Остановились под кустом орешника, начали устраиваться, раздеваться. И вот уже Анатолий, голоплечий и улыбчивый, в синих плавках подошел к воде, стал пробовать ее ногами. Хороша!
— А как там наша речушка? — спросил актер.— Запамятовал уже название ее.
— Быстринка... Все такая же, чистоводная. Нырнешь, откроешь глаза — и все видно.
— Да, речка славная. Любил я купаться в ней... А как в Русиновке теперь народ живет?
— А чего, привольно живут землеробы.
— Землеробы! — подхватил актер, как бы приглашая всех в свидетели.— Не хлеборобы, не землепашцы, а землеробы. Слово-то какое звучное! Спасибо, Толя, что напомнил мне его... Иной раз репетируешь новую пьесу, и автор лупит тебя по голове, будто кузнечным молотком, одним и тем же словечком. А оказывается, есть и другие!
Полнотелый, светлокожий, с волосатой грудью, он вошел по колени в озеро и, нагибаясь и покрякивая от . удовольствия, стал плескаться. Разговорам и остроумным шуткам не было конца. Надозерная тишина впитывала их голоса и смех, как песок воду. Где-то за лесом хриплым басом прогудел локомотив, и все окрест наполнилось тугим, тянущимся гулом идущего поезда.
Как бы соревнуясь, мужчины пересекли озеро вплавь, прилегли на песочек отдохнуть. Лена осталась с матерью. Но вот и она полезла в воду. Судя по всему, плавать не умела — купалась вблизи берега. Затем начала черпать пригоршнями и любоваться тем, как стекающая из рук влага жемчужно сверкает на солнце. До слуха донесся ее голос, нежный, неизъяснимо волнующий. Она напевала что-то, и парни невольно подняли головы.
Евгения неудержимо потянуло к ней. Он встал и, сказав, что пора возвращаться, кинулся в воду, пошел саженками. Борис Петрович и Анатолий тоже поднялись, упали в озеро и двинулись следом.
— Вы искусно плаваете, Женя! — встретила его Лена комплиментом.— Наверное, с детства спортом занимаетесь?
Пока разговаривали, подоспел Анатолий, шумно фыркая.
— А ты что, боишься от берега отрываться? — спросил он девушку,— Давай поучу тебя плавать!
У Евгения даже дух захватило от моряцкой лихости товарища. «Сейчас она его вежливо отбреет!» — насторожился он. Однако ничего такого не произошло. Рассмеявшись, Лена сказала:
— Что ж, давайте попробуем! Только боюсь, ничего не получится.
— Еще как получится!
Евгений тут сообразил, она сама хотела, чтобы ее поучили плавать! «А ты, недогадливый, отказал ей в том, пустился в ненужные разговоры... Эх, Женька, зеваешь ты все, зеваешь!» — покраснел он, сожалея о промахе.
Некоторое время он еще нырял и плавал неподалеку, но видя, что о нем совершенно забыли и тяготятся его наблюдением, расстроенный вышел из воды, лег в сторонке на траве. Нарастало раздражение, и Евгений, то и дело, посматривал на озеро: там шумно барахтались. Анатолий подставлял крепкую смуглую руку, Лена ложилась на нее и пробовала плыть, отчаянно бултыхая ногами, Взметывались фонтанами и искрились брызги. Все было житейски просто и нравилось девушке. Ее колокольчатый смех так и звенел в воздухе...
— Смелей же, смелей! — возбужденно ободрял девушку Анатолий.— Да ты почти умеешь! Попробуй теперь сама.
Слышавший это Борис Петрович рассмеялся, проговорил:
— А земляк-то оказался опытным тренером!
— Все там, в Русиновке, видать, такие настырные,— обронила чем-то недовольная Кира Андреевна.
Когда-то Евгений полагал, что Анатолий — один из того великого множества людей, постигающих истины задним умом. Теперь ему было непривычно наблюдать изменившегося и как бы совершенно нового парня. Он то наивно грубоват, то чуток и предупредителен. Нет-нет, Русинов не подбирает отмычек,— он умом и силой
распахивает двери жизни. «Да, если Толька решил серьезно приударить за Ленкой, то мне с ним трудно тягаться,—грустно подумал Евгений.— Может, отступить, не ввязываться в историю?.. Но почему отступать должен я? Еще неизвестно, на ком Лена остановит свой выбор. Она развитая, своенравная девушка, и скоро поймет, что с Русиновым ей не по пути...»
День они провели весело. Под вечер, как и было обещано, Борис Петрович повез их на другое озеро. В нагревшейся за день машине стояла духота, не помогали и открытые окна. Все сидели потные, поскучневшие. Лена то и дело выставляла руку, чтобы встречный воздух охладил ее.
Но вот машина свернула с шоссе и круто взяла под уклон. До этого задернутое зелеными шторами тополиной листвы, озеро просторно открылось взорам — блеском воды, овальными берегами, снующими по глади лодками, светлым домиком лодочной станции и сдобно желтеющими пляжами. И берега, и пляж, и само озеро были густо населены беспечными, темнокожими отдыхающими. Некоторые уже расходились.
Борис Петрович подогнал машину к стоянке:
— Приехали!
Анатолий тотчас вышел. За ним выпорхнула Лена, Евгений выбрался последним.
— Не задерживайтесь долго! — напутствовала их Кира Андреевна.
— Часам к десяти вернемся,— обещали они.
«Волга» фыркнула мотором. Парни и девушка несколько смущенно переглянулись: вот и избавились от родительской опеки! Лейтенанты сняли свои защитные рубашки, остались в одних майках — мускулистые, смугло-темные от загара. Лена заботливо оглядела себя — не измялось ли ее голубое платьице.
Послеполуденный, редкий для здешних мест зной держался еще стойко, хотя солнце повернуло уже к горизонту. Все трое, не сговариваясь, отправились к лодочной станции, на ходу перебрасываясь короткими фразами. В ларьке купили фруктовой воды.
На травянистой кромке берега сутулился пожилой мужчина с тремя удочками. Широкополая шляпа почти скрывала его лицо. Он лениво покуривал сигарету, бездумно глядя перед собой. Поплавки на воде чуть покачивала мелкая волна.
— Клюет, что ли? — спросил Анатолий.
Рыбак с досадным равнодушием посмотрел на него и отвернулся: надоело отвечать. Да, собственно, и так все ясно...
Парень, однако, не уходил. Лена тоже остановилась.
— А вы попробуйте забросить удочки правее.
На этот раз молчун отозвался, вынув сигарету изо рта.
— А почему вы думаете, что там лучше?
— Потому, что и рыба, наверное, в такой день ищет местечко поглубже, попрохладнее. А здесь, видать, мелко.
— Это как сказать... Впрочем, попробовать не грех.— Рыбак лениво потянулся к крайней удочке и вытащил ее.
Лейтенант взялся помогать ему.
— Тогда я пошел лодку заказывать,— проговорил Евгений.
Конечно же, он покажет себя, сев за весла! Анатолий — на носу, вперед смотрящим, а Лена — на корме, лицом к нему, Евгению. Тут у нее и развяжется язычок. Разговор можно начать с того, как они с дядей однажды катались на лодке по Волге и их чуть не опрокинуло волной от пронесшегося мимо судна.
Занятый столь важными размышлениями, он и не заметил, как дошел до лодочной станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— А как там наша речушка? — спросил актер.— Запамятовал уже название ее.
— Быстринка... Все такая же, чистоводная. Нырнешь, откроешь глаза — и все видно.
— Да, речка славная. Любил я купаться в ней... А как в Русиновке теперь народ живет?
— А чего, привольно живут землеробы.
— Землеробы! — подхватил актер, как бы приглашая всех в свидетели.— Не хлеборобы, не землепашцы, а землеробы. Слово-то какое звучное! Спасибо, Толя, что напомнил мне его... Иной раз репетируешь новую пьесу, и автор лупит тебя по голове, будто кузнечным молотком, одним и тем же словечком. А оказывается, есть и другие!
Полнотелый, светлокожий, с волосатой грудью, он вошел по колени в озеро и, нагибаясь и покрякивая от . удовольствия, стал плескаться. Разговорам и остроумным шуткам не было конца. Надозерная тишина впитывала их голоса и смех, как песок воду. Где-то за лесом хриплым басом прогудел локомотив, и все окрест наполнилось тугим, тянущимся гулом идущего поезда.
Как бы соревнуясь, мужчины пересекли озеро вплавь, прилегли на песочек отдохнуть. Лена осталась с матерью. Но вот и она полезла в воду. Судя по всему, плавать не умела — купалась вблизи берега. Затем начала черпать пригоршнями и любоваться тем, как стекающая из рук влага жемчужно сверкает на солнце. До слуха донесся ее голос, нежный, неизъяснимо волнующий. Она напевала что-то, и парни невольно подняли головы.
Евгения неудержимо потянуло к ней. Он встал и, сказав, что пора возвращаться, кинулся в воду, пошел саженками. Борис Петрович и Анатолий тоже поднялись, упали в озеро и двинулись следом.
— Вы искусно плаваете, Женя! — встретила его Лена комплиментом.— Наверное, с детства спортом занимаетесь?
Пока разговаривали, подоспел Анатолий, шумно фыркая.
— А ты что, боишься от берега отрываться? — спросил он девушку,— Давай поучу тебя плавать!
У Евгения даже дух захватило от моряцкой лихости товарища. «Сейчас она его вежливо отбреет!» — насторожился он. Однако ничего такого не произошло. Рассмеявшись, Лена сказала:
— Что ж, давайте попробуем! Только боюсь, ничего не получится.
— Еще как получится!
Евгений тут сообразил, она сама хотела, чтобы ее поучили плавать! «А ты, недогадливый, отказал ей в том, пустился в ненужные разговоры... Эх, Женька, зеваешь ты все, зеваешь!» — покраснел он, сожалея о промахе.
Некоторое время он еще нырял и плавал неподалеку, но видя, что о нем совершенно забыли и тяготятся его наблюдением, расстроенный вышел из воды, лег в сторонке на траве. Нарастало раздражение, и Евгений, то и дело, посматривал на озеро: там шумно барахтались. Анатолий подставлял крепкую смуглую руку, Лена ложилась на нее и пробовала плыть, отчаянно бултыхая ногами, Взметывались фонтанами и искрились брызги. Все было житейски просто и нравилось девушке. Ее колокольчатый смех так и звенел в воздухе...
— Смелей же, смелей! — возбужденно ободрял девушку Анатолий.— Да ты почти умеешь! Попробуй теперь сама.
Слышавший это Борис Петрович рассмеялся, проговорил:
— А земляк-то оказался опытным тренером!
— Все там, в Русиновке, видать, такие настырные,— обронила чем-то недовольная Кира Андреевна.
Когда-то Евгений полагал, что Анатолий — один из того великого множества людей, постигающих истины задним умом. Теперь ему было непривычно наблюдать изменившегося и как бы совершенно нового парня. Он то наивно грубоват, то чуток и предупредителен. Нет-нет, Русинов не подбирает отмычек,— он умом и силой
распахивает двери жизни. «Да, если Толька решил серьезно приударить за Ленкой, то мне с ним трудно тягаться,—грустно подумал Евгений.— Может, отступить, не ввязываться в историю?.. Но почему отступать должен я? Еще неизвестно, на ком Лена остановит свой выбор. Она развитая, своенравная девушка, и скоро поймет, что с Русиновым ей не по пути...»
День они провели весело. Под вечер, как и было обещано, Борис Петрович повез их на другое озеро. В нагревшейся за день машине стояла духота, не помогали и открытые окна. Все сидели потные, поскучневшие. Лена то и дело выставляла руку, чтобы встречный воздух охладил ее.
Но вот машина свернула с шоссе и круто взяла под уклон. До этого задернутое зелеными шторами тополиной листвы, озеро просторно открылось взорам — блеском воды, овальными берегами, снующими по глади лодками, светлым домиком лодочной станции и сдобно желтеющими пляжами. И берега, и пляж, и само озеро были густо населены беспечными, темнокожими отдыхающими. Некоторые уже расходились.
Борис Петрович подогнал машину к стоянке:
— Приехали!
Анатолий тотчас вышел. За ним выпорхнула Лена, Евгений выбрался последним.
— Не задерживайтесь долго! — напутствовала их Кира Андреевна.
— Часам к десяти вернемся,— обещали они.
«Волга» фыркнула мотором. Парни и девушка несколько смущенно переглянулись: вот и избавились от родительской опеки! Лейтенанты сняли свои защитные рубашки, остались в одних майках — мускулистые, смугло-темные от загара. Лена заботливо оглядела себя — не измялось ли ее голубое платьице.
Послеполуденный, редкий для здешних мест зной держался еще стойко, хотя солнце повернуло уже к горизонту. Все трое, не сговариваясь, отправились к лодочной станции, на ходу перебрасываясь короткими фразами. В ларьке купили фруктовой воды.
На травянистой кромке берега сутулился пожилой мужчина с тремя удочками. Широкополая шляпа почти скрывала его лицо. Он лениво покуривал сигарету, бездумно глядя перед собой. Поплавки на воде чуть покачивала мелкая волна.
— Клюет, что ли? — спросил Анатолий.
Рыбак с досадным равнодушием посмотрел на него и отвернулся: надоело отвечать. Да, собственно, и так все ясно...
Парень, однако, не уходил. Лена тоже остановилась.
— А вы попробуйте забросить удочки правее.
На этот раз молчун отозвался, вынув сигарету изо рта.
— А почему вы думаете, что там лучше?
— Потому, что и рыба, наверное, в такой день ищет местечко поглубже, попрохладнее. А здесь, видать, мелко.
— Это как сказать... Впрочем, попробовать не грех.— Рыбак лениво потянулся к крайней удочке и вытащил ее.
Лейтенант взялся помогать ему.
— Тогда я пошел лодку заказывать,— проговорил Евгений.
Конечно же, он покажет себя, сев за весла! Анатолий — на носу, вперед смотрящим, а Лена — на корме, лицом к нему, Евгению. Тут у нее и развяжется язычок. Разговор можно начать с того, как они с дядей однажды катались на лодке по Волге и их чуть не опрокинуло волной от пронесшегося мимо судна.
Занятый столь важными размышлениями, он и не заметил, как дошел до лодочной станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87