Кого же угораздило засесть?..
Крепкий сложением, Индришунас восседал в рабочем кресле, держа ноги на педалях. Он верил, что не оплошает, так как уже проводил здесь послушную машину осенью прошлого года. Хотя погода в тот раз стояла сырая, все обошлось благополучно. А нынче вон какой ясный денек!
Не так уж страшна, «Драконова пасть», как ее разрисовали. Перебраться через нее стальному вездеходу совсем просто. Половина болота, считай, позади.
Внезапно ощутился резкий толчок о днище, что-то противно скрежетнуло, будто «Драконова пасть» скрипнула зубами: «Попался, браток!» Болотная низина дернулась и перестала ползти навстречу.
Неужели засел?! — испуганно ахнул механик, еще больше высовываясь из люка.
Не сразу сообразив в чем дело, стремясь выскочить из ловушки мощным рывком, он добавил обороты двигателю. Т-55 задрожал от непомерного напряжения, из-под гусениц полетели комья грязи, и начала заметно оседать задняя часть.
«Что я делаю? — Индришунас снял ногу с педали подачи горючего.— Сам же себя закапываю». Выключил двигатель и замер, взволнованно дыша, испытывая тяжесть в теле. Казалось, руки и ноги затянуло в трясину и не вытащить их, зря только силы тратишь. Хотел показать себя всех мудрее — вот и влип, как оса в варенье.
Из башенного люка вынырнул подбористый сержант Адушкин. Лицо недовольное, озабоченное. Пружинисто спрыгнул на влажную, просевшую под ногами почву, уставился глазами в растерянно заморгавшего механика.
— Что, Ионас, на камень наткнулся?
— Наверное... Стук был слышен, скрежет.
Танк залег в болоте, гусеницы глубоко въелись в грязь.
— Вот же холера!.. Не видел, что ли?
— Как бы я его увидел, еслиф он в земле? — В голосе механика теперь отчетливо слышался акцент.
— Еслиф, еслиф,— заворчал сержант,— не лез бы сюда, раз тут никто до тебя не проходил.
— Так дали бы команду! Взводный же сказал: по наезженному следу не вести машину. Вот я и взял левее. Проклятое болото, кто только выдумал его на нашу голову!
— Выдумали его для того, чтобы у нас получше соображалка работала,— ответил сержант и прикрикнул на выглянувших из люков наводчика и заряжающего: — Чего сидите? Достать лопаты!
Адушкин имел ровный, покладистый характер, однако сейчас не сердиться не мог: другие танки прошли, а их застрял. Наежив темные брови, прикидывал как быть. Метрах в десяти ползла пятьдесятпятка командира взвода, так что докладывать не нужно.
Лейтенант Русинов все видел, и едва зыбкая трясина осталась позади, велел механику остановиться. Поспешно выбрался из танка, подбежал к застрявшей машине. На смуглом лице были досада и злость.
— Что случилось?
— Днищем на камень сели.
— Угораздило вас!
— Не видно ж его было.
— Так чего стоите? Камень-то впереди или сзади?
— Наверное, впереди.— Адушкин присел, осматривая ходовую часть.— Видите, крен назад!
— Вижу, вижу.— Русинов обошел застрявший танк, распорядился: — Привязывайте к гусеницам бревно и задним ходом снимайтесь.
Лицо Индришунаса прояснилось, порозовело.
— И верно! Как это мы сразу не догадались?
— Не догадались... А лопаты кому я приказал достать? — буркнул Адушкин.— Прежде чем бревно привязывать, придется покопать. Иначе деревяшка просто хрустнет, не дойдя до камня.
— Резонно, — согласился Русинов. — Действуйте, Адушкин. Ежели своими силами быстро выберетесь, оценку вам не снизят.
— Постараемся.
Взводу приказано выйти во фланг опорного пункта противника, скрытно занять выгодный рубеж для атаки, а затем внезапным рывком поддержать наступление роты. Как на грех, увязли по собственной оплошности. Кукуй теперь!
Механик-водитель время от времени поглядывал на часы и снова налегал на орудие землекопа. Он был силач, Ионас Индришунас. Еще в школе подружился он с гирями и штангой, так что такая работа для него не
трудна. Но он переживал свой промах и потому был очень расстроен. Наконец Ионас отбросил лопату, заглянул под открывшееся днище. Камня пока не было видно, да и нет смысла докапываться до него. Надо торопиться: если не успеют к началу атаки, им не поздоровится.
Ребята привязали тросом за траки обеих гусениц снятое с кормы бревно. Попробовав, прочно ли оно притянуто, механик вытер грязь со своих сапог, забрался в люк и занял место за рычагами. Запустил двигатель, включил задний ход...
Гусеницы тронулись, затянули под себя связку. Когда бревно уперлось в валун, мотор дико взревел напрягаясь, и танк медленно подался назад. Сержант чутко следил за движением машины, поднял руку. Едва впереди показалось привязанное к гусеницам грязное, лопнувшее бревно, резко взмахнул рукой: «Стоп!»
Индришунас выключил передачу, мигом выпрыгнул из люка.
— Выскреблись!— возвестил он и, схватив лом, начал сбивать затянувшийся на концах бревна трос.
Адушкин подошел к открывшемуся валуну, потопал сапогами по облысевшей макушке.
— Вот какая холера здесь зарыта!.. Заводи мотор. К атаке мы должны успеть.
Пожилой худощавый прапорщик Микульский, возраст которого выдавали посеребренные виски и морщинистое, как бы червленое лицо, дежурил около тягача. Небольшие блекло-голубые глаза из-под ершистых бровей, внимательно следили за каждым проходящим танком. По штату прапорщик командует ремонтным отделением батальона, но поскольку в роте нет заместителя по техчасти, то он в последнее время исполняет эти хлопотливые обязанности.
Что-что, а танки Микульский знал в совершенстве. Достаточно ему глянуть, как движется боевая машина, чтобы определить ее техническое состояние, а также квалификацию механика. В батальоне, да и в полку прапорщика уважительно называли по имени-отчеству
Серафимом Антоновичем. Как и все бывалые, прошедшие через многие испытания люди, Микульский был, казалось, невозмутим. Спокойно наблюдал за происходящим, спокойно, но не беспристрастно. Ему хотелось, чтобы танкисты батальона преодолевали болото без задержек. К сожалению, это не получалось. Кривить душой прапорщик не умел. И как только вытаскивали застрявший танк, в его блокноте появлялась соответствующая запись о нечеткой работе.
Созданное на болоте препятствие — изобретение Одинцова. Года четыре назад он велел Микульскому привезти на тягаче и запрятать три огромных валуна. С тех пор танкисты, проводя ротные учения, проходили через болото. Застревали в нем, особенно весной и осенью. Машины приходилось вытаскивать на буксире. Ребята ругали «Драконову пасть», но если уж кому-нибудь приходилось посидеть в ней, тот прочно усваивал трудную науку. А она нужна: сумеешь пробиться там, где тебя не ждут, внезапно ударить, ошеломить врага, и ты выиграешь бой. Не сумеешь — погубишь и себя, и дорогую машину.
Индришунас — опытный механик, и до сих пор ему везло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Крепкий сложением, Индришунас восседал в рабочем кресле, держа ноги на педалях. Он верил, что не оплошает, так как уже проводил здесь послушную машину осенью прошлого года. Хотя погода в тот раз стояла сырая, все обошлось благополучно. А нынче вон какой ясный денек!
Не так уж страшна, «Драконова пасть», как ее разрисовали. Перебраться через нее стальному вездеходу совсем просто. Половина болота, считай, позади.
Внезапно ощутился резкий толчок о днище, что-то противно скрежетнуло, будто «Драконова пасть» скрипнула зубами: «Попался, браток!» Болотная низина дернулась и перестала ползти навстречу.
Неужели засел?! — испуганно ахнул механик, еще больше высовываясь из люка.
Не сразу сообразив в чем дело, стремясь выскочить из ловушки мощным рывком, он добавил обороты двигателю. Т-55 задрожал от непомерного напряжения, из-под гусениц полетели комья грязи, и начала заметно оседать задняя часть.
«Что я делаю? — Индришунас снял ногу с педали подачи горючего.— Сам же себя закапываю». Выключил двигатель и замер, взволнованно дыша, испытывая тяжесть в теле. Казалось, руки и ноги затянуло в трясину и не вытащить их, зря только силы тратишь. Хотел показать себя всех мудрее — вот и влип, как оса в варенье.
Из башенного люка вынырнул подбористый сержант Адушкин. Лицо недовольное, озабоченное. Пружинисто спрыгнул на влажную, просевшую под ногами почву, уставился глазами в растерянно заморгавшего механика.
— Что, Ионас, на камень наткнулся?
— Наверное... Стук был слышен, скрежет.
Танк залег в болоте, гусеницы глубоко въелись в грязь.
— Вот же холера!.. Не видел, что ли?
— Как бы я его увидел, еслиф он в земле? — В голосе механика теперь отчетливо слышался акцент.
— Еслиф, еслиф,— заворчал сержант,— не лез бы сюда, раз тут никто до тебя не проходил.
— Так дали бы команду! Взводный же сказал: по наезженному следу не вести машину. Вот я и взял левее. Проклятое болото, кто только выдумал его на нашу голову!
— Выдумали его для того, чтобы у нас получше соображалка работала,— ответил сержант и прикрикнул на выглянувших из люков наводчика и заряжающего: — Чего сидите? Достать лопаты!
Адушкин имел ровный, покладистый характер, однако сейчас не сердиться не мог: другие танки прошли, а их застрял. Наежив темные брови, прикидывал как быть. Метрах в десяти ползла пятьдесятпятка командира взвода, так что докладывать не нужно.
Лейтенант Русинов все видел, и едва зыбкая трясина осталась позади, велел механику остановиться. Поспешно выбрался из танка, подбежал к застрявшей машине. На смуглом лице были досада и злость.
— Что случилось?
— Днищем на камень сели.
— Угораздило вас!
— Не видно ж его было.
— Так чего стоите? Камень-то впереди или сзади?
— Наверное, впереди.— Адушкин присел, осматривая ходовую часть.— Видите, крен назад!
— Вижу, вижу.— Русинов обошел застрявший танк, распорядился: — Привязывайте к гусеницам бревно и задним ходом снимайтесь.
Лицо Индришунаса прояснилось, порозовело.
— И верно! Как это мы сразу не догадались?
— Не догадались... А лопаты кому я приказал достать? — буркнул Адушкин.— Прежде чем бревно привязывать, придется покопать. Иначе деревяшка просто хрустнет, не дойдя до камня.
— Резонно, — согласился Русинов. — Действуйте, Адушкин. Ежели своими силами быстро выберетесь, оценку вам не снизят.
— Постараемся.
Взводу приказано выйти во фланг опорного пункта противника, скрытно занять выгодный рубеж для атаки, а затем внезапным рывком поддержать наступление роты. Как на грех, увязли по собственной оплошности. Кукуй теперь!
Механик-водитель время от времени поглядывал на часы и снова налегал на орудие землекопа. Он был силач, Ионас Индришунас. Еще в школе подружился он с гирями и штангой, так что такая работа для него не
трудна. Но он переживал свой промах и потому был очень расстроен. Наконец Ионас отбросил лопату, заглянул под открывшееся днище. Камня пока не было видно, да и нет смысла докапываться до него. Надо торопиться: если не успеют к началу атаки, им не поздоровится.
Ребята привязали тросом за траки обеих гусениц снятое с кормы бревно. Попробовав, прочно ли оно притянуто, механик вытер грязь со своих сапог, забрался в люк и занял место за рычагами. Запустил двигатель, включил задний ход...
Гусеницы тронулись, затянули под себя связку. Когда бревно уперлось в валун, мотор дико взревел напрягаясь, и танк медленно подался назад. Сержант чутко следил за движением машины, поднял руку. Едва впереди показалось привязанное к гусеницам грязное, лопнувшее бревно, резко взмахнул рукой: «Стоп!»
Индришунас выключил передачу, мигом выпрыгнул из люка.
— Выскреблись!— возвестил он и, схватив лом, начал сбивать затянувшийся на концах бревна трос.
Адушкин подошел к открывшемуся валуну, потопал сапогами по облысевшей макушке.
— Вот какая холера здесь зарыта!.. Заводи мотор. К атаке мы должны успеть.
Пожилой худощавый прапорщик Микульский, возраст которого выдавали посеребренные виски и морщинистое, как бы червленое лицо, дежурил около тягача. Небольшие блекло-голубые глаза из-под ершистых бровей, внимательно следили за каждым проходящим танком. По штату прапорщик командует ремонтным отделением батальона, но поскольку в роте нет заместителя по техчасти, то он в последнее время исполняет эти хлопотливые обязанности.
Что-что, а танки Микульский знал в совершенстве. Достаточно ему глянуть, как движется боевая машина, чтобы определить ее техническое состояние, а также квалификацию механика. В батальоне, да и в полку прапорщика уважительно называли по имени-отчеству
Серафимом Антоновичем. Как и все бывалые, прошедшие через многие испытания люди, Микульский был, казалось, невозмутим. Спокойно наблюдал за происходящим, спокойно, но не беспристрастно. Ему хотелось, чтобы танкисты батальона преодолевали болото без задержек. К сожалению, это не получалось. Кривить душой прапорщик не умел. И как только вытаскивали застрявший танк, в его блокноте появлялась соответствующая запись о нечеткой работе.
Созданное на болоте препятствие — изобретение Одинцова. Года четыре назад он велел Микульскому привезти на тягаче и запрятать три огромных валуна. С тех пор танкисты, проводя ротные учения, проходили через болото. Застревали в нем, особенно весной и осенью. Машины приходилось вытаскивать на буксире. Ребята ругали «Драконову пасть», но если уж кому-нибудь приходилось посидеть в ней, тот прочно усваивал трудную науку. А она нужна: сумеешь пробиться там, где тебя не ждут, внезапно ударить, ошеломить врага, и ты выиграешь бой. Не сумеешь — погубишь и себя, и дорогую машину.
Индришунас — опытный механик, и до сих пор ему везло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87