В числе этих коней был и белый, отличный конь тысяцкого.
Подсчитав потери, Восэ установил, что убито тринадцать повстанцев»и пятнадцать ранено...
Что же произошло с двумя охотниками? Почему Сайд Али и Восэ не дождались их сигнала?
После боя охотник Юсуф, убивший прикладом тысяцкого, рассказывал Восэ, что он и его товарищ в назначенное время хотели дать несколько выстрелов, но, вопреки всем их стараниям, ни заряд в берданке, ни фитиль поджечь им не удалось. Судя по всему, порох и фитиль отсырели либо оказались засыпанными землей и песком. Тогда охотники сошли с бугра и, прячась за камнями и кустарником, опасаясь попасть под копыта мчавшихся мимо них коней, подошли к месту сражения. А когда подвернулся случай, то Юсуф с большого камня нанес смертельный, удар тысяцкому...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Бухарские эмиры на подвластной им территории устанавливали правила, согласно одному из которых правителям областей было запрещено общение между собой без разрешения эмира. Они не имели права по своему усмотрению выезжать за пределы своих владений, встречаться с правителями других областей даже в случаях, когда считали такую встречу необходимой. Этим запрещением эмиры стремились предотвратить возможность сговора беков, направленного против них. Этого правила обязан был придерживаться и правитель Гиссара Остонакул, хотя он и считался кушбеги и главою всех беков Восточной Бухары.
Между тем Остонакул полагал насущно важной встречу с правителем Бальджуана, Мирзо Акрамом, прежде всего из-за событий, случившихся во владениях самого кушбеги.
Весть о восстании в Бальдшуанском бекстве распространилась по всем смежным бекствам, имя Восэ было у всех на устах.
О том, что в Ховалинге крестьяне убили диванбеги, эмирского посланца, подняли восстание и отказались платить налоги, рассказывали повсеместно. Предводителя же восставших, Восэ, называли настоящим богатырем, с которым «правитель ничего поделать не может!..». Эти слухи способствовали возникновению волнений и в селениях Гиссарского бекства. Стали ожесточаться скандалы и споры, учащаться столкновения крестьян со сборщиками налогов, в горах и долинах появились отряды бунтующих крестьян—«разбойников».
Жестокий и решительный Остонакул бросил в селения солдат, схватил непокорных и бунтарей, заточил их в тюрьму, некоторых избил привсенародно плетьми и палками, даже казнил на площади перед .крепостью Гиссара. Волнения, однако, не прекращались. Для Остонакула уже по опыту, накопленному им в Шахрисябзе, мятежи и бунты населения не были в новинку. Однако в Гиссаре они приняли такой характер, что нарушили его спокойствие. Особенно взволновало происшествие, случившееся на гиссарском базаре, где некоего нищенствующего дервиша хотел схватить миршаб. Дервиш громко призывал: «Эй, люди! Не будьте трусами! Будьте мужественными! Не покоряйтесь тиранам! Неужели и среди вас не найдется такого богатыря, как Восэ, который, возглавив восстание побьет мангытских деспотов!»
Когда стражники схватили дервиша, то толпа, подняв шум и крик, вырвала его из их рук.
В своих посланиях в Бухару и в Гиссар Мирзо Акрам называл Восэ и его друзей «бандой воров, смутьянов, подстрекателей» и успокаивал эмира и его кушбеги, обещая очень скоро расправиться с бандитами, начисто уничтожить их. Ни эмир, ни кушбеги в Гиссаре не вызывали Мирзо Акрама для сообщения по поводу этих волнений, полагая, что раз он, несмотря на восстание, не прервал сбора налогов, высылал полностью требуемое в казну, вместе с богатыми подарками эмиру и Остонакулу, то, значит, беспокоиться не о чем... Но время шло, беспорядки в Бальджуанском бекстве не только не прекращались, а стали все больше оказывать влияние и на соседние бекства, опасность их для эмирского режима становилась очевидной. Остонакул, почувствовав это, усмотрел угрозу восстания и в своей провинции. Помимо этого, ему стало известно, что в Бухаре его недруги из столичной знати пытаются использовать эти волнения как повод для его очернения в глазах эмира,—дескать, своим нерадением он способствует возникновению разрухи. В руки Остонакула попало секретное письмо одного из тайных агентов его сановных недоброжелателей, посланное министру двора Шо Мухаммеду, содержавшее прямое обвинение Остонакула в том, что он, получая большие взятки от правителя Бальджуана, покрывает его грехи.
Остонакул решил как можно скорее, не испрашивая разрешения эмира (на это ушло бы не менее двух недель), повидаться с Мирзо Акрамом, допросив его от имени эмира и своего о причинах, мешающих до сих под подавить мятеж Восэ.
С этой целью он направил одного из своих приближенных в Бальджуан с предложением Мирзо Акраму в такой- то день и час быть в Нуреке для совместной охоты. Селение Нурек расположено на берегу могучей реки Вахш, на границе между двумя бекствами, и, оказавшись там, оба правителя, таким образом, не покинут пределов своих владений. Если же какой-нибудь доносчик и сообщит об их свидании эмиру, то Остонакул сможет объяснить, что встреча, дескать, произошла случайно, оба они, не сговариваясь, охотились и нежданно-негаданно встретились- свиделись в Нуреке, во время полуденной молитвы в мечети.
Кушбеги выехал со свитой человек в тридцать, вооруженных ружьями, с охотничьими соколами. Для отвода глаз он сначала поохотился на лисиц, куропаток и других степных птиц, провел два дня в степях и предгорьях междуречья — Кафирнигана и Вахша, а на третий, добравшись до Нурека, разбил шатер на высоком правом скалистом берегу Вахша.
В условленный час, около полудня, на левом берегу, где нет никакого жилья, появился с двенадцатью всадниками правитель Мирзо Акрам, перешел на противоположный берег по единственному на всю округу мостику, переброшенному через реку в узости, созданной двумя выступающими над бешеным течением скалами. Один из охотников правителя вез на своей лошади за спиной девочку лет четырнадцати, другой мальчика, младше ее. Не доезжая до шатра кушбеги, оба спустили детей на
землю, а когда Остонакул, здороваясь с Мирзо Акрамом, вопросительно посмотрел на этих детей, Мирзо Акрам учтиво проговорил:
— Раб ваш привез вам ничтожный подарок свой. Отец отдал их за причитающийся с него налог.
Помимо этого подарка правитель Бальджуана привел правителю Гиссара каракового жеребца с богато украшенными седлом и оголовьем. Получив неожиданное приглашение, правильно понятое им как приказание, Мирзо Акрам испугался, полагая, что кушбеги возьмет его в оборот по поводу убийства бухарского диванбеги и станет допрашивать обо всем, что относится к восстанию. Доставленными Остонакулу подарками Мирзо Акрам надеялся хоть немного умалить его гнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Подсчитав потери, Восэ установил, что убито тринадцать повстанцев»и пятнадцать ранено...
Что же произошло с двумя охотниками? Почему Сайд Али и Восэ не дождались их сигнала?
После боя охотник Юсуф, убивший прикладом тысяцкого, рассказывал Восэ, что он и его товарищ в назначенное время хотели дать несколько выстрелов, но, вопреки всем их стараниям, ни заряд в берданке, ни фитиль поджечь им не удалось. Судя по всему, порох и фитиль отсырели либо оказались засыпанными землей и песком. Тогда охотники сошли с бугра и, прячась за камнями и кустарником, опасаясь попасть под копыта мчавшихся мимо них коней, подошли к месту сражения. А когда подвернулся случай, то Юсуф с большого камня нанес смертельный, удар тысяцкому...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Бухарские эмиры на подвластной им территории устанавливали правила, согласно одному из которых правителям областей было запрещено общение между собой без разрешения эмира. Они не имели права по своему усмотрению выезжать за пределы своих владений, встречаться с правителями других областей даже в случаях, когда считали такую встречу необходимой. Этим запрещением эмиры стремились предотвратить возможность сговора беков, направленного против них. Этого правила обязан был придерживаться и правитель Гиссара Остонакул, хотя он и считался кушбеги и главою всех беков Восточной Бухары.
Между тем Остонакул полагал насущно важной встречу с правителем Бальджуана, Мирзо Акрамом, прежде всего из-за событий, случившихся во владениях самого кушбеги.
Весть о восстании в Бальдшуанском бекстве распространилась по всем смежным бекствам, имя Восэ было у всех на устах.
О том, что в Ховалинге крестьяне убили диванбеги, эмирского посланца, подняли восстание и отказались платить налоги, рассказывали повсеместно. Предводителя же восставших, Восэ, называли настоящим богатырем, с которым «правитель ничего поделать не может!..». Эти слухи способствовали возникновению волнений и в селениях Гиссарского бекства. Стали ожесточаться скандалы и споры, учащаться столкновения крестьян со сборщиками налогов, в горах и долинах появились отряды бунтующих крестьян—«разбойников».
Жестокий и решительный Остонакул бросил в селения солдат, схватил непокорных и бунтарей, заточил их в тюрьму, некоторых избил привсенародно плетьми и палками, даже казнил на площади перед .крепостью Гиссара. Волнения, однако, не прекращались. Для Остонакула уже по опыту, накопленному им в Шахрисябзе, мятежи и бунты населения не были в новинку. Однако в Гиссаре они приняли такой характер, что нарушили его спокойствие. Особенно взволновало происшествие, случившееся на гиссарском базаре, где некоего нищенствующего дервиша хотел схватить миршаб. Дервиш громко призывал: «Эй, люди! Не будьте трусами! Будьте мужественными! Не покоряйтесь тиранам! Неужели и среди вас не найдется такого богатыря, как Восэ, который, возглавив восстание побьет мангытских деспотов!»
Когда стражники схватили дервиша, то толпа, подняв шум и крик, вырвала его из их рук.
В своих посланиях в Бухару и в Гиссар Мирзо Акрам называл Восэ и его друзей «бандой воров, смутьянов, подстрекателей» и успокаивал эмира и его кушбеги, обещая очень скоро расправиться с бандитами, начисто уничтожить их. Ни эмир, ни кушбеги в Гиссаре не вызывали Мирзо Акрама для сообщения по поводу этих волнений, полагая, что раз он, несмотря на восстание, не прервал сбора налогов, высылал полностью требуемое в казну, вместе с богатыми подарками эмиру и Остонакулу, то, значит, беспокоиться не о чем... Но время шло, беспорядки в Бальджуанском бекстве не только не прекращались, а стали все больше оказывать влияние и на соседние бекства, опасность их для эмирского режима становилась очевидной. Остонакул, почувствовав это, усмотрел угрозу восстания и в своей провинции. Помимо этого, ему стало известно, что в Бухаре его недруги из столичной знати пытаются использовать эти волнения как повод для его очернения в глазах эмира,—дескать, своим нерадением он способствует возникновению разрухи. В руки Остонакула попало секретное письмо одного из тайных агентов его сановных недоброжелателей, посланное министру двора Шо Мухаммеду, содержавшее прямое обвинение Остонакула в том, что он, получая большие взятки от правителя Бальджуана, покрывает его грехи.
Остонакул решил как можно скорее, не испрашивая разрешения эмира (на это ушло бы не менее двух недель), повидаться с Мирзо Акрамом, допросив его от имени эмира и своего о причинах, мешающих до сих под подавить мятеж Восэ.
С этой целью он направил одного из своих приближенных в Бальджуан с предложением Мирзо Акраму в такой- то день и час быть в Нуреке для совместной охоты. Селение Нурек расположено на берегу могучей реки Вахш, на границе между двумя бекствами, и, оказавшись там, оба правителя, таким образом, не покинут пределов своих владений. Если же какой-нибудь доносчик и сообщит об их свидании эмиру, то Остонакул сможет объяснить, что встреча, дескать, произошла случайно, оба они, не сговариваясь, охотились и нежданно-негаданно встретились- свиделись в Нуреке, во время полуденной молитвы в мечети.
Кушбеги выехал со свитой человек в тридцать, вооруженных ружьями, с охотничьими соколами. Для отвода глаз он сначала поохотился на лисиц, куропаток и других степных птиц, провел два дня в степях и предгорьях междуречья — Кафирнигана и Вахша, а на третий, добравшись до Нурека, разбил шатер на высоком правом скалистом берегу Вахша.
В условленный час, около полудня, на левом берегу, где нет никакого жилья, появился с двенадцатью всадниками правитель Мирзо Акрам, перешел на противоположный берег по единственному на всю округу мостику, переброшенному через реку в узости, созданной двумя выступающими над бешеным течением скалами. Один из охотников правителя вез на своей лошади за спиной девочку лет четырнадцати, другой мальчика, младше ее. Не доезжая до шатра кушбеги, оба спустили детей на
землю, а когда Остонакул, здороваясь с Мирзо Акрамом, вопросительно посмотрел на этих детей, Мирзо Акрам учтиво проговорил:
— Раб ваш привез вам ничтожный подарок свой. Отец отдал их за причитающийся с него налог.
Помимо этого подарка правитель Бальджуана привел правителю Гиссара каракового жеребца с богато украшенными седлом и оголовьем. Получив неожиданное приглашение, правильно понятое им как приказание, Мирзо Акрам испугался, полагая, что кушбеги возьмет его в оборот по поводу убийства бухарского диванбеги и станет допрашивать обо всем, что относится к восстанию. Доставленными Остонакулу подарками Мирзо Акрам надеялся хоть немного умалить его гнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122