Суперинтендант был худым, лысевшим, вечно хмурым мужчиной аскетичного вида. После того как помощник главного констебля посоветовал ему чаще общаться с младшими чинами, Мотт начал время от времени питаться в ресторане, хотя это оказалось непростым делом. Приближаться к нему никто не осмеливался, и он ощущал себя выставленным напоказ раритетом, который окружен собравшимися поглазеть на него плебеями. Сначала он заходил в обеденное время, потом в перерыв на завтрак и наконец сместился к ужину, поскольку в это время в ресторане было меньше всего посетителей.
Мотт с надеждой поднял голову и посмотрел на Беверли Уортон. К нему подходили настолько редко, что он так расцвел, словно встретил старого друга, который к тому же принес ему ключи от пещеры с золотом.
– Беверли! Садитесь, садитесь. Составьте мне компанию.
У нее при себе, как всегда, была бутылка минералки, и Мотт указал на нее остатком сандвича.
– А вы когда-нибудь что-нибудь едите?
Беверли скромно улыбнулась. В участке были хорошо осведомлены насчет ее гастрономических пристрастий.
– Я не страдаю избытком аппетита.
– Надеюсь, это распространяется только на пищу, – наклонясь к ней, произнес Мотт.
Она не стала кричать, хотя ей очень хотелось это сделать. Она знала, что он проявляет к ней интерес – казалось, они все его проявляют, – но прежде он лишь украдкой поглядывал на ее ноги. Беверли нежно улыбнулась и проигнорировала грязный намек.
– Сэр, мне нужен ваш совет.
Мотт откусил кусок от своего сандвича и окинул взглядом ресторан.
– Все мы подневольные, инспектор, – не глядя на Беверли, заметил он, понизив голос. – Посмотрите хотя бы на меня: я прихожу сюда каждый день и сижу здесь, хотя мне это отвратительно. И тем не менее я это делаю. А знаете почему?
Беверли покачала головой.
– Потому что мне так посоветовали. Заметьте, инспектор – не приказали, а посоветовали. Совет бывает еще более принудительным, чем приказ. Считается, что это должно положительно влиять на моральный дух. Ха! – Он запихал в рот остатки сандвича и принялся с ожесточением жевать его. – Не знаю, как там с их духом, но от моего уже ничего не осталось.
Беверли терпеливо слушала, пока еще не догадываясь, куда он клонит.
– И вот теперь вы хотите, чтобы я дал вам совет, – со свирепым блеском в глазах произнес Мотт. – Берегитесь советов, инспектор. – И он плотоядно улыбнулся.
Беверли оставалось только гадать, что он имеет в виду. Впрочем, это не имело значения…
– Мне недавно звонил Эндрю Сорвин, – сказала она. – Вы помните его? Он работал здесь лет восемь-девять тому назад.
– Такой серьезный и целеустремленный? Который был в вас влюблен?
– Да.
– Ну и что?
– Он теперь инспектор в Херефордшире.
Брови Мотта поползли вверх к лысине.
– Уже? Неплохо. Высоко взлетел. Когда-то вы тоже стремительно поднимались по служебной лестнице, – многозначительно добавил он.
Но и эту колкость Беверли пропустила мимо ушей.
– Он рассказал мне о деле, которым сейчас занимается, – там кто-то сгорел в машине, – так вот, осматривая имущество погибшего, он наткнулся на это. – И она протянула Мотту снимок часов. – Они полностью соответствуют тем, которые фигурируют в списке украденного по делу Итон-Лэмберта, – добавила она, не дожидаясь вопроса.
– Ну и что? – осведомился Мотт. – Краденые вещи всегда со временем всплывают.
– Да, но вместе с часами была обнаружена фотография Флемингов – жертв из того дела.
Это заставило Мотта задуматься. Он посмотрел на Беверли, и она заметила в его взгляде нечто такое, чтс ей не понравилось.
– Ну и что вы хотите мне сказать?
– Не знаю. Просто я подумала, что это странно…
– Странно? Это более чем странно, инспектор. Как зовут погибшего?
– Уильям Мойниган. Никак не был связан с делом Итон-Лэмберта.
Взгляд Мотта стал ледяным.
– Хорошо бы, чтобы подобная связь не вскрылась и в дальнейшем, – тихим зловещим тоном произнес Мотт.
Он снова бросил взгляд на фотографию, пытаясь представить себе все осложнения, которые она могла с собой принести.
– Но обвинение было обосновано, сэр, – поспешила заметить Беверли.
Мотт поджал губы.
– И тем не менее ходили разные слухи, не так ли? Их дочь, адвокат, считала, что мы ошибаемся.
– От нее всегда одни неприятности. Славится своими левыми взглядами и борьбой с полицией.
Мотт помолчал, не отводя взгляда от снимка.
– Вы утверждаете, что обвинение было обосновано. – Он снова посмотрел на Беверли. – А лично вы не внесли свою скромную лепту в его обоснование?
Следущая секунда изобиловала таким количеством догадок, что Беверли показалось, будто прошел год.
Что он хочет услышать – правду или успокаивающую ложь? Если я расскажу ему о том, что произошло на самом деле, он тоже окажется замазан, и моя карьера будет окончена. Если я солгу, то, что бы ни произошло потом, он останется чистеньким.
– Нет, сэр.
Мотт неторопливо кивнул, словно догадавшись о ходе ее мыслей. А потому его следующий вопрос показался Беверли жестокой насмешкой:
– Так что же вас так тревожит? Если обвинительный приговор был справедливым, волноваться не о чем. И даже если об этом узнает дочь пострадавших, ей будет не за что зацепиться.
Ну спасибо, сукин сын.
– Дело в том, что здесь открылся один неприятный момент.
– Правда? Какой?
Беверли глубоко вздохнула.
– Возможно, у Итон-Лэмберта был сообщник.
– Что-то я не помню улик, которые указывали бы на это.
– До сегодняшнего дня их не было.
– А-а.
– И это может быть использовано дочерью погибших для того, чтобы снова поднять шумиху.
– Понятно… – Мотт выглядел неуверенным, но в его манере поведения была еще какая-то странность. И его дальнейшие слова подтвердили подозрения Беверли. – Если бы я был циником, инспектор, я сказал бы, что вы городите полную чушь. Неужто вы считаете, что эти запонки стали – как бы это сказать? – тем самым живцом?
Ни один мускул не дрогнул на лице Беверли.
– Я вас не понимаю, суперинтендант, – негодующе ответила она. – Они были найдены у Джереми Итон-Лэмберта и стали последним звеном в целой цепочке улик. Он был наркоманом, постоянно ссорился с родителями, и, вдобавок ко всему, у него не было алиби.
Мотт позволил себе слабо улыбнуться.
– Конечно, Беверли, конечно.
От ее внимания не ускользнуло, что он назвал ее по имени.
– Но улик, указывавших на сообщника, не было, – продолжил Мотт. – Ни одной, насколько я помню. К тому же зачем бы этому сообщнику было держать в кармане уличавшие его вещи? И усугублять свою глупость хранением фотографии прежних владельцев?
Она не могла позволить себе отступить.
– Это нам и предстоит выяснить, сэр. Мне придется возобновить расследование, чтобы разобраться с вновь открывшимися обстоятельствами, только сделать это надо тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Мотт с надеждой поднял голову и посмотрел на Беверли Уортон. К нему подходили настолько редко, что он так расцвел, словно встретил старого друга, который к тому же принес ему ключи от пещеры с золотом.
– Беверли! Садитесь, садитесь. Составьте мне компанию.
У нее при себе, как всегда, была бутылка минералки, и Мотт указал на нее остатком сандвича.
– А вы когда-нибудь что-нибудь едите?
Беверли скромно улыбнулась. В участке были хорошо осведомлены насчет ее гастрономических пристрастий.
– Я не страдаю избытком аппетита.
– Надеюсь, это распространяется только на пищу, – наклонясь к ней, произнес Мотт.
Она не стала кричать, хотя ей очень хотелось это сделать. Она знала, что он проявляет к ней интерес – казалось, они все его проявляют, – но прежде он лишь украдкой поглядывал на ее ноги. Беверли нежно улыбнулась и проигнорировала грязный намек.
– Сэр, мне нужен ваш совет.
Мотт откусил кусок от своего сандвича и окинул взглядом ресторан.
– Все мы подневольные, инспектор, – не глядя на Беверли, заметил он, понизив голос. – Посмотрите хотя бы на меня: я прихожу сюда каждый день и сижу здесь, хотя мне это отвратительно. И тем не менее я это делаю. А знаете почему?
Беверли покачала головой.
– Потому что мне так посоветовали. Заметьте, инспектор – не приказали, а посоветовали. Совет бывает еще более принудительным, чем приказ. Считается, что это должно положительно влиять на моральный дух. Ха! – Он запихал в рот остатки сандвича и принялся с ожесточением жевать его. – Не знаю, как там с их духом, но от моего уже ничего не осталось.
Беверли терпеливо слушала, пока еще не догадываясь, куда он клонит.
– И вот теперь вы хотите, чтобы я дал вам совет, – со свирепым блеском в глазах произнес Мотт. – Берегитесь советов, инспектор. – И он плотоядно улыбнулся.
Беверли оставалось только гадать, что он имеет в виду. Впрочем, это не имело значения…
– Мне недавно звонил Эндрю Сорвин, – сказала она. – Вы помните его? Он работал здесь лет восемь-девять тому назад.
– Такой серьезный и целеустремленный? Который был в вас влюблен?
– Да.
– Ну и что?
– Он теперь инспектор в Херефордшире.
Брови Мотта поползли вверх к лысине.
– Уже? Неплохо. Высоко взлетел. Когда-то вы тоже стремительно поднимались по служебной лестнице, – многозначительно добавил он.
Но и эту колкость Беверли пропустила мимо ушей.
– Он рассказал мне о деле, которым сейчас занимается, – там кто-то сгорел в машине, – так вот, осматривая имущество погибшего, он наткнулся на это. – И она протянула Мотту снимок часов. – Они полностью соответствуют тем, которые фигурируют в списке украденного по делу Итон-Лэмберта, – добавила она, не дожидаясь вопроса.
– Ну и что? – осведомился Мотт. – Краденые вещи всегда со временем всплывают.
– Да, но вместе с часами была обнаружена фотография Флемингов – жертв из того дела.
Это заставило Мотта задуматься. Он посмотрел на Беверли, и она заметила в его взгляде нечто такое, чтс ей не понравилось.
– Ну и что вы хотите мне сказать?
– Не знаю. Просто я подумала, что это странно…
– Странно? Это более чем странно, инспектор. Как зовут погибшего?
– Уильям Мойниган. Никак не был связан с делом Итон-Лэмберта.
Взгляд Мотта стал ледяным.
– Хорошо бы, чтобы подобная связь не вскрылась и в дальнейшем, – тихим зловещим тоном произнес Мотт.
Он снова бросил взгляд на фотографию, пытаясь представить себе все осложнения, которые она могла с собой принести.
– Но обвинение было обосновано, сэр, – поспешила заметить Беверли.
Мотт поджал губы.
– И тем не менее ходили разные слухи, не так ли? Их дочь, адвокат, считала, что мы ошибаемся.
– От нее всегда одни неприятности. Славится своими левыми взглядами и борьбой с полицией.
Мотт помолчал, не отводя взгляда от снимка.
– Вы утверждаете, что обвинение было обосновано. – Он снова посмотрел на Беверли. – А лично вы не внесли свою скромную лепту в его обоснование?
Следущая секунда изобиловала таким количеством догадок, что Беверли показалось, будто прошел год.
Что он хочет услышать – правду или успокаивающую ложь? Если я расскажу ему о том, что произошло на самом деле, он тоже окажется замазан, и моя карьера будет окончена. Если я солгу, то, что бы ни произошло потом, он останется чистеньким.
– Нет, сэр.
Мотт неторопливо кивнул, словно догадавшись о ходе ее мыслей. А потому его следующий вопрос показался Беверли жестокой насмешкой:
– Так что же вас так тревожит? Если обвинительный приговор был справедливым, волноваться не о чем. И даже если об этом узнает дочь пострадавших, ей будет не за что зацепиться.
Ну спасибо, сукин сын.
– Дело в том, что здесь открылся один неприятный момент.
– Правда? Какой?
Беверли глубоко вздохнула.
– Возможно, у Итон-Лэмберта был сообщник.
– Что-то я не помню улик, которые указывали бы на это.
– До сегодняшнего дня их не было.
– А-а.
– И это может быть использовано дочерью погибших для того, чтобы снова поднять шумиху.
– Понятно… – Мотт выглядел неуверенным, но в его манере поведения была еще какая-то странность. И его дальнейшие слова подтвердили подозрения Беверли. – Если бы я был циником, инспектор, я сказал бы, что вы городите полную чушь. Неужто вы считаете, что эти запонки стали – как бы это сказать? – тем самым живцом?
Ни один мускул не дрогнул на лице Беверли.
– Я вас не понимаю, суперинтендант, – негодующе ответила она. – Они были найдены у Джереми Итон-Лэмберта и стали последним звеном в целой цепочке улик. Он был наркоманом, постоянно ссорился с родителями, и, вдобавок ко всему, у него не было алиби.
Мотт позволил себе слабо улыбнуться.
– Конечно, Беверли, конечно.
От ее внимания не ускользнуло, что он назвал ее по имени.
– Но улик, указывавших на сообщника, не было, – продолжил Мотт. – Ни одной, насколько я помню. К тому же зачем бы этому сообщнику было держать в кармане уличавшие его вещи? И усугублять свою глупость хранением фотографии прежних владельцев?
Она не могла позволить себе отступить.
– Это нам и предстоит выяснить, сэр. Мне придется возобновить расследование, чтобы разобраться с вновь открывшимися обстоятельствами, только сделать это надо тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94