Пожалуй, стану ходить в спортзал. Займусь какой-нибудь аэробикой. И откажусь от «каппучино», потому что становлюсь от него несдержанной и стервозной.
Он снова улыбнулся, на сей раз как тот прежний Алекс, которого я знала и любила. Ладно, не спорю, в его улыбке сквозил страх, но он явно старался проявить любезность.
– Стервозной? – сказал он. – Тебе еще учиться и учиться. Слышала бы ты Дженнифер, когда у нее менструация. «Не трогай меня, хочу шоколада, а то у меня высыплют прыщи, боже, как я себя ненавижу!» – передразнил он свою подружку писклявым голосом.
– Да уж, я ее понимаю, – беззаботно сказала я, забравшись внутрь прилавка и скрестив ноги. Я заметила смутные очертания фигур, мелькнувших позади Алекса.
– Правда?
– Да, та же история.
Разумеется, нет! Шоколад мне даже не нравится, а прыщей в жизни не было. Какая же я все-таки врушка…
Теперь он смотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Никогда бы не подума-а-ал, – задумчиво протянул он. Он наклонился вперед как какой-нибудь телеведущий типа Региса Филбина и сказал: – Знаешь, сестер у меня нет, и я всегда думал, что все девчонки довольно странные создания. Не ты, – добавил он, примирительно подняв руку. – Просто девчонки.
Так, давайте-ка разберемся.
Девчонки = странные создания.
Сун? странные создания.
Сун? девчонка.
Как ни крути, меня только что оскорбили.
Я встала.
– Значит, ты не считаешь меня странной? – тихо спросила я.
– ГМ! ГРР-ГРРР. В ПОРЯДКЕ, ПРОВЕРКА. НОРМАЛЬНО. ЭТО КАПИТАН МОНТЕВИДЕО ИЗ ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ШТАТА НЬЮ-ДЖЕРСИ, Я ЗНАЮ, ЧТО ВАС ЗОВУТ СУН КАЦ И АЛЕКС РУССО. СУН, ПОКА ВСЕ НЕ ЗАШЛО СЛИШКОМ ДАЛЕКО, МЫ ХОТИМ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ.
Мой приятель покинул свою кобуру. Я проверила боеприпасы. Что ж, на данный момент все в норме.
– Они скорее всего постараются вынудить меня стрелять и дождутся, пока у меня не выйдут патроны, потому что знают, что тебя я не убью, – сказала я Алексу.
– Взаправду?
– Взаправду что? – Я уже вытаскивала его из кресла и толкала к двери в Торжище.
– Они точно знают, что ты меня не убьешь?
– Вероятнее всего. Я же назвала тебя по имени, помнишь? Пожалуй, они даже вообразили, что ты мой сообщник. Встань в дверном проеме, двигайся очень медленно, держи руки поднятыми. Я буду за тобой.
Он сделал, что я велела.
– Говори то, что я тебе скажу. Никакого творчества. Понял?
Я приставила ствол к его голове, уперлась под затылочную кость. Если выстрелить человеку в это место, он как пить дать умрет. Если пуля попадет в лоб, то можно лишь задеть мозг. Так мне по крайней мере говорили. В конце концов я не какая-нибудь там прирожденная убийца.
Я прошептала ему, что следует сказать, прямо в ушко, тихо-тихо.
– Сун Кац говорит, что я заложник. Я безоружен. Не стреляйте и, прошу вас, ПОЖАЛУЙСТА, выключите ваши мегафоны. Этот шум сводит ее с ума.
Алекс выдал свою речь. Я помедлила, обдумывая следующие слова.
– Она говорит, что отпустит меня, если на нее не станут давить. Оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие, тогда она не причинит мне вреда.
– МЫ ПРОСТО ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ С СУН! – завопил во всю мощь своих легких капитан Видео, мегафон бесполезно болтался у него на боку.
Да уж, эти парни, когда у тебя пушка, несомненно ведут себя малость иначе, чем обычно, когда, к примеру, словят тебя разъезжающей по окрестностям в «саабе» сестренки Кери с выключенными фарами на ночной автостраде и запрятанной под пассажирское сиденье початой бутылкой водки «Смирнофф». Уж в такие минуты они сама любезность.
– Кончай трепаться, – как попугай повторил за мной Алекс.
– Поднеси палец к губам, – добавила я.
– Поднеси палец… ой! – Он сделал, как я велела.
Я видела, что капитан Видео принялся что-то горячо обсуждать со своими дружками. Потом он прокричал:
– ХОРОШО, ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ВАС НИКТО НЕ БУДЕТ ТРОГАТЬ.
– Теперь медленно отходи назад. Пойдем в подсобку. Они, конечно, уже попытались пробраться в этот проход, но дверь закрыта изнутри, так что там нам никто не помешает.
Я понимала, что капитан Видео на самом-то деле просто счастлив получить пятнадцатиминутный запас времени, чтобы продумать до конца план действий, так что этой задержкой я ничего не выиграла. Но у меня раскалывалась от боли голова, и я не имела ни малейшего представления, как пробраться в «Континентальный кофе» и при этом сохранить Алексу жизнь. Мне просто требовалась передышка, хотелось оттянуть, пусть и ненадолго, неизбежную развязку.
По пути к подсобке я установила рядом с прилавком сигнализацию «Защити себя от собак соседа» и активировала ее, чтобы знать, не пожаловал ли кто-нибудь к нам в гости, пока мы будем отсутствовать. Маловероятно, что полицейские могли углядеть нас в магазине, но все равно здесь я чувствовала себя уязвимой.
Зайдя в подсобку, Алекс уселся в ультразвуковое лечебное римское кресло, а я прислонилась к полкам. Он говорит какую-то чушь, вперившись в меня своими огромными темными глазищами, но я не слушаю. Я пытаюсь сосредоточиться. Но он продолжает бубнить. Выкладывается на полную катушку, лишь бы я его поняла.
Я думаю, мы так хорошо ладили с Алексом потому, что его мамочка работает психологом и постоянно заставляет парня делиться с ней своими проблемами, поэтому он умеет гораздо четче формулировать мысли, чем любой другой подросток мужского пола, пусть он и гетеросексуал. Как-то раз Алекс пожаловался мне, что готов был сквозь землю провалиться от стыда, когда она послала его в ближайшую аптеку «Си-ви-эс» купить ей прокладки, а девчонка за прилавком странно посмотрела на него. «Извращение какое-то!» – сказала я тогда, потому что Алекс ждал от меня именно такого ответа, но в глубине души подумала, что мама у него что надо. Теперь я целюсь в него из пистолета, а он не унимается:
– Ты мне и впрямь нравилась, никогда не подумал бы, что все закончится именно так.
– Да ничего и не должно заканчиваться, – сказала я. – Думай об этом, как о некоем переходном моменте в веренице похожих моментов, из которых и состоит твоя жизнь.
– Похожих? Нет, – возразил он. – Ты мне хотя бы объяснишь, почему так поступаешь, или мне следует заткнуться, как порядочному заложнику?
– Потому что у меня нет выбора, у моей подруги поехала крыша, а меня саму того и гляди укокошат, а я ничего плохого не сделала…
– Прости, но почему бы тебе просто не сдаться?
– Ни за что. Это было бы предательством по отношению к Сук Хи. Кроме того, все уже слишком далеко зашло.
– Бессмыслица какая-то. Ты, Сун, пусть малость и не похожа на остальных, но в основном ты нормальная, а то, что ты делаешь, разрушит к чертям собачьим твою жизнь.
– Откуда тебе знать, что она и раньше не была разрушена?
Глаза у Алекса как у олененка Бемби, очерченные густыми черными ресницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Он снова улыбнулся, на сей раз как тот прежний Алекс, которого я знала и любила. Ладно, не спорю, в его улыбке сквозил страх, но он явно старался проявить любезность.
– Стервозной? – сказал он. – Тебе еще учиться и учиться. Слышала бы ты Дженнифер, когда у нее менструация. «Не трогай меня, хочу шоколада, а то у меня высыплют прыщи, боже, как я себя ненавижу!» – передразнил он свою подружку писклявым голосом.
– Да уж, я ее понимаю, – беззаботно сказала я, забравшись внутрь прилавка и скрестив ноги. Я заметила смутные очертания фигур, мелькнувших позади Алекса.
– Правда?
– Да, та же история.
Разумеется, нет! Шоколад мне даже не нравится, а прыщей в жизни не было. Какая же я все-таки врушка…
Теперь он смотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Никогда бы не подума-а-ал, – задумчиво протянул он. Он наклонился вперед как какой-нибудь телеведущий типа Региса Филбина и сказал: – Знаешь, сестер у меня нет, и я всегда думал, что все девчонки довольно странные создания. Не ты, – добавил он, примирительно подняв руку. – Просто девчонки.
Так, давайте-ка разберемся.
Девчонки = странные создания.
Сун? странные создания.
Сун? девчонка.
Как ни крути, меня только что оскорбили.
Я встала.
– Значит, ты не считаешь меня странной? – тихо спросила я.
– ГМ! ГРР-ГРРР. В ПОРЯДКЕ, ПРОВЕРКА. НОРМАЛЬНО. ЭТО КАПИТАН МОНТЕВИДЕО ИЗ ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ШТАТА НЬЮ-ДЖЕРСИ, Я ЗНАЮ, ЧТО ВАС ЗОВУТ СУН КАЦ И АЛЕКС РУССО. СУН, ПОКА ВСЕ НЕ ЗАШЛО СЛИШКОМ ДАЛЕКО, МЫ ХОТИМ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ.
Мой приятель покинул свою кобуру. Я проверила боеприпасы. Что ж, на данный момент все в норме.
– Они скорее всего постараются вынудить меня стрелять и дождутся, пока у меня не выйдут патроны, потому что знают, что тебя я не убью, – сказала я Алексу.
– Взаправду?
– Взаправду что? – Я уже вытаскивала его из кресла и толкала к двери в Торжище.
– Они точно знают, что ты меня не убьешь?
– Вероятнее всего. Я же назвала тебя по имени, помнишь? Пожалуй, они даже вообразили, что ты мой сообщник. Встань в дверном проеме, двигайся очень медленно, держи руки поднятыми. Я буду за тобой.
Он сделал, что я велела.
– Говори то, что я тебе скажу. Никакого творчества. Понял?
Я приставила ствол к его голове, уперлась под затылочную кость. Если выстрелить человеку в это место, он как пить дать умрет. Если пуля попадет в лоб, то можно лишь задеть мозг. Так мне по крайней мере говорили. В конце концов я не какая-нибудь там прирожденная убийца.
Я прошептала ему, что следует сказать, прямо в ушко, тихо-тихо.
– Сун Кац говорит, что я заложник. Я безоружен. Не стреляйте и, прошу вас, ПОЖАЛУЙСТА, выключите ваши мегафоны. Этот шум сводит ее с ума.
Алекс выдал свою речь. Я помедлила, обдумывая следующие слова.
– Она говорит, что отпустит меня, если на нее не станут давить. Оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие, тогда она не причинит мне вреда.
– МЫ ПРОСТО ХОТИМ ПОГОВОРИТЬ С СУН! – завопил во всю мощь своих легких капитан Видео, мегафон бесполезно болтался у него на боку.
Да уж, эти парни, когда у тебя пушка, несомненно ведут себя малость иначе, чем обычно, когда, к примеру, словят тебя разъезжающей по окрестностям в «саабе» сестренки Кери с выключенными фарами на ночной автостраде и запрятанной под пассажирское сиденье початой бутылкой водки «Смирнофф». Уж в такие минуты они сама любезность.
– Кончай трепаться, – как попугай повторил за мной Алекс.
– Поднеси палец к губам, – добавила я.
– Поднеси палец… ой! – Он сделал, как я велела.
Я видела, что капитан Видео принялся что-то горячо обсуждать со своими дружками. Потом он прокричал:
– ХОРОШО, ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ВАС НИКТО НЕ БУДЕТ ТРОГАТЬ.
– Теперь медленно отходи назад. Пойдем в подсобку. Они, конечно, уже попытались пробраться в этот проход, но дверь закрыта изнутри, так что там нам никто не помешает.
Я понимала, что капитан Видео на самом-то деле просто счастлив получить пятнадцатиминутный запас времени, чтобы продумать до конца план действий, так что этой задержкой я ничего не выиграла. Но у меня раскалывалась от боли голова, и я не имела ни малейшего представления, как пробраться в «Континентальный кофе» и при этом сохранить Алексу жизнь. Мне просто требовалась передышка, хотелось оттянуть, пусть и ненадолго, неизбежную развязку.
По пути к подсобке я установила рядом с прилавком сигнализацию «Защити себя от собак соседа» и активировала ее, чтобы знать, не пожаловал ли кто-нибудь к нам в гости, пока мы будем отсутствовать. Маловероятно, что полицейские могли углядеть нас в магазине, но все равно здесь я чувствовала себя уязвимой.
Зайдя в подсобку, Алекс уселся в ультразвуковое лечебное римское кресло, а я прислонилась к полкам. Он говорит какую-то чушь, вперившись в меня своими огромными темными глазищами, но я не слушаю. Я пытаюсь сосредоточиться. Но он продолжает бубнить. Выкладывается на полную катушку, лишь бы я его поняла.
Я думаю, мы так хорошо ладили с Алексом потому, что его мамочка работает психологом и постоянно заставляет парня делиться с ней своими проблемами, поэтому он умеет гораздо четче формулировать мысли, чем любой другой подросток мужского пола, пусть он и гетеросексуал. Как-то раз Алекс пожаловался мне, что готов был сквозь землю провалиться от стыда, когда она послала его в ближайшую аптеку «Си-ви-эс» купить ей прокладки, а девчонка за прилавком странно посмотрела на него. «Извращение какое-то!» – сказала я тогда, потому что Алекс ждал от меня именно такого ответа, но в глубине души подумала, что мама у него что надо. Теперь я целюсь в него из пистолета, а он не унимается:
– Ты мне и впрямь нравилась, никогда не подумал бы, что все закончится именно так.
– Да ничего и не должно заканчиваться, – сказала я. – Думай об этом, как о некоем переходном моменте в веренице похожих моментов, из которых и состоит твоя жизнь.
– Похожих? Нет, – возразил он. – Ты мне хотя бы объяснишь, почему так поступаешь, или мне следует заткнуться, как порядочному заложнику?
– Потому что у меня нет выбора, у моей подруги поехала крыша, а меня саму того и гляди укокошат, а я ничего плохого не сделала…
– Прости, но почему бы тебе просто не сдаться?
– Ни за что. Это было бы предательством по отношению к Сук Хи. Кроме того, все уже слишком далеко зашло.
– Бессмыслица какая-то. Ты, Сун, пусть малость и не похожа на остальных, но в основном ты нормальная, а то, что ты делаешь, разрушит к чертям собачьим твою жизнь.
– Откуда тебе знать, что она и раньше не была разрушена?
Глаза у Алекса как у олененка Бемби, очерченные густыми черными ресницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112