В воде моржи необычайно ловки, они могут плавать лежа на боку, на'спине, на животе и даже плыть назад. Если бы моржи стали соревноваться с любым чемпионом мира по плаванию, то завоевали бы первое место. У каждого моржа два острых клыка величиной до метра. Этими клыками они ударяют, когда защищаются или нападают. Опираясь на клыки, они легко вскарабкиваются на лед.
Местное население добывает моржей для питания. Шкуры их идут для поделок, клыки — для косторезных работ. Особенно ценна у моржей их очень вкусная печень. Она весит 8—10 килограммов. Под толстой кожей у моржа находится еще более толстый слой жира, — это и защищает его от холода. На суше моржи очень неповоротливы и не любят передвигаться.
По мере приближения ледокола моржи заволновались. Первыми бросились в воду моржихи, увлекая за собой своих маленьких детенышей. Глупые детеныши не хотели идти в воду; тогда моржихи подняли ласты и на-
давали «моржовым ребятишкам» таких оплеух, что те сразу же бросились в воду.
Мы приблизились метров на двести. Головы зверей на таком расстоянии были очень маленькие, но промахнуться нам никак нельзя.
Волнение у моржей усилилось. Очевидно, наш корабль наводил на них ужас. Моржи прыгали в воду. На льдине остались только огромные ленивые самцы. Им было в высшей степени все безразлично и даже наше «чудище». Мы дали залп. Морж, в которого я стрелял, уронил голову и замер.
— Есть! — крикнул я.
— Есть и у меня, — сказал стрелявший рядом Вася.
Остальные охотники уложили еще двух моржей. Наконец-то мы восстановили свой авторитет после неудачной медвежьей охоты.
Ледокол подошел к лежбищу. От него пахло неприятным, очень резким запахом, какой бывает в нечищенных скотных дворах. Весь лед был покрыт мокрым илом и грязью. На лед сошли боцман и один матрос. Они зацепили тросами моржей, и лебедка подала их на палубу. Всем охотникам роздали моржовые клыки. Моржей быстро разделали, и к ужину была дана чудесная жареная печенка.
Наш корабль шел все дальше и дальше на запад. Прошло уже несколько месяцев как мы плавали. Быстро пролетела весна, короткое полярное лето, и наступала осень. Ее приближение чувствовалось. Кончился длинный полярный день, солнце теперь заходило за горизонт и подолгу там оставалось. Стало холодно.
Для нас время промелькнуло незаметно. Работа по-прежнему увлекала, а научные дневники так выросли, что из общих тетрадей складывалась целая гора. В этих тетрадях собраны цифры, которые потом должны рассказать об арктических льдах. Заполнили свои дневники и другие научные группы. У всех есть что рассказать об этой замечательной экспедиции в неизвестные районы.
— Ну, как, хватает вам льдов? — спрашивал капитан, вспоминая, как мы в начале нашей экспедиции не могли дождаться, когда появится лед.
— Тут его не миллионы, а миллиарды тонн. Вот оно, царство льда,
Капитан был прав. Льда действительно хватало. Стрелки приборов показывали все новые и новые цифры, а отведенная нам часть палубы была занята ледяными образцами. Их сжимали, растягивали, изгибали, — словом, проделывали с ними массу всяких опытов.
Помещение, где находилась наша лаборатория, было на носу ледокола, отдельно от других. Это навело на мысль придумать что-нибудь веселое, чтобы потом поразить всех. После обсуждения мы нашли, что лучший сюрприз будет песня, отражающая все события нашей экспедиции. Для усиления нашего хорового состава мы пригласили, под большим секретом, двух Юр, большого и маленького. Маленький Юра был инженер-кораблестроитель, а большой — известный конструктор по приборам. По вечерам мы пили чай с вареньем и одновременно устраивали репетиции. Своим гимном мы сделали застольную ирландскую песенку Бетховена. В ней были слова, очень нам нравившиеся: «За окнами шумит метель роями снежных пчел».
Потом уже на известные мотивы мы сочиняли песни с веселым, грустным, лирическим и драматическим содержанием. С каждой репетицией выходило все лучше и лучше. У нас были даже эффектные места, когда хор останавливался и пел один солист, потом снова вступал хор. Главным солистом был Юра большой. У него был коронный номер — он исполнял арию пингвина. Это получалось очень забавно.
Мы написали много юмористических песен про разные события экспедиции.
Скоро представилась возможность показать свое искусство. На ледоколе решили провести в честь праздника Дня победы вечер-концерт. Началась активная подготовка.
Очевидно, «сюрпризы» готовили и другие группы. Я как-то заскочил к гидрологам, которые что-то бурно обсуждали. При моем неожиданном появлении они смутились, прервали свой разговор и весьма недружелюбно спросили:
— Тебе чего?
Я все понял.
— Не волнуйтесь, не выдам!—сказал я смеясь.
— Ну, смотри! — уже более миролюбиво ответили они.
Такое скрытое соревнование всех забавляло. Бывшие у нас в экспедиции женщины занялись украшением кают-компании. Они вырезали из бумаги листья разной формы и делали гирлянды. Художник раскрасил эти листья тонами красочной осени. Кают-компания превратилась в осенний парк. Тут были ярко-красные листья осеннего клена, темно-красные листья рябины, золотистые— березы и коричневатые листья дуба. Получилось очень красиво.
Концерт прошел весело; было много остроумного. Этот концерт немножко отвлек нас от заполненной трудом жизни, и мы делго его вспоминали.
С каждым днем все дальше и дальше мы продвигались на запад и вот стали подходить к знаменитому «белому пятну» — Айонскому массиву. Здесь до нас еще не было ни одного судна. В восточном секторе Арктики Айонский массив — главное препятствие. Тяжелые льды спускаются с севера и закрывают проход у берега. Пройти сквозь эти льды было невозможно.
Неизвестность создала легенды об этих местах.
Пройдем ли мы?
Ледокол часто останавливался. Почти ощупью пришлось выбирать путь. Капитан не сходил с мостика. Он совсем не спал. Веки у него были красные, но он держался молодцом. Тут-то мы и поняли, на что способен этот богатырь.
Льды здесь были совершенно не похожи на те, что мы видели до этого. Они были грязные, покрытые илом. Весь район как бы был перекорежен. В лесу такие места называют буреломом. Тут происходили грандиозные процессы сжатий. Лед крошило, переворачивало, разламывало и забивало море до самого дна. Глубина океана здесь была маленькая, всего метров двадцать. Образовались сидящие на мели ледяные гряды, называемые сто-мухами. В этой ледяной стихии даже наш ледокол казался игрушкой.
Однажды, уже под утро, простояв на вахте несколько суток подряд, капитан пошел спать. Заменил его дублер. То ли ему не повезло, то ли он действительно был плохой капитан, только во время его вахты произошло одно печальное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Местное население добывает моржей для питания. Шкуры их идут для поделок, клыки — для косторезных работ. Особенно ценна у моржей их очень вкусная печень. Она весит 8—10 килограммов. Под толстой кожей у моржа находится еще более толстый слой жира, — это и защищает его от холода. На суше моржи очень неповоротливы и не любят передвигаться.
По мере приближения ледокола моржи заволновались. Первыми бросились в воду моржихи, увлекая за собой своих маленьких детенышей. Глупые детеныши не хотели идти в воду; тогда моржихи подняли ласты и на-
давали «моржовым ребятишкам» таких оплеух, что те сразу же бросились в воду.
Мы приблизились метров на двести. Головы зверей на таком расстоянии были очень маленькие, но промахнуться нам никак нельзя.
Волнение у моржей усилилось. Очевидно, наш корабль наводил на них ужас. Моржи прыгали в воду. На льдине остались только огромные ленивые самцы. Им было в высшей степени все безразлично и даже наше «чудище». Мы дали залп. Морж, в которого я стрелял, уронил голову и замер.
— Есть! — крикнул я.
— Есть и у меня, — сказал стрелявший рядом Вася.
Остальные охотники уложили еще двух моржей. Наконец-то мы восстановили свой авторитет после неудачной медвежьей охоты.
Ледокол подошел к лежбищу. От него пахло неприятным, очень резким запахом, какой бывает в нечищенных скотных дворах. Весь лед был покрыт мокрым илом и грязью. На лед сошли боцман и один матрос. Они зацепили тросами моржей, и лебедка подала их на палубу. Всем охотникам роздали моржовые клыки. Моржей быстро разделали, и к ужину была дана чудесная жареная печенка.
Наш корабль шел все дальше и дальше на запад. Прошло уже несколько месяцев как мы плавали. Быстро пролетела весна, короткое полярное лето, и наступала осень. Ее приближение чувствовалось. Кончился длинный полярный день, солнце теперь заходило за горизонт и подолгу там оставалось. Стало холодно.
Для нас время промелькнуло незаметно. Работа по-прежнему увлекала, а научные дневники так выросли, что из общих тетрадей складывалась целая гора. В этих тетрадях собраны цифры, которые потом должны рассказать об арктических льдах. Заполнили свои дневники и другие научные группы. У всех есть что рассказать об этой замечательной экспедиции в неизвестные районы.
— Ну, как, хватает вам льдов? — спрашивал капитан, вспоминая, как мы в начале нашей экспедиции не могли дождаться, когда появится лед.
— Тут его не миллионы, а миллиарды тонн. Вот оно, царство льда,
Капитан был прав. Льда действительно хватало. Стрелки приборов показывали все новые и новые цифры, а отведенная нам часть палубы была занята ледяными образцами. Их сжимали, растягивали, изгибали, — словом, проделывали с ними массу всяких опытов.
Помещение, где находилась наша лаборатория, было на носу ледокола, отдельно от других. Это навело на мысль придумать что-нибудь веселое, чтобы потом поразить всех. После обсуждения мы нашли, что лучший сюрприз будет песня, отражающая все события нашей экспедиции. Для усиления нашего хорового состава мы пригласили, под большим секретом, двух Юр, большого и маленького. Маленький Юра был инженер-кораблестроитель, а большой — известный конструктор по приборам. По вечерам мы пили чай с вареньем и одновременно устраивали репетиции. Своим гимном мы сделали застольную ирландскую песенку Бетховена. В ней были слова, очень нам нравившиеся: «За окнами шумит метель роями снежных пчел».
Потом уже на известные мотивы мы сочиняли песни с веселым, грустным, лирическим и драматическим содержанием. С каждой репетицией выходило все лучше и лучше. У нас были даже эффектные места, когда хор останавливался и пел один солист, потом снова вступал хор. Главным солистом был Юра большой. У него был коронный номер — он исполнял арию пингвина. Это получалось очень забавно.
Мы написали много юмористических песен про разные события экспедиции.
Скоро представилась возможность показать свое искусство. На ледоколе решили провести в честь праздника Дня победы вечер-концерт. Началась активная подготовка.
Очевидно, «сюрпризы» готовили и другие группы. Я как-то заскочил к гидрологам, которые что-то бурно обсуждали. При моем неожиданном появлении они смутились, прервали свой разговор и весьма недружелюбно спросили:
— Тебе чего?
Я все понял.
— Не волнуйтесь, не выдам!—сказал я смеясь.
— Ну, смотри! — уже более миролюбиво ответили они.
Такое скрытое соревнование всех забавляло. Бывшие у нас в экспедиции женщины занялись украшением кают-компании. Они вырезали из бумаги листья разной формы и делали гирлянды. Художник раскрасил эти листья тонами красочной осени. Кают-компания превратилась в осенний парк. Тут были ярко-красные листья осеннего клена, темно-красные листья рябины, золотистые— березы и коричневатые листья дуба. Получилось очень красиво.
Концерт прошел весело; было много остроумного. Этот концерт немножко отвлек нас от заполненной трудом жизни, и мы делго его вспоминали.
С каждым днем все дальше и дальше мы продвигались на запад и вот стали подходить к знаменитому «белому пятну» — Айонскому массиву. Здесь до нас еще не было ни одного судна. В восточном секторе Арктики Айонский массив — главное препятствие. Тяжелые льды спускаются с севера и закрывают проход у берега. Пройти сквозь эти льды было невозможно.
Неизвестность создала легенды об этих местах.
Пройдем ли мы?
Ледокол часто останавливался. Почти ощупью пришлось выбирать путь. Капитан не сходил с мостика. Он совсем не спал. Веки у него были красные, но он держался молодцом. Тут-то мы и поняли, на что способен этот богатырь.
Льды здесь были совершенно не похожи на те, что мы видели до этого. Они были грязные, покрытые илом. Весь район как бы был перекорежен. В лесу такие места называют буреломом. Тут происходили грандиозные процессы сжатий. Лед крошило, переворачивало, разламывало и забивало море до самого дна. Глубина океана здесь была маленькая, всего метров двадцать. Образовались сидящие на мели ледяные гряды, называемые сто-мухами. В этой ледяной стихии даже наш ледокол казался игрушкой.
Однажды, уже под утро, простояв на вахте несколько суток подряд, капитан пошел спать. Заменил его дублер. То ли ему не повезло, то ли он действительно был плохой капитан, только во время его вахты произошло одно печальное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57