.. ви...
Абрахам стал белым, как мел. Думаю, он тоже понял ее заикание. Он
спросил:
- Это будет передано в прессу?
- Конечно! - крикнула Мириам, и это был первый признак надвигающейся
истерики. - Конечно, как только будем готовы.
Шэрон оторвала взгляд от своих маленьких, одетых в носки ног и мягко
опустила их не пол. Она хотела было что-то сказать, но Абрахам остановил
ее.
- И все, что вам теперь надо, это письменное признание, полученное от
Ходдинга? - спросил он. - Не так ли?
- У нас оно уже есть, - поспешно выпалила Мириам.
- Тогда вам не нужен я. Мириам, это очевидно.
С наигранным утомлением она сжала лоб рукой:
- Все-таки ты не понимаешь. Как избалованный ребенок. Да еще с
новенькой игрушкой. - С тем же наигранным утомлением она обследовала
взглядом Шэрон и равнодушно поинтересовалась: - Кстати, кто вы? Или мне не
позволено спрашивать?
- Член Федералистской партии.
- А-а, из этих? Я могла бы и догадаться. Да еще этот дешевый
неуклюжий шпик!.. - Она смерила меня взглядом с головы до ног. - Сколько
вы ему платите, могу я поинтересоваться? Впрочем, неважно. Ну, мисс...
мисс...
- Брэнд. Шэрон Брэнд.
- Ах да! Кажется, я уже где-то видела ваш портрет. Вы пишете книжки
для детей или что-то в этом роде, не так ли?
Шэрон хмыкнула:
- У-гу! Прекрасные большие книги.
- Ну так можете передать вашим черномазым боссам из Федералистской
партии, что в качестве шпика ваш друг Майсел - просто шляпа!
- О-о, тот хвост, который вы мне прицепили сегодня, - сказал я. - А я
то еще удивлялся: почему он так легко меня бросил! А он вам звонил, не так
ли? Дал вам знать, что я на часок-другой оставил свою квартиру?
Теперь она не замечала меня.
- А ваши методы, кажется, оказались более надежными, мисс... Брэнд?
Подбираете объедки с чужого стола, в таком юном возрасте. Да-а, моя
ошибка, в самом деле моя, только мне никогда в голову не могло прийти, что
Эйб позарится на ребенка. Скорее вы могли бы нуждаться в этом, если бы
были совершеннолетней.
Она сорвала с пальца кольцо и неуклюже швырнула его на пол. Шэрон
даже не взглянула на него, лишь чуть отдернула в сторону ногу, и кольцо
закатилось под кресло.
Даже после того как Мириам совершила этот театральный жест, у нее,
похоже, все еще оставалась слабая надежда на успех. Впрочем, теперь эта
надежда умирала. Мириам умоляюще тянула к Абрахаму руки. И хотя я
практически не сомневался в исходе, я вдруг обнаружил, что затаил дыхание:
у Мириам был талант.
Окончательно ее надежда была убита отнюдь не холодным спокойствием
Абрахама. Было в нем еще что-то, нечто, вдруг замеченное мной, хотя,
думаю, он и старался скрыть это. Мириам тоже должна была заметить
переполнявшую Абрахама жалость. И заметила.
Я услышал ее бурное дыхание и увидел, как ее руки рванулись к
сумочке. Шэрон вскочила. Если бы Мириам открыла сумочку, думаю, Шэрон
заслонила бы Абрахама своим телом. И вряд ли бы он успел воспрепятствовать
ей. Но Мириам уже вспомнила, где находится оружие, - руки ее замерли на
полпути. Она отвернулась, бессильная и жалкая.
- Я передам... твои слова Джо Максу, - прошептала она.
Меня заинтересовало то, что она произнесла "Джо Максу" только теперь.
- Эйб, - пролепетала Мириам, - ты совершаешь ужасную ошибку.
Слава Богу, Абрахам ничего не ответил. Мириам медленно прошла мимо
меня, не взглянув в мою сторону и, вероятно, даже не вспомнив о пистолете.
Впрочем, я бы все равно не вернул его. Дверь за нею закрылась бесшумно.
Руки Шэрон крепко и нежно обвились вокруг Абрахама.
- Уилл, - сказала она через плечо, - Уилл, солнце в самом деле уже
поднялось или мне только кажется?
6. 12 МАРТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, НОЧЬ, НЬЮ-ЙОРК
Сегодня Шэрон ездила с нами за город. Получилось нечто вроде
полуимпровизированного пикника. Но не побег, хотя Шэрон могла бы подумать
об этом именно так. Весна нынче пришла раньше, чем обычно. Ночью прошел
небольшой дождик, и земля была умытой, ароматной и податливой. Мы нашли в
лесу великолепный зимний аконит и первые белые фиалки, спрятавшиеся в
укромных местах, между камнями.
Мы с Эйбом взяли напрокат машину, а Шэрон, вместо того чтобы
заставить нас колесить по Бруклину, встретилась с нами возле одной из
станций метрополитена, находящегося в жилой части города. Мы не рискнули
воспользоваться робби-роудом, переехали через старый мост и двинулись по
одному из самых красивых шоссе северного Джерси, пока не достигли скромной
дороги, обещавшей привести нас в Рамапо. Нас было трое, и по
невысказанному соглашению на протяжении всей поездки мы ни словом не
обмолвились о том, что произошло или могло произойти два дня назад в
"Зеленой Башне".
Похоже, для того чтобы размышлять об основных бедах человечества,
необходима дистанция. И побольше, чем марсианская. Когда черные крылья
рассекают воздух рядом с вами, они затуманивают ваш взор. И будь вы
марсианин или человек, вам надо смотреть вдаль - не ради надежды или
притворства, а потому, что ваше сердце заявляет: "Я не готово". А может
быть, оно говорит: "Это не нужно. Это могло бы быть по-другому". Тот пилот
над Хиросимой... Мог ли он взглянуть вниз?
Разумеется, в весеннем лесу не было ничего, что напомнило бы нам о
беде.
После визита Мириам люди Макса нас больше не трогали. Не было слежки,
когда мы с Абрахамом искали гараж по прокату автомобилей. Никто не
последовал за нами, когда мы свернули с шоссе. Шэрон прихватила корзину с
ленчем, было у нас и вино - прекрасное вино "Catawba", откуда-то из
ласковой озерной страны.
Я мог бы не обращать внимания на уродливость взятой на прокат машины.
Я мог бы позабыть о нашей дерьмовой американской одежде и представить, что
мы находимся в... да не важно где! Вероятно, там имелись гористые острова,
в той стране, где когда-то, давным-давно, человеческая жизнь была приятной
для изучения... Во всяком случае, именно это утверждали Феокрит, Анакреонт
и другие. Пан [Феокрит (конец 4 в. - I половина 3 в. до н.э.) -
древнегреческий поэт, основал жанр идиллии; Анакреонт (около 570 - 478 гг.
до н.э.) - древнегреческий поэт-лирик; Пан - в греческой мифологии
божество стад, лесов и полей; покровитель пастухов, сын Гермеса] никогда
не умирал. Он бодрствует и дует в свою свирель везде, где земля и лес,
поле и небо сходятся вместе и создают гармонию для идиллического сына
Гермеса.
Дрозма, я часто вспоминаю вашего прадедушку, думаю о том, как он
собирал и переписывал рукописи своего прадедушки, знавшего Древнюю Грецию,
и это поистине было тогда, когда солнце находилось в зените.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Абрахам стал белым, как мел. Думаю, он тоже понял ее заикание. Он
спросил:
- Это будет передано в прессу?
- Конечно! - крикнула Мириам, и это был первый признак надвигающейся
истерики. - Конечно, как только будем готовы.
Шэрон оторвала взгляд от своих маленьких, одетых в носки ног и мягко
опустила их не пол. Она хотела было что-то сказать, но Абрахам остановил
ее.
- И все, что вам теперь надо, это письменное признание, полученное от
Ходдинга? - спросил он. - Не так ли?
- У нас оно уже есть, - поспешно выпалила Мириам.
- Тогда вам не нужен я. Мириам, это очевидно.
С наигранным утомлением она сжала лоб рукой:
- Все-таки ты не понимаешь. Как избалованный ребенок. Да еще с
новенькой игрушкой. - С тем же наигранным утомлением она обследовала
взглядом Шэрон и равнодушно поинтересовалась: - Кстати, кто вы? Или мне не
позволено спрашивать?
- Член Федералистской партии.
- А-а, из этих? Я могла бы и догадаться. Да еще этот дешевый
неуклюжий шпик!.. - Она смерила меня взглядом с головы до ног. - Сколько
вы ему платите, могу я поинтересоваться? Впрочем, неважно. Ну, мисс...
мисс...
- Брэнд. Шэрон Брэнд.
- Ах да! Кажется, я уже где-то видела ваш портрет. Вы пишете книжки
для детей или что-то в этом роде, не так ли?
Шэрон хмыкнула:
- У-гу! Прекрасные большие книги.
- Ну так можете передать вашим черномазым боссам из Федералистской
партии, что в качестве шпика ваш друг Майсел - просто шляпа!
- О-о, тот хвост, который вы мне прицепили сегодня, - сказал я. - А я
то еще удивлялся: почему он так легко меня бросил! А он вам звонил, не так
ли? Дал вам знать, что я на часок-другой оставил свою квартиру?
Теперь она не замечала меня.
- А ваши методы, кажется, оказались более надежными, мисс... Брэнд?
Подбираете объедки с чужого стола, в таком юном возрасте. Да-а, моя
ошибка, в самом деле моя, только мне никогда в голову не могло прийти, что
Эйб позарится на ребенка. Скорее вы могли бы нуждаться в этом, если бы
были совершеннолетней.
Она сорвала с пальца кольцо и неуклюже швырнула его на пол. Шэрон
даже не взглянула на него, лишь чуть отдернула в сторону ногу, и кольцо
закатилось под кресло.
Даже после того как Мириам совершила этот театральный жест, у нее,
похоже, все еще оставалась слабая надежда на успех. Впрочем, теперь эта
надежда умирала. Мириам умоляюще тянула к Абрахаму руки. И хотя я
практически не сомневался в исходе, я вдруг обнаружил, что затаил дыхание:
у Мириам был талант.
Окончательно ее надежда была убита отнюдь не холодным спокойствием
Абрахама. Было в нем еще что-то, нечто, вдруг замеченное мной, хотя,
думаю, он и старался скрыть это. Мириам тоже должна была заметить
переполнявшую Абрахама жалость. И заметила.
Я услышал ее бурное дыхание и увидел, как ее руки рванулись к
сумочке. Шэрон вскочила. Если бы Мириам открыла сумочку, думаю, Шэрон
заслонила бы Абрахама своим телом. И вряд ли бы он успел воспрепятствовать
ей. Но Мириам уже вспомнила, где находится оружие, - руки ее замерли на
полпути. Она отвернулась, бессильная и жалкая.
- Я передам... твои слова Джо Максу, - прошептала она.
Меня заинтересовало то, что она произнесла "Джо Максу" только теперь.
- Эйб, - пролепетала Мириам, - ты совершаешь ужасную ошибку.
Слава Богу, Абрахам ничего не ответил. Мириам медленно прошла мимо
меня, не взглянув в мою сторону и, вероятно, даже не вспомнив о пистолете.
Впрочем, я бы все равно не вернул его. Дверь за нею закрылась бесшумно.
Руки Шэрон крепко и нежно обвились вокруг Абрахама.
- Уилл, - сказала она через плечо, - Уилл, солнце в самом деле уже
поднялось или мне только кажется?
6. 12 МАРТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, НОЧЬ, НЬЮ-ЙОРК
Сегодня Шэрон ездила с нами за город. Получилось нечто вроде
полуимпровизированного пикника. Но не побег, хотя Шэрон могла бы подумать
об этом именно так. Весна нынче пришла раньше, чем обычно. Ночью прошел
небольшой дождик, и земля была умытой, ароматной и податливой. Мы нашли в
лесу великолепный зимний аконит и первые белые фиалки, спрятавшиеся в
укромных местах, между камнями.
Мы с Эйбом взяли напрокат машину, а Шэрон, вместо того чтобы
заставить нас колесить по Бруклину, встретилась с нами возле одной из
станций метрополитена, находящегося в жилой части города. Мы не рискнули
воспользоваться робби-роудом, переехали через старый мост и двинулись по
одному из самых красивых шоссе северного Джерси, пока не достигли скромной
дороги, обещавшей привести нас в Рамапо. Нас было трое, и по
невысказанному соглашению на протяжении всей поездки мы ни словом не
обмолвились о том, что произошло или могло произойти два дня назад в
"Зеленой Башне".
Похоже, для того чтобы размышлять об основных бедах человечества,
необходима дистанция. И побольше, чем марсианская. Когда черные крылья
рассекают воздух рядом с вами, они затуманивают ваш взор. И будь вы
марсианин или человек, вам надо смотреть вдаль - не ради надежды или
притворства, а потому, что ваше сердце заявляет: "Я не готово". А может
быть, оно говорит: "Это не нужно. Это могло бы быть по-другому". Тот пилот
над Хиросимой... Мог ли он взглянуть вниз?
Разумеется, в весеннем лесу не было ничего, что напомнило бы нам о
беде.
После визита Мириам люди Макса нас больше не трогали. Не было слежки,
когда мы с Абрахамом искали гараж по прокату автомобилей. Никто не
последовал за нами, когда мы свернули с шоссе. Шэрон прихватила корзину с
ленчем, было у нас и вино - прекрасное вино "Catawba", откуда-то из
ласковой озерной страны.
Я мог бы не обращать внимания на уродливость взятой на прокат машины.
Я мог бы позабыть о нашей дерьмовой американской одежде и представить, что
мы находимся в... да не важно где! Вероятно, там имелись гористые острова,
в той стране, где когда-то, давным-давно, человеческая жизнь была приятной
для изучения... Во всяком случае, именно это утверждали Феокрит, Анакреонт
и другие. Пан [Феокрит (конец 4 в. - I половина 3 в. до н.э.) -
древнегреческий поэт, основал жанр идиллии; Анакреонт (около 570 - 478 гг.
до н.э.) - древнегреческий поэт-лирик; Пан - в греческой мифологии
божество стад, лесов и полей; покровитель пастухов, сын Гермеса] никогда
не умирал. Он бодрствует и дует в свою свирель везде, где земля и лес,
поле и небо сходятся вместе и создают гармонию для идиллического сына
Гермеса.
Дрозма, я часто вспоминаю вашего прадедушку, думаю о том, как он
собирал и переписывал рукописи своего прадедушки, знавшего Древнюю Грецию,
и это поистине было тогда, когда солнце находилось в зените.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74