Две другие возвращались с берега, волоча за собой мечи и кинжалы погибших лаборнокцев.
Как только Кадия оказалась на плоту, ее оттащили на противоположную, дальнюю от берега, сторону, заставили присесть. Кадия мягко, но отчаянно сопротивлялась — там Джеган! Как же без него! Она глянула туда, откуда они прибежали. Над лесом вставало густое зеленоватое облако, двигавшееся по направлению к берегу. Издали по-прежнему доносились отчаянные крики.
— Джеган! Джеган! — повысила голос Кадия. Ей, наконец, удалось отбиться от женщин уйзгу и добраться до трапа. Здесь пленницы буквально облепили ее, повисли на плечах, руках… Но как же без охотника! А на берег уже нельзя — первые клочья зеленоватой завесы сползали к реке. Вот они добрались до раненых, истекающих кровью лаборнокцев, и те завыли так жутко, что на плоту на мгновение наступила тишина.
Маленькая женщина уйзгу успела перерезать канат, удерживающий плот…
Как же без Джегана?
Травянистого цвета облако уже достигло воды — никому не удастся преодолеть его. Плот течением оттянуло от берега, женщины схватились за весла. Одна надежда, что уж кто-кто, а Джеган-то хорошо знает, что такое аворик и чем он грозит человеку, смешавшись с ойжи. Уж он-то не промахнется, и его дротик угодит в самый тонкий стебелек этого растения. А если облачко аворика наползет на ойжи… Лучше не думать, что сейчас творится в лагере. Кроме того, Джеган вполне может обежать ядовитый туман, спуститься ниже по течению и там встретить плот…
— Великая, присутствующая здесь, — маленькая уйзгу подергала ее за рукав. — Кого ты высматриваешь на берегу?
Вопрос, обращенный к ней, Кадия поняла с трудом. Уйзгу выражалась на обычном, общем для всего Полуострова, используемом торговцами наречии, однако слова выговаривала так, что сразу понять их было нелегко.
Кадия указала на берег.
— Там охотник, Джеган. Мы были вместе до…
В тумане что-то задвигалось, померцало алым светом. Какое-то непонятное светоносное ожерелье.
Женщин на плоту охватила паника. Все в один голос закричали:
— Ойжи! Ойжи! Скорее, скорее!
Они оттащили Кадию на середину плота. Всем было известно, что ойжи, проснувшись и насытившись духом аворика, будет еще долго уничтожать все живое. Уйзгу на плоту забегали, как безумные, — правда, в этой суматохе и сутолоке явно чувствовался определенный порядок. Даром, что ли, уйзгу почти всю жизнь проводили на воде. Они тут же расхватали шесты, кое-кто принялся отталкиваться ими, и плот, набирая скорость, начал отплывать от берега на стремнину.
Кадия, скрестив ноги, опустилась прямо на доски, меч положила на колени. Погладила рукоять, неожиданно на ощупь почувствовала — что-то не так. Ближайший бутон стал необычно маленьким, словно съежился. Она удивленно оглядела Трехвеликий Горящий Глаз. И в самом деле, все три овальных бутона плотно закрылись, а на середине между ними вдруг появилось миниатюрное отверстие, словно священный талисман, отдав все силы, теперь с трудом впитывал жизненные соки. Ему тоже нужен отдых, решила Кадия. Она огляделась. Женщины-уйзгу были безоружны, не считая тех, кто держал в руках кинжалы, взятые у погибших лаборнокцев. Удержать мечи сил у них не хватало… Некоторые ловко и сноровисто работали шестами — было видно, что на реке они чувствовали себя, как дома. В углу стояла молодая женщина с копьем, принадлежавшим скритеку. Женщины были почти раздеты, и Кадия воочию убедилась, что их тела покрывает короткий курчавый редкий мех. Три женских тела, лежащие на палубе, накрыли циновками — очевидно, это были жертвы скритека. Четыре других были перевязаны жгутами из травы с подложенными под них листьями, из-под которых капала кровь.
— Госпожа?
Кадия повернула голову. Одна из уйзгу присела на корточки возле нее.
— Я — Нессак из Дезариса, Первая в Доме, Глашатай Закона. Эти женщины, — она обвела рукой присутствующих, — тоже из Дезариса. Рука Тьмы настигла нас, когда мы плыли по реке… — Уйзгу сделала паузу и посмотрела на оставленный только что берег, над которым еще вздымалось поредевшее зеленоватое облачко. — Наши мужчины наблюдали за скритеками.
Она рассказывала сухо, без всякого выражения.
— Мы тоже были посланы в дозор. Эти чужаки вынюхивали тайну нашей земли — тайну, которая, госпожа, нам неизвестна. И никогда не была известна. Еще наши предки дали клятву Исчезнувшим, что мы никогда не пересечем Запретный путь и не вступим в границы заповедной обители. Но когда мы стали уверять, что не знаем, куда ведет Запретный путь, Тот, кто властвует над чужаками, приказал, чтобы нас схватили и чтобы мы поклонились этому грязному отродью, которое явилось на нашу землю вместе со скритеками. Он требовал, чтобы мы приветствовали восход Тьмы, поглощающей Свет.
Она вопросительно глянула на девушку, и та сказала:
— Я — дочь короля Крейна, которого уже нет. Меня зовут Кадия. Слуги Зла захватили нашу землю. Мой отец погиб в страшных муках, как и те, кто остался верен ему. Моя мать тоже была убита.
Она порывисто вздохнула, глянула на Трехвеликий Горящий Глаз. Бутоны по прежнему лежали съежившись. Что значит этот меч — пусть даже волшебный! — по сравнению с Цитаделью, ставшей оплотом завоевателей. Как и кто сможет одолеть эту твердыню? Как ей добраться до Волтрика?
— Пророчество гласит, — продолжала Кадия, потирая ладонью рукоять, — что возмездие тому, кто повелевает захватчиками, придет от руки женщины или женщин королевского дома Рувенды. Я и мои сестры должны, в конце концов, объединить усилия, и тогда наша мощь невероятно усилится.
В первый раз за эти дни Кадия вспомнила о Харамис и Анигель. Где они? В какой дали? Или их уже нет на свете? Неужели теперь ей одной предстоит заплатить своей смертью за освобождение родины?
— Анигель… Харамис… — она вслух произнесла их имена, словно вызывая.
Под ее ладонью, оглаживающей Трехвекий Горящий Глаз, что-то зашевелилось. Она отдернула руку — два ока были открыты. Но что это? Оба глаза оказались затянуты мутной пеленой, которая мгновенно растворилась, и в первой глазнице появилась Харамис, в руке она держала полностью раскрывшийся цветок Священного Триллиума. В другой была видна Анигель, тоже с черным цветком. Сомнений не оставалось — они обе живы. Значит, они ждут не дождутся, когда она присоединится к ним и наступит час расплаты. Очи закрылись, и Кадия долго безмолвно смотрела на черные, спрятавшие чудо, бутоны.
— Ты из Тех, кто ушел? — спросила уйзгу, кивнув на рукоять меча.
Кадия решительно покачала головой.
— Нет, я не имею никакого отношения к Исчезнувшим. Хотя вот это, — она кивнула на меч, — действительно пришло из той далекой эпохи. Этим оружием я обязана поразить короля Волтрика и мага Орогастуса, и мне кажется, я недолго буду одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Как только Кадия оказалась на плоту, ее оттащили на противоположную, дальнюю от берега, сторону, заставили присесть. Кадия мягко, но отчаянно сопротивлялась — там Джеган! Как же без него! Она глянула туда, откуда они прибежали. Над лесом вставало густое зеленоватое облако, двигавшееся по направлению к берегу. Издали по-прежнему доносились отчаянные крики.
— Джеган! Джеган! — повысила голос Кадия. Ей, наконец, удалось отбиться от женщин уйзгу и добраться до трапа. Здесь пленницы буквально облепили ее, повисли на плечах, руках… Но как же без охотника! А на берег уже нельзя — первые клочья зеленоватой завесы сползали к реке. Вот они добрались до раненых, истекающих кровью лаборнокцев, и те завыли так жутко, что на плоту на мгновение наступила тишина.
Маленькая женщина уйзгу успела перерезать канат, удерживающий плот…
Как же без Джегана?
Травянистого цвета облако уже достигло воды — никому не удастся преодолеть его. Плот течением оттянуло от берега, женщины схватились за весла. Одна надежда, что уж кто-кто, а Джеган-то хорошо знает, что такое аворик и чем он грозит человеку, смешавшись с ойжи. Уж он-то не промахнется, и его дротик угодит в самый тонкий стебелек этого растения. А если облачко аворика наползет на ойжи… Лучше не думать, что сейчас творится в лагере. Кроме того, Джеган вполне может обежать ядовитый туман, спуститься ниже по течению и там встретить плот…
— Великая, присутствующая здесь, — маленькая уйзгу подергала ее за рукав. — Кого ты высматриваешь на берегу?
Вопрос, обращенный к ней, Кадия поняла с трудом. Уйзгу выражалась на обычном, общем для всего Полуострова, используемом торговцами наречии, однако слова выговаривала так, что сразу понять их было нелегко.
Кадия указала на берег.
— Там охотник, Джеган. Мы были вместе до…
В тумане что-то задвигалось, померцало алым светом. Какое-то непонятное светоносное ожерелье.
Женщин на плоту охватила паника. Все в один голос закричали:
— Ойжи! Ойжи! Скорее, скорее!
Они оттащили Кадию на середину плота. Всем было известно, что ойжи, проснувшись и насытившись духом аворика, будет еще долго уничтожать все живое. Уйзгу на плоту забегали, как безумные, — правда, в этой суматохе и сутолоке явно чувствовался определенный порядок. Даром, что ли, уйзгу почти всю жизнь проводили на воде. Они тут же расхватали шесты, кое-кто принялся отталкиваться ими, и плот, набирая скорость, начал отплывать от берега на стремнину.
Кадия, скрестив ноги, опустилась прямо на доски, меч положила на колени. Погладила рукоять, неожиданно на ощупь почувствовала — что-то не так. Ближайший бутон стал необычно маленьким, словно съежился. Она удивленно оглядела Трехвеликий Горящий Глаз. И в самом деле, все три овальных бутона плотно закрылись, а на середине между ними вдруг появилось миниатюрное отверстие, словно священный талисман, отдав все силы, теперь с трудом впитывал жизненные соки. Ему тоже нужен отдых, решила Кадия. Она огляделась. Женщины-уйзгу были безоружны, не считая тех, кто держал в руках кинжалы, взятые у погибших лаборнокцев. Удержать мечи сил у них не хватало… Некоторые ловко и сноровисто работали шестами — было видно, что на реке они чувствовали себя, как дома. В углу стояла молодая женщина с копьем, принадлежавшим скритеку. Женщины были почти раздеты, и Кадия воочию убедилась, что их тела покрывает короткий курчавый редкий мех. Три женских тела, лежащие на палубе, накрыли циновками — очевидно, это были жертвы скритека. Четыре других были перевязаны жгутами из травы с подложенными под них листьями, из-под которых капала кровь.
— Госпожа?
Кадия повернула голову. Одна из уйзгу присела на корточки возле нее.
— Я — Нессак из Дезариса, Первая в Доме, Глашатай Закона. Эти женщины, — она обвела рукой присутствующих, — тоже из Дезариса. Рука Тьмы настигла нас, когда мы плыли по реке… — Уйзгу сделала паузу и посмотрела на оставленный только что берег, над которым еще вздымалось поредевшее зеленоватое облачко. — Наши мужчины наблюдали за скритеками.
Она рассказывала сухо, без всякого выражения.
— Мы тоже были посланы в дозор. Эти чужаки вынюхивали тайну нашей земли — тайну, которая, госпожа, нам неизвестна. И никогда не была известна. Еще наши предки дали клятву Исчезнувшим, что мы никогда не пересечем Запретный путь и не вступим в границы заповедной обители. Но когда мы стали уверять, что не знаем, куда ведет Запретный путь, Тот, кто властвует над чужаками, приказал, чтобы нас схватили и чтобы мы поклонились этому грязному отродью, которое явилось на нашу землю вместе со скритеками. Он требовал, чтобы мы приветствовали восход Тьмы, поглощающей Свет.
Она вопросительно глянула на девушку, и та сказала:
— Я — дочь короля Крейна, которого уже нет. Меня зовут Кадия. Слуги Зла захватили нашу землю. Мой отец погиб в страшных муках, как и те, кто остался верен ему. Моя мать тоже была убита.
Она порывисто вздохнула, глянула на Трехвеликий Горящий Глаз. Бутоны по прежнему лежали съежившись. Что значит этот меч — пусть даже волшебный! — по сравнению с Цитаделью, ставшей оплотом завоевателей. Как и кто сможет одолеть эту твердыню? Как ей добраться до Волтрика?
— Пророчество гласит, — продолжала Кадия, потирая ладонью рукоять, — что возмездие тому, кто повелевает захватчиками, придет от руки женщины или женщин королевского дома Рувенды. Я и мои сестры должны, в конце концов, объединить усилия, и тогда наша мощь невероятно усилится.
В первый раз за эти дни Кадия вспомнила о Харамис и Анигель. Где они? В какой дали? Или их уже нет на свете? Неужели теперь ей одной предстоит заплатить своей смертью за освобождение родины?
— Анигель… Харамис… — она вслух произнесла их имена, словно вызывая.
Под ее ладонью, оглаживающей Трехвекий Горящий Глаз, что-то зашевелилось. Она отдернула руку — два ока были открыты. Но что это? Оба глаза оказались затянуты мутной пеленой, которая мгновенно растворилась, и в первой глазнице появилась Харамис, в руке она держала полностью раскрывшийся цветок Священного Триллиума. В другой была видна Анигель, тоже с черным цветком. Сомнений не оставалось — они обе живы. Значит, они ждут не дождутся, когда она присоединится к ним и наступит час расплаты. Очи закрылись, и Кадия долго безмолвно смотрела на черные, спрятавшие чудо, бутоны.
— Ты из Тех, кто ушел? — спросила уйзгу, кивнув на рукоять меча.
Кадия решительно покачала головой.
— Нет, я не имею никакого отношения к Исчезнувшим. Хотя вот это, — она кивнула на меч, — действительно пришло из той далекой эпохи. Этим оружием я обязана поразить короля Волтрика и мага Орогастуса, и мне кажется, я недолго буду одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165