Я рванул вперед, словно бык, чувствуя, как на каску и куртку падают угли.
– Луиза! – закричал я. На ощупь пробираясь по периметру комнаты, я нашел шкаф. Сильно постучал и снова позвал ее. Ответный стук был еле слышен, но он был.
– Нам везет, – сказал я Джулии. Она ожидала любого ответа, кроме такого. – Сестра Сары присмотрит за детьми, если в этот раз все затянется надолго. Обычно мы с Сарой меняемся: Сара остается на ночь с Кейт в больнице, а я дома с остальными детьми, потом наоборот. Сейчас проще. Дети достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе.
Услышав мой ответ, она что-то записала в маленький блокнот, а я занервничал. Анне только тринадцать – наверное, это слишком мало, чтобы оставлять ее дома одну? Социальные службы, скорее всего, считают именно так. Но Анна повзрослела уже давно.
– Как вы считаете, у Анны все в порядке? – спросила Джулия.
– Не думаю, что она подавала бы в суд, если бы все было в порядке. Сара говорит, что ей хочется внимания.
– А вы как полагаете?
Чтобы выиграть время, я попробовал яичницу. Хрен сделал ее на удивление вкусной. Он подчеркивал вкус апельсиновой приправы. Я сказал об этом Джулии.
Она положила салфетку рядом со своей тарелкой.
– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Фитцджеральд.
– Не думаю, что все так просто. – Я осторожно положил вилку. – У вас есть братья или сестры?
– И то и другое. Шесть старших братьев и сестра-близнец.
Я присвистнул.
– У ваших родителей, наверное, бесконечное терпение.
Она пожала плечами.
– Добрые католики. Не знаю, как у них это получилось, но никто из нас не опустился на дно.
– Вы всегда так думали? – спросил я. – Вы ощущали, когда были ребенком, что у родителей есть любимчики?
Ее лицо напряглось, совсем незаметно. Но я почувствовал себя неловко, оттого что начал эту тему.
– Мы знаем, что детей нужно любить одинаково, но это не всегда получается. – Я встал. – У вас есть немного времени? Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Прошлой зимой, когда был сильный мороз, к нам поступил вызов скорой помощи. Парень, живущий за городом, нанял рабочего, чтобы расчистить дорогу. Приехав, тот нашел его замерзшим и позвонил 911. Похоже, накануне парень вышел из своей машины, поскользнулся и замерз прямо на дороге. Рабочий его чуть не переехал, думая, что это сугроб.
Когда мы явились на место, он пробыл на морозе около восьми часов и превратился в самый настоящий кусок льда. Колени у него были согнуты. Я помню это, потому что когда в конце концов мы отбили его и уложили на носилки, его колени торчали вверх. Мы включили отопление в машине, занесли его туда и начали срезать одежду. К тому времени, когда мы заполнили все документы для заказа больничной перевозки, он уже сидел и разговаривал с нами.
Я рассказываю это, чтобы вы поняли: чудеса случаются, несмотря ни на что.
Это покажется банальным, но мое решение стать пожарным было вызвано прежде всего желанием спасать людей. Поэтому в тот момент, когда я появился в пылающем проеме двери с Луизой на руках, когда ее мать первой увидела нас и упала на колени, я знал, что сделал свою работу, и сделал хорошо. Я положил девочку рядом с медиком из другой бригады, который поставил ей капельницу и надел кислородную маску. Девочка кашляла, была напугана. Но с ней все было в порядке.
Пожар продолжал бушевать. Ребята выносили из дома вещи и составляли список. Дым затянул ночное небо, и я не мог различить ни одной звезды из созвездия Скорпиона. Я снял перчатки и потер ладонями глаза, которые будут болеть еще несколько часов.
– Хорошая работа, – сказал я Рэду, который скручивал шланги.
– Хорошее спасение, капитан, – отозвался он.
Конечно, лучше бы Луиза оставалась в своей комнате, как считала ее мать. Но дети никогда не сидят там, где их ищешь. Ты оборачиваешься и находишь ребенка не в спальне, а в шкафу; ты оборачиваешься и видишь, что ей не три, а тринадцать. Быть родителем – значит постоянно надеяться на то, что твой ребенок не уйдет настолько далеко вперед, чтобы ты уже не мог понять его следующего шага.
Я снял каску и потянул мышцы шеи. Глянул на то, что когда-то было домом. Женщина, которая там жила, стояла рядом со слезами на глазах. Она все еще держала на руках самого младшего, а остальные дети сидели в пожарной машине под присмотром Рэда. Она молча поднесла мою руку к губам. На ее щеке осталась сажа от моей куртки.
– Пожалуйста, – проговорил я.
На обратном пути к станции я попросил Цезаря сделать крюк, чтобы проехать мимо моего дома. Джип Джесси был на месте. Свет в доме не горел. Я представил Анну, укрытую, как всегда, одеялом до подбородка. И пустую кровать Кейт.
– Возвращаемся, Фитц? – спросил Цезарь. Машина еле ползла, почти остановившись напротив моего дома.
– Возвращаемся, – сказал я. – Давай домой.
Я стал пожарным, потому что хотел спасать людей. Нужно было быть более определенным. Нужно было называть имена.
Джулия
В машине Брайана Фитцджеральда звезды были везде. Таблицы лежали на пассажирском сиденье и на столике, на заднем сиденье был целый склад ксерокопий с изображением туманностей и планет.
– Извините, – произнес он, краснея. – Я не думал, что у меня будут гости.
Помогая расчистить место для себя, я нашла звездную карту, исколотую иголкой.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Атлас неба. Что-то вроде хобби.
– Когда я была маленькой, то однажды попробовала назвать каждую звезду именем кого-то из родственников. Самое удивительное, что, когда я уснула, имена еще не закончились.
– Анну назвали в честь галактики, – сказал Брайан.
– Это намного круче, чем получить имя в честь своего святого, – протянула я. – Однажды я спросила у мамы, почему звезды светятся. Она ответила, что это светятся ночники, чтобы ангелы не заблудились на небе. Но когда я задала тот же вопрос папе, он начал говорить что-то о газах. В конце концов я решила, что после еды, которой Бог угощает ангелов, они ночью бегают в туалет.
Брайан громко рассмеялся.
– Я тоже в свое время пытался рассказать детям об атомном синтезе.
– И как?
Он на секунду задумался.
– Они, наверное, смогли бы найти Большую Медведицу с закрытыми глазами.
– Впечатляет. Для меня все звезды одинаковы.
– Это не так сложно, как кажется. Если увидеть часть созвездия – например, Пояс Ориона, то тогда сразу видно звезду Ригель на его ноге. – Он помолчал. – Но девяносто процентов Вселенной недоступно для наших глаз.
– Тогда откуда вы знаете, что там что-то есть?
Он сбавил скорость перед светофором.
– Темная материя притягивает другие тела. Ее нельзя увидеть, нельзя почувствовать, но можно наблюдать, как что-то притягивается в том направлении.
Вчера вечером, через десять секунд после ухода Кемпбелла Иззи вошла в гостиную, где я как раз собиралась побаловать себя и поплакать от души, как и положено нормальной женщине хоть раз в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Луиза! – закричал я. На ощупь пробираясь по периметру комнаты, я нашел шкаф. Сильно постучал и снова позвал ее. Ответный стук был еле слышен, но он был.
– Нам везет, – сказал я Джулии. Она ожидала любого ответа, кроме такого. – Сестра Сары присмотрит за детьми, если в этот раз все затянется надолго. Обычно мы с Сарой меняемся: Сара остается на ночь с Кейт в больнице, а я дома с остальными детьми, потом наоборот. Сейчас проще. Дети достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе.
Услышав мой ответ, она что-то записала в маленький блокнот, а я занервничал. Анне только тринадцать – наверное, это слишком мало, чтобы оставлять ее дома одну? Социальные службы, скорее всего, считают именно так. Но Анна повзрослела уже давно.
– Как вы считаете, у Анны все в порядке? – спросила Джулия.
– Не думаю, что она подавала бы в суд, если бы все было в порядке. Сара говорит, что ей хочется внимания.
– А вы как полагаете?
Чтобы выиграть время, я попробовал яичницу. Хрен сделал ее на удивление вкусной. Он подчеркивал вкус апельсиновой приправы. Я сказал об этом Джулии.
Она положила салфетку рядом со своей тарелкой.
– Вы не ответили на мой вопрос, мистер Фитцджеральд.
– Не думаю, что все так просто. – Я осторожно положил вилку. – У вас есть братья или сестры?
– И то и другое. Шесть старших братьев и сестра-близнец.
Я присвистнул.
– У ваших родителей, наверное, бесконечное терпение.
Она пожала плечами.
– Добрые католики. Не знаю, как у них это получилось, но никто из нас не опустился на дно.
– Вы всегда так думали? – спросил я. – Вы ощущали, когда были ребенком, что у родителей есть любимчики?
Ее лицо напряглось, совсем незаметно. Но я почувствовал себя неловко, оттого что начал эту тему.
– Мы знаем, что детей нужно любить одинаково, но это не всегда получается. – Я встал. – У вас есть немного времени? Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Прошлой зимой, когда был сильный мороз, к нам поступил вызов скорой помощи. Парень, живущий за городом, нанял рабочего, чтобы расчистить дорогу. Приехав, тот нашел его замерзшим и позвонил 911. Похоже, накануне парень вышел из своей машины, поскользнулся и замерз прямо на дороге. Рабочий его чуть не переехал, думая, что это сугроб.
Когда мы явились на место, он пробыл на морозе около восьми часов и превратился в самый настоящий кусок льда. Колени у него были согнуты. Я помню это, потому что когда в конце концов мы отбили его и уложили на носилки, его колени торчали вверх. Мы включили отопление в машине, занесли его туда и начали срезать одежду. К тому времени, когда мы заполнили все документы для заказа больничной перевозки, он уже сидел и разговаривал с нами.
Я рассказываю это, чтобы вы поняли: чудеса случаются, несмотря ни на что.
Это покажется банальным, но мое решение стать пожарным было вызвано прежде всего желанием спасать людей. Поэтому в тот момент, когда я появился в пылающем проеме двери с Луизой на руках, когда ее мать первой увидела нас и упала на колени, я знал, что сделал свою работу, и сделал хорошо. Я положил девочку рядом с медиком из другой бригады, который поставил ей капельницу и надел кислородную маску. Девочка кашляла, была напугана. Но с ней все было в порядке.
Пожар продолжал бушевать. Ребята выносили из дома вещи и составляли список. Дым затянул ночное небо, и я не мог различить ни одной звезды из созвездия Скорпиона. Я снял перчатки и потер ладонями глаза, которые будут болеть еще несколько часов.
– Хорошая работа, – сказал я Рэду, который скручивал шланги.
– Хорошее спасение, капитан, – отозвался он.
Конечно, лучше бы Луиза оставалась в своей комнате, как считала ее мать. Но дети никогда не сидят там, где их ищешь. Ты оборачиваешься и находишь ребенка не в спальне, а в шкафу; ты оборачиваешься и видишь, что ей не три, а тринадцать. Быть родителем – значит постоянно надеяться на то, что твой ребенок не уйдет настолько далеко вперед, чтобы ты уже не мог понять его следующего шага.
Я снял каску и потянул мышцы шеи. Глянул на то, что когда-то было домом. Женщина, которая там жила, стояла рядом со слезами на глазах. Она все еще держала на руках самого младшего, а остальные дети сидели в пожарной машине под присмотром Рэда. Она молча поднесла мою руку к губам. На ее щеке осталась сажа от моей куртки.
– Пожалуйста, – проговорил я.
На обратном пути к станции я попросил Цезаря сделать крюк, чтобы проехать мимо моего дома. Джип Джесси был на месте. Свет в доме не горел. Я представил Анну, укрытую, как всегда, одеялом до подбородка. И пустую кровать Кейт.
– Возвращаемся, Фитц? – спросил Цезарь. Машина еле ползла, почти остановившись напротив моего дома.
– Возвращаемся, – сказал я. – Давай домой.
Я стал пожарным, потому что хотел спасать людей. Нужно было быть более определенным. Нужно было называть имена.
Джулия
В машине Брайана Фитцджеральда звезды были везде. Таблицы лежали на пассажирском сиденье и на столике, на заднем сиденье был целый склад ксерокопий с изображением туманностей и планет.
– Извините, – произнес он, краснея. – Я не думал, что у меня будут гости.
Помогая расчистить место для себя, я нашла звездную карту, исколотую иголкой.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Атлас неба. Что-то вроде хобби.
– Когда я была маленькой, то однажды попробовала назвать каждую звезду именем кого-то из родственников. Самое удивительное, что, когда я уснула, имена еще не закончились.
– Анну назвали в честь галактики, – сказал Брайан.
– Это намного круче, чем получить имя в честь своего святого, – протянула я. – Однажды я спросила у мамы, почему звезды светятся. Она ответила, что это светятся ночники, чтобы ангелы не заблудились на небе. Но когда я задала тот же вопрос папе, он начал говорить что-то о газах. В конце концов я решила, что после еды, которой Бог угощает ангелов, они ночью бегают в туалет.
Брайан громко рассмеялся.
– Я тоже в свое время пытался рассказать детям об атомном синтезе.
– И как?
Он на секунду задумался.
– Они, наверное, смогли бы найти Большую Медведицу с закрытыми глазами.
– Впечатляет. Для меня все звезды одинаковы.
– Это не так сложно, как кажется. Если увидеть часть созвездия – например, Пояс Ориона, то тогда сразу видно звезду Ригель на его ноге. – Он помолчал. – Но девяносто процентов Вселенной недоступно для наших глаз.
– Тогда откуда вы знаете, что там что-то есть?
Он сбавил скорость перед светофором.
– Темная материя притягивает другие тела. Ее нельзя увидеть, нельзя почувствовать, но можно наблюдать, как что-то притягивается в том направлении.
Вчера вечером, через десять секунд после ухода Кемпбелла Иззи вошла в гостиную, где я как раз собиралась побаловать себя и поплакать от души, как и положено нормальной женщине хоть раз в месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94