— Отлично, господин, — подхватила Гута. Плачущих женщин подняли на ноги и вытолкали из шатра.
Гута смеялась.
В шатре не было рабынь. Все они, вместе с тремя рабынями-блондинками, уже были загнаны на четвереньках в катера и увезены на орбиту, к крейсерам и грузовым кораблям. К этому времени всех их уже освободили от цепей, раздели и разогнали по маленьким, прочно запертым клеткам.
— Приведите сюда вон того!
Вперед вытолкнули писца со связанными за спиной руками.
— Ты ортунг? — спросил Аброгастес.
— Нет, господин.
— Телнарианец?
— Нет.
— Ты умеешь читать и писать?
— Да, господин.
— Ортог платил тебе?
— Да, господин.
— И ты хорошо служил ему?
— Я делал все, чтобы служить как можно лучше, — ответил писец.
— Что ты думаешь о вероломном принце Дризриакском? — спросил Аброгастес.
— Что я думаю? — удивленно переспросил писец.
— Ты ненавидел его и служил ему только из страха или втайне осуждал его за предательство?
— Простите, господин, — сказал писец, — но я не могу дать такой ответ, какого вы ждете.
— Ты получил от Ортога кольцо?
— Таким, как я, не дарят колец, господин.
— Ты его друг?
— Мое положение не позволяет мне надеяться на дружбу с Ортогом.
— Но ты же хорошо служил ему?
— Я всегда стремился к этому, господин, — сказал писец.
— Освободите его, — потребовал Аброгастес. Изумленного писца развязали.
— Если ты служил ортунгам, — сказал Аброгастес, — то будешь служить и дризриакам.
— Да, господин.
Аброгастес повернулся к Ортогу.
— Я хотел бы помириться с отцом, — произнес тот.
Аброгастес подозвал его оруженосца.
— Ты оруженосец Ортога, принца Дризриакского?
— Да, Ортога, принца Дризриакского и короля ортунгов! — выкрикнул оруженосец.
Толпа ахнула.
— Каков долг оруженосца? — спросил Аброгастес.
— Ценить жизнь своего господина превыше собственной.
— Да, оруженосец должен умереть прежде, чем его господин, — уточнил Аброгастес.
— Да, господин.
— На плаху его.
— Стойте! — закричал воин.
Аброгастес поднял руку.
— Пусть его казнят топором или другим оружием!
— Господин! — внезапно закричал Хендрикс, торопливо и сердито, окруженный воинами-дризриаками. — Одумайтесь! Явите своему сыну милосердие! Это не его вина — он всего лишь допустил слабость. Если кто и виновен в этом, так только проклятая Гута, жрица тимбри!
— Нет! — тревожно воскликнула Гута.
— Ваш сын попал под ее губительное влияние, — продолжал Хендрикс. — Это ее пророчества и предсказания, хитрости и уловки сбили с толку Ортога. Это она ввела его в заблуждение!
— Нет, — покачал головой Ортог. — Я бы в любом случае порвал с дризриаками.
— Разве вы не любили его в детстве, господин? — воскликнул Гундлихт, стоящий рядом с Хендриксом.
— Я — король дризриаков, — возразил Аброгастес.
— А если бы вы не были королем? — настаивал Гундлихт.
— Но он все равно пропал, — отрезал Аброгастес.
— В этом виновата Гута, вот кто! — воскликнул Хендрикс.
— Она распалила его тщеславие и одурманила его, — сказал Гундлихт.
— Это правда, госпожа Гута? — спросил Аброгастес.
— Разумеется, нет, господин! — с достоинством отозвалась Гута. — Я жрица народа тимбри, смиренная и покорная слуга десяти тысяч богов тимбри. Я и мои сестры, поклявшиеся отдать всю жизнь служению богам — священные девы. Нам нет дела до мирской суеты, нам не нужны деньги и вещи!
— А власть? — спросил Аброгастес.
— Нам она ни к чему.
— Мне не нравятся обычаи тимбри.
Отто вспомнил жертвоприношения на холме, за священной рощей.
— Простите, господин, — отозвалась Гута, — но не к лицу жрицам обсуждать обряды и повеления десяти тысяч богов. Наше дело — всего лишь смиренно служить им.
— Я слышал о предзнаменованиях, — произнес Аброгастес. — Это правда? — спросил он у Ортога.
Тот пожал плечами.
— Да, — с жаром откликнулась Гута, — мы можем доказать наше учение и истину с помощью знаков.
— Кажется, предзнаменования были лживыми, — заметил Аброгастес.
— Вероятно, жрицы тимбри смогут доказать вам свою правоту, господин.
— Но знаки солгали, — возразил Аброгастес.
— Они никогда не лгут.
— Но ведь они оказались не в пользу ортунгов?
— Когда-то были в их пользу, — ответила Гута.
— Недавно? — уточнил Аброгастес.
— Разве не могло случиться недоразумение? — вставила одна из старших жриц.
— Конечно, — кивнула Гута.
— Иногда знаки бывает трудно разгадать, господин, — продолжала жрица.
— Дело может оказаться темным и запутанным, — подхватила другая.
— И потом, — воскликнула Гута, — разве воля богов не могла измениться?
— Да, да! — поддержали ее хором жрицы.
— Боги могли передумать, — добавила Гута.
— Да, да! — закричали жрицы.
— Это возможно, — уверяла одна.
— Конечно! — добавила другая.
— Давайте опять проверим предзнаменование, — предложила третья.
Хендрикс горько рассмеялся. Аброгастес поднял руку, призывая к молчанию.
— Принесите ткань — простой кусок полотна, ничем не отличающийся от других, — приказала Гута.
— Я принесу, — вызвалась одна из жриц — та, что раньше принесла кусок ткани, который опустили в кровь, и на нем проступил знак ортунгов.
Вскоре жрица в сопровождении стражников вернулась в шатер со свернутым куском ткани.
Она передала его Гуте и встала на место. Гута развернула полотно величиной около двух квадратных футов и торжественно показала его толпе. Затем она обратилась к Аброгастесу.
— Вы хотите проверить ткань, господин?
— Возьми другой кусок, — предложил Хендрикс.
— Это запрещено, — терпеливо разъяснила Гута» — так не принято у богов тимбри.
— Я не буду проверять ткань, — решил Аброгастес.
— Тогда пусть боги дадут предзнаменование!
— Пусть дадут! — подхватили жрицы.
— Господин! — запротестовал Хендрикс, но Аброгастес поднял руку, приказывая начинать.
Гута опустилась на колени рядом с одной из луж, собравшихся на полу шатра, где кровь смешалась с грязью.
— Да будет кровь освящена! — провозгласила жрица.
За ней эти слова повторили жрицы и прислужницы.
— Да станет она кровью истины, — объявила жрица, и вместе с ней эти слова хором повторили остальные.
— Смотрите, господин, — обратилась Гута к Аброгастесу. — Я опускаю в освященную кровь истины этот кусок ткани, не оскверненный ничьими руками и никакими приготовлениями, и призываю десять тысяч богов тимбри по их воле явить нам знак.
Ткань была опущена в вязкую, почти свернувшуюся кровь, смешанную с грязью.
— Явите нам знак, о боги тимбри! — воззвала Гута.
Она извлекла ткань и встала, повернувшись к толпе. Воины-дризриаки с ужасом закричали.
На ткани отчетливо, будто вышитый, проступил знак дризриаков.
— Видите, господин? — спросила Гута.
— В таком знаке нельзя ошибиться, господин!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76