Сначала перед глазами плясали все те же разноцветные пятна. Потом под зеленоватым небом он различил скалистые берега, а между ними – широкую бухту.
В бухте медленно покачивались корабли с голыми мачтами. Все они либо стояли на якорях, либо были ошвартованы у свайного пирса. Лишь небольшая, низко сидящая в воде бригантина двигалась. Она огибала крутой, увенчанный ледником мыс. Судно, по-видимому, очень спешило, шло с полным набором парусов.
– Какой-то новый корабль приплыл, – сказал Иржи.
– Померанский?
– Нет.
– А чей?
– Не знаю. На нем флаг с красным крестом.
Прошка тихо присвистнул.
– Во как! Альбанец, значит. Похоже, что нашей стоянке приходит конец.
– А где это мы стоим?
– У островов Абораварских. Слыхал про такие?
– Они же… Где-то на севере?
– На севере, на севере.
– Интересно, зачем это мы здесь, – сказал Иржи.
Прошка усмехнулся.
– Ну, адмирал мне не докладывал. Но я так подозреваю, что прячемся. Вишь ли, Иржи, из устья Теклы в открытый океан две дороги – либо на юго-запад, мимо Магриба, либо на северо-восток, мимо Покаяны. И там и сям эскадру могли подстеречь. Вот Мак-Магон и надул покаянцев. Они-то, небось, вдоль побережья мечутся, в оба направления, а мы вот сидим на севере и спокойно починяем рангоут.
Иржи еще раз взглянул в иллюминатор.
– Да, на соседнем корабле что-то делают с мачтой.
Вошла Андреевна. Она принесла котелок супа, хлеб с сыром и кружку вина.
– Шаутбенахт Свант приказал выделить из своих запасов, герр сержант. Говорят, вы посла Обенауса спасали.
– Я? Просто скакал позади. Поэтому в меня и попали.
– Ты в самом деле скакал позади, – усмехнулся Прошка. – Только при этом еще двух бубудусков завалил.
– Не помню.
– Зато я помню. Где так стрелять научился, тоже не помнишь?
– Нет. Этого не забудешь. В ущелье Алтын-Эмеле. Только там все больше из штуцеров били. Из пистолетов – редко, когда ящеры совсем уж близко подбирались.
– Страшно?
– Ну да. Стреляешь, стреляешь, а их вроде не меньше, а больше становится.
– И что же тогда делали?
– Ручные бомбы здорово помогали. Особенно когда всем эскадроном швыряли. Штук этак по семьдесят-восемьдесят сразу. Одну вообще нельзя бросать, ящеры поймают и назад вернут. А швыряют они подальше нашего, руки очень длинные. Поэтому к ним и с саблей не подлезешь.
– А со штыком?
– Штыком или пикой достать можно. Если ящер, конечно, позволит. А вообще врукопашную с ними лучше не сходиться.
– Здорово дерутся?
– Не то слово. Перед боем листья какие-то жуют и от этого в осатанение впадают. Смерти не боятся, боли не чувствуют. Помню, одному руку сломали, кость торчит, так он скакал, скакал, да этой же костью и дрался.
– Не слабо, – сказал Прошка.
– Не слабо.
– Ох, страсти-то какие! – сказала Андреевна. – Давайте я вас покормлю.
– Спасибо, я сам. Только поднос придержите, если можно. Покачивает.
– Конечно, конечно. Не стесняйтесь.
Стесняться Иржи не собирался. Орудуя одной рукой, он моментально справился с едой и облизал ложку. Аппетит был зверским.
– Во дает, – завистливо сказал Прошка. – Как тебе винцо капитанское?
– Ох, извини. В следующий раз поделюсь.
– Ладно, чего там. Нельзя мне еще.
От еды и вина приятное тепло распространилось по всему телу. Иржи тут же почувствовал, что засыпает. Андреевна собрала посуду и вышла на цыпочках.

* * *
Проснулся он не скоро.
Стены каюты по-прежнему слегка покачивались, но за иллюминатором серели сумерки. В такт качке шевелились тени от масляного фонаря. Прошка мирно посапывал. Под его койкой был виден ночной горшок.
Иржи встал, нащупал ногами тапочки и здоровой рукой набросил на себя халат. Он помнил, что отхожее место, или гальюн, находится где-то наверху. Осторожно, чтоб не скрипнуть, встал, открыл дверь. В голове опять зашумело.
Преодолевая слабость, Иржи вышел в полутемный коридор. С одной стороны он оканчивался тупиком и там у резных дверей стояли два вооруженных матроса. Оба внимательно посмотрели на Иржи, но ничего не сказали.
А с другой стороны коридор упирался в толстенную мачту. По бокам от этого удивительно ровно обтесанного бревна находились узкие двери.
Держась за стену, Иржи вышел на палубу. В нос ударило свежим морским запахом. Послышался шум ветра, плеск волн, крики чаек. Ночь была очень светлой, Эпс так и не смог дотянуться до полярного горизонта. Иржи на мгновение закрыл глаза от всего этого неожиданного света.
А когда открыл, увидел перед собой паутину снастей. Дальше простиралась широкая бухта с лиловыми отблесками зари. На волнующейся поверхности воды покачивалось больше десятка кораблей. Со многих доносились голоса, визг пил, стук молотков; на соседнем корвете матросы поднимали новую мачту.
– А ну, навались! – кричал боцман. – Раз-два, взяли!
Однако на «Поларштерне» все было тихо.
Укрываясь от ветра, за фальшбортом собралось человек шесть матросов. Они увлеченно слушали рассказчика.
– …Ну, значит, хоть и шли мы во втором ряду, но когда «Тарида» пальнула, одно ядро все же долетело. Аккурат в марсовую площадку ударило. Там-то наш братец Гуго и сидел, все врагов его высочества высматривал. Ну, шум, треск, обломки падают. Все, думаю, каюк мореходу. Отплавался наш Гуго! Ан – нет. Смотрю вниз – на палубе никого. Подбегаю к борту – на воде ни всплеска, ни кругов, ни других следов происшествия. А что оказалось? Он ногой в снасть угодил и висит себе вниз головой, словно селедка копченая. Главное, молчком висит, только глазищами хлопает. Глазищи – во, каждый размером с пушечный порт и такие же квадратные. Ну, думаю, ничего. Раз хлопает, значит, живой еще. А он не только глазами хлопает, так представьте, еще и руками себя шшупает. Шшупает, понимаешь, и шшупает. Ну – совсем живой, стало быть.
Матросы захохотали.
– Щупал-то зачем?
– Вот и я поначалу не понял.
– Может, проверял, не отвалилось ли чего?
Матросы опять захохотали.
– Вот и я так подумал. Гляжу – нет, трубку ишшет. Достал он трубку, в рот засунул. Ну и того. Совсем успокоился раб божий. Висит, понимаешь, над палубой, как ни в чем не бывало покачивается, трубка в зубах, иллюминаторами хлопает, и вроде ничего ему от жизни больше не нужно. Вот я, братцы, и говорю: без трубки в нашем деле никак нельзя, даже невозможно. Хотя и для здоровья вредно.
Тут хохот оборвался.
– Эй, пораненный, ходишь уже? – спросил рассказчик, пожилой усатый матрос.
– Хожу.
– И куда путь держишь?
– На бак, – сказал Иржи.
– На бак? Вот чудо! У вас же в каюте свой гальюн имеется. Прямо у входа, за переборкой. Не знал?
– Буду знать. А на баке что, нельзя?
– Да почему? Раз вышел, то ходи, здоровее будешь. Дыши воздухом! Сам-то одной рукой справишься?
– Справлюсь, – сказал Иржи, краснея.
– Ну, смотри, герр-егер. Медаль не потеряй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131