— За капитана! — провозгласил Юлиан, поднимая свой кубок.
— За капитана! — откликнулся Туво Авзоний, который тоже встал.
— Спасибо. — Отто был благодарен за тост. Все трое мужчин выпили.
Хотя событие казалось незначительным и никто не придал ему особого значения в тот вечер, позднее оно сыграло важную роль в истории всей Империи.
Кое-кому оно может показаться одним из тех таинственных переломных моментов, которые впоследствии совершенно меняют судьбу целых государств.
— Уже поздно, — заметил Юлиан.
— Собери свои вещи, — обратился Туво Авзоний к Сеселле.
— Господин? — обратилась она к нему, найдя среди вещей конверт, который Туво Авзоний передал ей утром, когда приказывал выйти из комнаты. Это случилось незадолго перед тем, как он сам, Юлиан и Отто выскользнули в потайную дверь, а по пустой комнате был нанесен выстрел. Сеселла спрятала конверт в одежду, но не стала задавать вопросы о его содержимом. Даже если бы она была свободной женщиной, ей не пристало бы вскрывать конверт, и еще меньше это дозволялось рабыне. Как рабыня она не осмеливалась даже прикоснуться к нему. Рабыни знают свое место и при известных обстоятельствах дорожат им больше собственной жизни. Кроме того, они с Туво Авзонием содержались в разных комнатах до сегодняшнего ужина. Теперь же, когда уже определилось положение Сеселлы, она не смогла спросить об этом конверте. Но теперь подала его господину, как ей и следовало сделать. Тем более, что в шелковой тунике конверт было совершенно некуда спрятать.
— Вы позволите? — спросил Юлиан, протягивая руку.
— Да, господин, — ответил Туво Авзоний, слегка покраснев.
Сеселла передала конверт Юлиану, тот вскрыл его и бегло просмотрел.
— Похоже, господин Авзоний, — сказал Юлиан рабыне Сеселле, стоящей перед ним на коленях, — подозревал о предательстве Иаака, третейского судьи, по чьему поручению он действовал. По-видимому, он намеревался вскрыть чемодан сам, если его подозрения будут оправданы. Однако с ним была рабыня, которую, несмотря на то, что она всего лишь рабыня, он позволил себе полюбить.
Сеселла бросила взгляд безумной радости на Туво Авзония, но тот сердито и смущенно отвернулся, и она опустила голову, слегка улыбаясь.
— Эти бумаги принадлежат рабыне, — сказал Юлиан.
Сеселла подняла голову.
— Флора! — позвал Юлиан.
Рабыня опустилась на колени рядом с ним.
— Да, господин? — спросила она.
— Ты ведь знаешь законы, верно? — спросил Юлиан.
— Да, господин.
— Конечно, судя по твоей натуре, тебе лучше было бы прямо с младенчества стать рабыней.
— Да, господин.
— Как ты думаешь, каково назначение этих документов? — спросил Юлиан.
— Скорее всего, это документы об освобождении, вольная, господин.
— Нет! — запротестовала Сеселла.
— Сразу ясно, что ты родом с Тереннии, — улыбнулся Юлиан.
— Да, господин?
— Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселла — такая же рабыня, как ты?
— Да, господин.
— И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?
— Нет, господин.
— Ты думаешь, что это документы об освобождении? — спросил Юлиан у Сеселлы.
— Надеюсь, что нет, господин.
— В этих бумагах сказано, — продолжал Юлиан, — что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.
— О! — воскликнула Сеселла.
— Кстати, господин Авзоний, — обратился к нему Юлиан, — я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.
Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.
— Что ты думаешь о великодушии своего хозяина? — спросил Юлиан.
— Я не знаю, известно ли хозяину, что ему принадлежит настоящая рабыня, — ответила Сеселла.
Туво Авзоний с любопытством взглянул на нее.
— Это много значит для меня, — продолжала она.
— Говори яснее, — попросил Юлиан.
— Я хочу, чтобы мое рабство было подлинным, — объяснила рабыня. — Я хочу знать, что я рабыня.
— Твоя участь для тебя не важна? — поинтересовался Юлиан.
— Это должен решать хозяин. Я — только рабыня.
— Но разве хозяин что-то должен тебе?
— Нет, господин.
— Тебе, конечно, захотелось бы попасть к доброму хозяину, — заметил Юлиан.
— Мне нужен сильный хозяин, — сказала она, — тот, кто не проявляет слабость, берет от меня все, что хочет и как хочет, тот, кто не позволяет мне ни малейшего послабления.
— Но ты ведь хочешь, чтобы он был добр к тебе?
— Конечно, по крайней мере иногда, — ответила она. — Порой мы отчаянно надеемся на это.
— Понимаю, — кивнул Юлиан.
— Но все это не имеет значения по сравнению с силой, кожей и железом, — продолжала она.
— Передайте мне бумаги, — попросил Туво Авзоний.
Юлиан подал их. К удивлению Сеселлы и всех остальных, Туво Авзоний разорвал бумаги вместе с конвертом на мелкие клочки.
— Вижу, я был слишком снисходителен к тебе, рабыня, — сказал Туво Авзоний. — Нет, я не стану больше заботиться о тебе — ты всего лишь рабыня. Даже если со мной что-нибудь случится, ты перейдешь в собственность другого человека вместе со всем моим имуществом. Ты получишь шанс оказаться на торгах, как любая другая рабыня.
— Да, господин, — произнесла она. — Спасибо, господин. Но я хочу принадлежать вам.
— Я могу продать тебя, — напомнил он.
— Нет! — крикнула она, бросилась к нему и прильнула к его ногам. — Позвольте мне услужить вам, чтобы вы захотели оставить меня у себя!
— Я заставлю тебя служить так, как служат своим хозяевам немногие рабыни, — пригрозил он, — теперь я знаю, кто ты такая.
— Да, господин, — ответила она. — Я хочу служить изо всех сил. Я люблю вас! Я люблю вас!
Туво Авзоний поклонился Юлиану и Отто.
— Вы забыли одежду «одинаковых», — напомнил Юлиан.
— Сожгите ее, — ответил Туво Авзоний. — Она не подходит для рабыни.
— Верно, — кивнул Юлиан.
Сеселла взглянула на серую, бесформенную кучу отвратительной ткани, лежащую на полу.
— Ступай за мной, рабыня, — приказал Туво Авзоний.
— Да, господин.
У двери она еще раз оглянулась на одежду «одинаковых». Она поняла, что больше никогда в жизни ей не придется надевать ее. Она стала рабыней и должна одеваться соответственно своему положению.
— Нет, — вдруг сказал Туво Авзоний, едва они отошли от двери, — ты пойдешь впереди.
— Как свободная женщина?
— Нет, как рабыня, которой я хочу полюбоваться.
— Я не знаю, куда идти.
— Я покажу тебе.
— Да, господин.
— Иди, — приказал он.
Она поспешила вперед, сжимая в руке клочок алой шелковой ткани.
— Уже поздно, — сказал Юлиан.
Геруна подошла к нему и опустилась на колени.
— В чем дело? — удивился он.
— Вы дали мне понять, что я рабыня, — сказала она. — Я хочу служить вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76