аморе услышала его ровное дыхание и поняла, что он уснул. Тихонько она принесла одеяло и укрыла его. Какое-то время она неподвижно смотрела в его изможденное потемневшее лицо с черными тенями под глазами. Его силы были на исходе, он чувствовал свою беспомощность перед эпидемией и не имел возможности помочь умирающим. И вдруг она ощутила страх, глубокий пронзительный страх потерять его, единственного человека, в какой-то степени заменившего ей семью. После смерти отца она осталась сиротой, и Иеремия Блэкшо занял особое место в ее сердце. Хотя их не связывала кровь, ни один из французских родственников, к которым он тогда привез ее, не смог заменить его. Ужасная мысль, что, оставшись в Лондоне, он погибнет, была непереносима. Она должна образумить его, убедить поехать с ней, со двором в безопасное место, где нет чумы.
Подбирая в уме аргументы, способные изменить его решение, она велела Элен пойти в дворцовую кухню и собрать ужин. Проснувшись, патер Блэкшо наверняка захочет есть. Чтобы не мешать ему, Аморе с книгой уселась в кресло и стала читать.
Когда через два часа Иеремия проснулся, его ждал накрытый стол. С веселой улыбкой он подсел к столу и прежде всего отпил чаю, стоявшего на подогретой латунной подставке.
– Скажите честно, вы чувствуете себя лучше, – поддела она его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106