Он стоял на коленях боком к нам. Когда
машина затормозила, он даже не повернул головы, лишь поднял руки к
подбородку, словно пребывал на воскресной молитве. Потом руки его вяло
опустились, и пальцы левой принялись исполнять оживленный танец, как будто
неизвестный пытался схватить воздух над своим бедром. Его челюсть отвисла,
и он, качнувшись, попытался подняться на ноги. Я заставил себя выбраться
из машины и подойти к нему. Едва я приблизился, он повалился вперед. Я
сумел подхватить его и осторожно уложил на спину, не позволив его голове
удариться об асфальт. Это был невысокий пожилой мужчина, чистый и прилично
одетый. Своим маленьким вздернутым носом и блестящими немигающими глазами
он напоминал мне воробья. Его щека была жутко горячей. Я встречался с
подобным жаром только однажды, давным-давно, когда один мой
приятель-человек умирал от малярии. Думаю, мужчина пытался что-то сказать,
но уже не подконтрольные его мозгу горло и язык родили долгое "У-у-ах-х".
Словно последний вздох. Но удушья не было. Некоторое время его сверкающие
глаза, сознательно сфокусированные на мне, смотрели твердо и непреклонно.
Он явно что-то хотел сказать.
Я поднял голову и посмотрел на Абрахама, тоже притронувшегося к этому
горящему телу. А вот нам двоим сказать было нечего.
7. 16 МАРТА, ЧЕТВЕРГ, НОЧЬ, НЬЮ-ЙОРК
Первые газетные сообщения о бедствии появились только сегодня.
Прошлым вечером, в десять часов - спустя всего лишь одну короткую неделю
после того, как я впитывал душой чудеса, создаваемые Шэрон, - прозвучало
бессвязное выражение тревоги по радио. Мы с Абрахамом слушали его и
слышали в голосе диктора сдерживаемую истерику, как будто в коротких
паузах между его сбивчивыми словами кто-то пощипывал туго натянутую
проволоку. Было-де "несколько" случаев того, что может оказаться новым
заболеванием, сказал он. В Кливленде, Вашингтоне, Нью-Йорке и на Западном
побережье. Медицинские круги заинтересованы, хотя "явных" причин для
тревоги нет.
- Западное побережье? - удивился Абрахам.
Диктор поспешно обратился к наиболее свежей жизненной информации - о
крахе брака видеозвезды с известным борцом.
- Авиация, - пояснил я. - Париж и Лондон всего в нескольких часах
полета отсюда...
Абрахам принес мне выпить. Мы не могли говорить, ни читать. Он почти
весь вечер просидел возле меня, в сумрачной маленькой комнате, которая
более чем когда-либо казалась мне похожей на хорошо меблированную пещеру в
джунглях неизвестности. Нас преследовали одни и те же мысли, и мы ода
прекрасно понимали панику, царящую в душе друг друга. Снова и снова мы
пытались поймать по радио новости, но в них не было ничего, кроме
повседневной трескучей мешанины из тривиальностей. Ближе к ночи Абрахам
позвонил Шэрон. Их разговор представлял собой обычное воркование
влюбленных с вопросами типа "Чем ты сейчас занимаешься?" - и поскольку он
не упомянул о сообщении, прозвучавшем по радио, я сделал вывод, что она
ничего не слышала. Повесив трубку, Абрахам сказал:
- Я не мог...
Три дня, прошедшие с воскресенья, позволили нам мало-помалу вернуться
к хрупкой соломинке надежды. Тот человек, которого мы нашли на улице...
Ведь это могла быть пневмония или дюжина других причин. Так мы сказали
друг другу тогда и повторяли эти слова в течение последующих трех дней.
Вызванная Абрахамом "скорая помощь" прибыла очень быстро. Врач задал нам
несколько обычных вопросов. В глубине души он, казалось, был обеспокоен,
но в вопросах его беспокойство ничем не проявлялось. Затем упавшего
человека увезли. Я чуть было не спросил молодого врача о других похожих
случаях, но решил попридержать язык. Вернувшись домой, мы с Абрахамом
начали перекидываться друг с другом фальшивыми словами. Мы оба знали, что
эти слова насквозь фальшивы, но ничего не могли поделать: они нас
успокаивали, и это мнимое спокойствие казалось нам самым главным в жизни.
Этим утром "Таймс", как обычно, представила самое лучшее и самое
рассудительное, основание на фактах сообщение, предложив с достаточно
ужасающей сдержанностью статистические данные. Пятьдесят случае
госпитализации в нью-йоркском столичном районе, из них шестнадцать
смертей. В Чикаго зарегистрирован двадцать один случай, шесть смертей.
Новый Орлеан - 13 и 3. Лос-Анджелес - 10 и 3. Это на четвертый день с
воскресенья на шестой с пятницы. Первый зарегистрированный случай
произошел с домохозяйкой из Бронкса - в воскресенье утром. Умерла она днем
в понедельник.
"Таймс" опубликовала заявление АМА [Американская медицинская
ассоциация] - заболевание "походит на необычно опасную форму гриппа, с
некоторыми нетипичными особенностями. Общенациональные медицинские ресурсы
отмобилизованы на случай крайней необходимости. Повода для беспокойства
нет". Цитата точна.
"Таймс" описывала события, по-видимому, без расчета на
сенсационность. Первые симптомы - как при обычной простуде: насморк,
легкий жар, общее недомогание. Через несколько часов резко подскакивает
температура, развивается глухота, сопровождаемая сильным шумом в ушах,
происходит изменение ощущений вкуса и запаха. Потом наступает окоченение
рук и ног, после чего развивается общий паралич моторики, который во всех
случаях начинается с паралича горла и языка: больной не может ни говорить,
ни глотать. Температура остается очень высокой в течение нескольких часов
- в одном случае двенадцать, - флуктуации не укладываются ни в какую
модель. В большинстве случаев отмечается бред, а поведение лишившихся дара
речи больных наводит на мысль о переживаемых ими ярких зрительных
галлюцинациях. На третий-четвертый час после проявления главных симптомов
больной впадает в бессознательное состояние. Если дело заканчивается
летальным исходом, смерть предваряется глубокой комой, постепенным
понижением температуры и наступает в результате паралича сердечной мышцы.
При всех летальных исходах отмечается дыхание Чейна-Стокса. "У некоторых
больных температура ведет себя совершенно иначе: вместо того чтобы упасть
до значительно ниже нормальной, она выравнивается на отметке в 101F
[38,3C]. Больные остаются в бессознательном состоянии с некоторым
восстановлением безусловных рефлексов. Прогноз совершенно непонятен.
Кроме цитаты из заявления АМА, "Таймс" нигде не утверждала, что
беспокоится не о чем. Они не строили догадок о происхождении и причине
заболевания, не сообщали впрямую, что лекарства и антибиотики оказались
неэффективными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
машина затормозила, он даже не повернул головы, лишь поднял руки к
подбородку, словно пребывал на воскресной молитве. Потом руки его вяло
опустились, и пальцы левой принялись исполнять оживленный танец, как будто
неизвестный пытался схватить воздух над своим бедром. Его челюсть отвисла,
и он, качнувшись, попытался подняться на ноги. Я заставил себя выбраться
из машины и подойти к нему. Едва я приблизился, он повалился вперед. Я
сумел подхватить его и осторожно уложил на спину, не позволив его голове
удариться об асфальт. Это был невысокий пожилой мужчина, чистый и прилично
одетый. Своим маленьким вздернутым носом и блестящими немигающими глазами
он напоминал мне воробья. Его щека была жутко горячей. Я встречался с
подобным жаром только однажды, давным-давно, когда один мой
приятель-человек умирал от малярии. Думаю, мужчина пытался что-то сказать,
но уже не подконтрольные его мозгу горло и язык родили долгое "У-у-ах-х".
Словно последний вздох. Но удушья не было. Некоторое время его сверкающие
глаза, сознательно сфокусированные на мне, смотрели твердо и непреклонно.
Он явно что-то хотел сказать.
Я поднял голову и посмотрел на Абрахама, тоже притронувшегося к этому
горящему телу. А вот нам двоим сказать было нечего.
7. 16 МАРТА, ЧЕТВЕРГ, НОЧЬ, НЬЮ-ЙОРК
Первые газетные сообщения о бедствии появились только сегодня.
Прошлым вечером, в десять часов - спустя всего лишь одну короткую неделю
после того, как я впитывал душой чудеса, создаваемые Шэрон, - прозвучало
бессвязное выражение тревоги по радио. Мы с Абрахамом слушали его и
слышали в голосе диктора сдерживаемую истерику, как будто в коротких
паузах между его сбивчивыми словами кто-то пощипывал туго натянутую
проволоку. Было-де "несколько" случаев того, что может оказаться новым
заболеванием, сказал он. В Кливленде, Вашингтоне, Нью-Йорке и на Западном
побережье. Медицинские круги заинтересованы, хотя "явных" причин для
тревоги нет.
- Западное побережье? - удивился Абрахам.
Диктор поспешно обратился к наиболее свежей жизненной информации - о
крахе брака видеозвезды с известным борцом.
- Авиация, - пояснил я. - Париж и Лондон всего в нескольких часах
полета отсюда...
Абрахам принес мне выпить. Мы не могли говорить, ни читать. Он почти
весь вечер просидел возле меня, в сумрачной маленькой комнате, которая
более чем когда-либо казалась мне похожей на хорошо меблированную пещеру в
джунглях неизвестности. Нас преследовали одни и те же мысли, и мы ода
прекрасно понимали панику, царящую в душе друг друга. Снова и снова мы
пытались поймать по радио новости, но в них не было ничего, кроме
повседневной трескучей мешанины из тривиальностей. Ближе к ночи Абрахам
позвонил Шэрон. Их разговор представлял собой обычное воркование
влюбленных с вопросами типа "Чем ты сейчас занимаешься?" - и поскольку он
не упомянул о сообщении, прозвучавшем по радио, я сделал вывод, что она
ничего не слышала. Повесив трубку, Абрахам сказал:
- Я не мог...
Три дня, прошедшие с воскресенья, позволили нам мало-помалу вернуться
к хрупкой соломинке надежды. Тот человек, которого мы нашли на улице...
Ведь это могла быть пневмония или дюжина других причин. Так мы сказали
друг другу тогда и повторяли эти слова в течение последующих трех дней.
Вызванная Абрахамом "скорая помощь" прибыла очень быстро. Врач задал нам
несколько обычных вопросов. В глубине души он, казалось, был обеспокоен,
но в вопросах его беспокойство ничем не проявлялось. Затем упавшего
человека увезли. Я чуть было не спросил молодого врача о других похожих
случаях, но решил попридержать язык. Вернувшись домой, мы с Абрахамом
начали перекидываться друг с другом фальшивыми словами. Мы оба знали, что
эти слова насквозь фальшивы, но ничего не могли поделать: они нас
успокаивали, и это мнимое спокойствие казалось нам самым главным в жизни.
Этим утром "Таймс", как обычно, представила самое лучшее и самое
рассудительное, основание на фактах сообщение, предложив с достаточно
ужасающей сдержанностью статистические данные. Пятьдесят случае
госпитализации в нью-йоркском столичном районе, из них шестнадцать
смертей. В Чикаго зарегистрирован двадцать один случай, шесть смертей.
Новый Орлеан - 13 и 3. Лос-Анджелес - 10 и 3. Это на четвертый день с
воскресенья на шестой с пятницы. Первый зарегистрированный случай
произошел с домохозяйкой из Бронкса - в воскресенье утром. Умерла она днем
в понедельник.
"Таймс" опубликовала заявление АМА [Американская медицинская
ассоциация] - заболевание "походит на необычно опасную форму гриппа, с
некоторыми нетипичными особенностями. Общенациональные медицинские ресурсы
отмобилизованы на случай крайней необходимости. Повода для беспокойства
нет". Цитата точна.
"Таймс" описывала события, по-видимому, без расчета на
сенсационность. Первые симптомы - как при обычной простуде: насморк,
легкий жар, общее недомогание. Через несколько часов резко подскакивает
температура, развивается глухота, сопровождаемая сильным шумом в ушах,
происходит изменение ощущений вкуса и запаха. Потом наступает окоченение
рук и ног, после чего развивается общий паралич моторики, который во всех
случаях начинается с паралича горла и языка: больной не может ни говорить,
ни глотать. Температура остается очень высокой в течение нескольких часов
- в одном случае двенадцать, - флуктуации не укладываются ни в какую
модель. В большинстве случаев отмечается бред, а поведение лишившихся дара
речи больных наводит на мысль о переживаемых ими ярких зрительных
галлюцинациях. На третий-четвертый час после проявления главных симптомов
больной впадает в бессознательное состояние. Если дело заканчивается
летальным исходом, смерть предваряется глубокой комой, постепенным
понижением температуры и наступает в результате паралича сердечной мышцы.
При всех летальных исходах отмечается дыхание Чейна-Стокса. "У некоторых
больных температура ведет себя совершенно иначе: вместо того чтобы упасть
до значительно ниже нормальной, она выравнивается на отметке в 101F
[38,3C]. Больные остаются в бессознательном состоянии с некоторым
восстановлением безусловных рефлексов. Прогноз совершенно непонятен.
Кроме цитаты из заявления АМА, "Таймс" нигде не утверждала, что
беспокоится не о чем. Они не строили догадок о происхождении и причине
заболевания, не сообщали впрямую, что лекарства и антибиотики оказались
неэффективными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74