В дополнение к внушительных размеров холодильнику, стоявшему возле одной из раковин, по соседству с кухней располагалась холодная кладовая. А за столом могли разместиться не менее шестнадцати человек.
Елена забрала Айзенменгера, и они вместе вошли в кухню; за столом уже сидела Тереза, перед которой стояла тарелка с тостами и мармеладом. На носу у нее были очки в тонкой оправе, и она читала «Таймс». Неподалеку от нее сидел маленький мальчик, за которым ухаживала девушка-подросток.
Том показался Айзенменгеру прелестным ребенком. У него были вьющиеся каштановые волосы и тонкое серьезное лицо, глаза такие же большие, как у матери, а нос более узкий. Он беззаботно болтал ногами и ел яблоко, которое няня нарезала ему дольками. Лицо у него было нахмурено и так сосредоточено, словно он решал какую-то сложную проблему.
Тереза, не опуская газеты, подняла голову, и на ее лице появилась робкая улыбка.
– А, Елена. Джон. Надеюсь, вы хорошо спали?
– Спасибо, замечательно, – улыбнулась Елена.
– Прекрасно, – уверенно солгал Айзенменгер.
Тереза повернулась к внуку, который бросил мимолетный взгляд на вошедших, но, вероятно, счел, что они не имеют отношения к его насущным нуждам.
– Это Том. Том, это Елена и Джон, – обращаясь к мальчику, добавила она более нежным и доверительным тоном. – Это наши друзья. Помнишь, мы тебе говорили, что ждем их в гости?
Том кивнул и с тем же хмурым видом снова посмотрел на Елену и Айзенменгера, после чего вернулся к своему яблоку. У Елены возникло ощущение, что ее подвергли критической оценке и она не прошла испытания.
– А это Доминик. Она помогает Нелл приглядывать за Томом. – Тереза повернулась к девушке, явно удовлетворенная церемонией знакомства.
Елена и Айзенменгер с улыбкой кивнули, а Доминик с холодной вежливостью промолвила:
– Приятно познакомиться.
– Доминик – француженка. Из Лиона.
Говорила она без акцента, зато манера ее поведения, сочетавшая в себе самоуверенность, презрение и фальшь, неопровержимо указывала на ее национальность. Она была рослой, с коротко стриженными волосами и настолько высокими скулами, что они казались почти недосягаемыми, как северный склон горы Эйгер.
– Том, пожалуйста, не болтай ногами, – промолвила Доминик, вероятно, решив, что настало время продемонстрировать владение ситуацией.
Том посмотрел на нее с каменным выражением лица, словно напрочь забыл о том, как его изменить. «Оно как будто застыло», – подумал Айзенменгер.
– А мне хочется, – ответил мальчик.
– Нет, не хочется, – возразила Доминик.
Айзенменгер подумал, что, если рассуждать в классических терминах формальной логики, ее утверждение недостаточно основательно; Тома доводы оппонента тоже не убедили, и он попытался доказать свою правоту тем, что отшвырнул недоеденный кусок яблока и закричал:
– Терпеть не могу! От него воняет!
– Том… – предостерегающе промолвила Доминик; эта интонация выявила ее акцент, и, возможно, именно легкий галльский тремор в верхнем регистре лишил ее убедительности.
– Заткнись! – закричал мальчик.
Пришлось взяться за дело Терезе.
– Том! – громко произнесла она, заглушая протестующие восклицания разъяренной няньки. – Я не позволю тебе вести себя так с Доминик!
Она начала подниматься из-за стола, и решительное и гневное выражение ее лица еще больше усугубляло ощущение угрозы. Том, очевидно, обладавший не только храбростью, но и мудростью, мгновенно оценил ситуацию и погрузился в мрачное молчание.
– Ну же, ну же, мой маленький смельчак, – воспользовалась ситуацией Доминик и опустилась на корточки рядом с Томом. – Давай я тебе помогу.
Он позволил ей взять кусок яблока и положить ему в рот, не сводя при этом нахмуренного взгляда со своей бабки. Тереза улыбнулась и вновь обратилась к своим гостям:
– Тосты? Каша? У нас масса круп – в основном те, что нравятся Тому, но где-то есть и мюсли…
Елена высказалась в пользу свежих фруктов, а Айзенменгер предпочел мюсли, что было ошибкой, так как они оказались черствыми. Доминик помогла им сориентироваться. К тому времени, когда они сели за стол, Том уже закончил завтракать. Он оттолкнул от себя тарелку и произнес:
– Всё.
С точки зрения Айзенменгера, это было некоторым преувеличением, поскольку на тарелке еще оставалась по меньшей мере треть яблока, но Том не стал дожидаться всеобщей поддержки, с грохотом отодвинул стул и встал, не спрашивая разрешения выйти из-за стола и не вступая в прения. Елена заметила вспышку раздражения на лице Терезы.
– Почисти зубы, Том, – окликнула мальчика Доминик. – А потом пойдем гулять.
Она убрала со стола, выбросила остатки яблока в мусоропровод, установленный во внешней стене, и сложила посуду в раковину.
– Предыдущая няня была лучше, – заметила Тереза, когда Доминик вышла из кухни, вероятно, для того, чтобы проверить, почистил ли ее подопечный зубы.
– Похоже, он непростой ребенок.
– Такой же шаловливый, как любой мальчик его возраста, – взглянув на Айзенменгера, с оттенком укоризны сказала Тереза.
Айзенменгеру не удалось ответить сразу, так как в этот момент он боролся с особенно упорным бразильским орехом.
– Конечно, – наконец выдавил он из себя. – Просто думаю, столь юной и, судя по всему, неопытной девушке не так-то легко с ним справляться.
Это ходатайство о смягчении приговора не было поддержано судьей Хикман.
– Она не понимает, что с ребенком его возраста не следует вступать в дискуссии. Я говорила ей, но она… придерживается континентальных взглядов.
Хорошо еще, что она не пристрастила его к употреблению спиртных напитков и не познакомила с этим удручающим отношением французов к сексу…
– Я встретила Нелл в коридоре, – заметила Елена. – Похоже, она совершенно успокоилась.
Тереза вновь обратилась к своему тосту и мармеладу. Сначала она склоняла голову набок, а потом склевывала кусочек, как это делают птицы, запрокидывая голову назад. При этом в ее рот всякий раз попадала лишь крохотная частица пищи. Поэтому Айзенменгер решил, что когда Елена произносила это, у Терезы во рту был чересчур крупный кусок, требовавший пережевывания, ибо ответила она с большим запозданием:
– Да. Думаю, вчера она просто устала.
– А Тристан на работе? – поинтересовался Айзенменгер.
– В Лондоне. Какое-то неотложное дело.
– Наверно, работа в Коллегии отнимает у него массу времени.
– Обычно он посвящает ей два дня в неделю, иногда три или больше. Это очень неудобно, потому что в таких случаях он возвращается не раньше десяти вечера. Зато начиная с завтрашнего дня он пробудет дома до самого Нового года.
В этот момент на кухне появилась Элеонора. Она вошла поразительно легкой походкой, с прямой спиной и надменным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Елена забрала Айзенменгера, и они вместе вошли в кухню; за столом уже сидела Тереза, перед которой стояла тарелка с тостами и мармеладом. На носу у нее были очки в тонкой оправе, и она читала «Таймс». Неподалеку от нее сидел маленький мальчик, за которым ухаживала девушка-подросток.
Том показался Айзенменгеру прелестным ребенком. У него были вьющиеся каштановые волосы и тонкое серьезное лицо, глаза такие же большие, как у матери, а нос более узкий. Он беззаботно болтал ногами и ел яблоко, которое няня нарезала ему дольками. Лицо у него было нахмурено и так сосредоточено, словно он решал какую-то сложную проблему.
Тереза, не опуская газеты, подняла голову, и на ее лице появилась робкая улыбка.
– А, Елена. Джон. Надеюсь, вы хорошо спали?
– Спасибо, замечательно, – улыбнулась Елена.
– Прекрасно, – уверенно солгал Айзенменгер.
Тереза повернулась к внуку, который бросил мимолетный взгляд на вошедших, но, вероятно, счел, что они не имеют отношения к его насущным нуждам.
– Это Том. Том, это Елена и Джон, – обращаясь к мальчику, добавила она более нежным и доверительным тоном. – Это наши друзья. Помнишь, мы тебе говорили, что ждем их в гости?
Том кивнул и с тем же хмурым видом снова посмотрел на Елену и Айзенменгера, после чего вернулся к своему яблоку. У Елены возникло ощущение, что ее подвергли критической оценке и она не прошла испытания.
– А это Доминик. Она помогает Нелл приглядывать за Томом. – Тереза повернулась к девушке, явно удовлетворенная церемонией знакомства.
Елена и Айзенменгер с улыбкой кивнули, а Доминик с холодной вежливостью промолвила:
– Приятно познакомиться.
– Доминик – француженка. Из Лиона.
Говорила она без акцента, зато манера ее поведения, сочетавшая в себе самоуверенность, презрение и фальшь, неопровержимо указывала на ее национальность. Она была рослой, с коротко стриженными волосами и настолько высокими скулами, что они казались почти недосягаемыми, как северный склон горы Эйгер.
– Том, пожалуйста, не болтай ногами, – промолвила Доминик, вероятно, решив, что настало время продемонстрировать владение ситуацией.
Том посмотрел на нее с каменным выражением лица, словно напрочь забыл о том, как его изменить. «Оно как будто застыло», – подумал Айзенменгер.
– А мне хочется, – ответил мальчик.
– Нет, не хочется, – возразила Доминик.
Айзенменгер подумал, что, если рассуждать в классических терминах формальной логики, ее утверждение недостаточно основательно; Тома доводы оппонента тоже не убедили, и он попытался доказать свою правоту тем, что отшвырнул недоеденный кусок яблока и закричал:
– Терпеть не могу! От него воняет!
– Том… – предостерегающе промолвила Доминик; эта интонация выявила ее акцент, и, возможно, именно легкий галльский тремор в верхнем регистре лишил ее убедительности.
– Заткнись! – закричал мальчик.
Пришлось взяться за дело Терезе.
– Том! – громко произнесла она, заглушая протестующие восклицания разъяренной няньки. – Я не позволю тебе вести себя так с Доминик!
Она начала подниматься из-за стола, и решительное и гневное выражение ее лица еще больше усугубляло ощущение угрозы. Том, очевидно, обладавший не только храбростью, но и мудростью, мгновенно оценил ситуацию и погрузился в мрачное молчание.
– Ну же, ну же, мой маленький смельчак, – воспользовалась ситуацией Доминик и опустилась на корточки рядом с Томом. – Давай я тебе помогу.
Он позволил ей взять кусок яблока и положить ему в рот, не сводя при этом нахмуренного взгляда со своей бабки. Тереза улыбнулась и вновь обратилась к своим гостям:
– Тосты? Каша? У нас масса круп – в основном те, что нравятся Тому, но где-то есть и мюсли…
Елена высказалась в пользу свежих фруктов, а Айзенменгер предпочел мюсли, что было ошибкой, так как они оказались черствыми. Доминик помогла им сориентироваться. К тому времени, когда они сели за стол, Том уже закончил завтракать. Он оттолкнул от себя тарелку и произнес:
– Всё.
С точки зрения Айзенменгера, это было некоторым преувеличением, поскольку на тарелке еще оставалась по меньшей мере треть яблока, но Том не стал дожидаться всеобщей поддержки, с грохотом отодвинул стул и встал, не спрашивая разрешения выйти из-за стола и не вступая в прения. Елена заметила вспышку раздражения на лице Терезы.
– Почисти зубы, Том, – окликнула мальчика Доминик. – А потом пойдем гулять.
Она убрала со стола, выбросила остатки яблока в мусоропровод, установленный во внешней стене, и сложила посуду в раковину.
– Предыдущая няня была лучше, – заметила Тереза, когда Доминик вышла из кухни, вероятно, для того, чтобы проверить, почистил ли ее подопечный зубы.
– Похоже, он непростой ребенок.
– Такой же шаловливый, как любой мальчик его возраста, – взглянув на Айзенменгера, с оттенком укоризны сказала Тереза.
Айзенменгеру не удалось ответить сразу, так как в этот момент он боролся с особенно упорным бразильским орехом.
– Конечно, – наконец выдавил он из себя. – Просто думаю, столь юной и, судя по всему, неопытной девушке не так-то легко с ним справляться.
Это ходатайство о смягчении приговора не было поддержано судьей Хикман.
– Она не понимает, что с ребенком его возраста не следует вступать в дискуссии. Я говорила ей, но она… придерживается континентальных взглядов.
Хорошо еще, что она не пристрастила его к употреблению спиртных напитков и не познакомила с этим удручающим отношением французов к сексу…
– Я встретила Нелл в коридоре, – заметила Елена. – Похоже, она совершенно успокоилась.
Тереза вновь обратилась к своему тосту и мармеладу. Сначала она склоняла голову набок, а потом склевывала кусочек, как это делают птицы, запрокидывая голову назад. При этом в ее рот всякий раз попадала лишь крохотная частица пищи. Поэтому Айзенменгер решил, что когда Елена произносила это, у Терезы во рту был чересчур крупный кусок, требовавший пережевывания, ибо ответила она с большим запозданием:
– Да. Думаю, вчера она просто устала.
– А Тристан на работе? – поинтересовался Айзенменгер.
– В Лондоне. Какое-то неотложное дело.
– Наверно, работа в Коллегии отнимает у него массу времени.
– Обычно он посвящает ей два дня в неделю, иногда три или больше. Это очень неудобно, потому что в таких случаях он возвращается не раньше десяти вечера. Зато начиная с завтрашнего дня он пробудет дома до самого Нового года.
В этот момент на кухне появилась Элеонора. Она вошла поразительно легкой походкой, с прямой спиной и надменным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94