.. а этот остроухий!..
Оцепенение сменилось яростью такой неистовой, что вся комната так и заплясала у Иргитера перед глазами. Он взревел, выхватил меч, отшвыривая ножны, и ринулся на Эннеари, предвкушая слабый толчок плоти, в которую входит сталь, он уже почти ощущал запах крови, которой предстояло окатить его руки, когда он выдернет лезвие из полурассеченного тела…
Вот только тело не встретило меч, как ему надлежало бы. На том месте, где только что стоял эльф, меч Иргитера встретила пустота – оскорбительная и непобедимая. А потом что-то коротко и страшно толкнуло Иргитера под сердцем, и меч сам собой выпал из его разжавшейся руки. Воздух почернел и отпрянул прочь, оставив взамен оглушительный хруст боли, который Иргитер еще успел услышать прежде, чем она смяла его сердце.
Лязг упавшего меча услышать он уже не успел.
– Почему-то наше легкое сложение и узкая кость, – замороженным голосом изрек Эннеари, отрешенно рассматривая костяшки полусогнутых пальцев, которыми он и нанес удар, – постоянно вводят людей в заблуждение. Им постоянно кажется, что мы слабее.
– Тот, кто хоть раз попытался натянуть эльфийский лук, – не сводя глаз с распростертого на полу тела, отозвался Эттрейг, – никогда такого не скажет.
Лерметт не примолвил ничего – только молча выдохнул.
– Уже все, – прошептала Шеррин. Принцессу била крупная дрожь – но меча она так и не опустила.
Эннеари подошел к ней, обнял за плечи и привлек к себе.
– Да, любовь моя, – произнес он, и его голос словно скользнул по ее непокрытым волосам. – Уже все.
Только теперь рука Шеррин, держащая меч, медленно опустила его – но не выпустила. Просто не смогла. Пальцы Шеррин была зажаты вокруг рукояти так плотно, что никакая на свете сила не смогла бы их разомкнуть.
– Ваше высочество! – Сейгден подошел поближе и вновь совершил неглубокий, но исключительно галантный полупоклон. – Надеюсь, вы не откажете в любезности принять от меня этот клинок в качестве свадебного подарка. Другой меч, полегче, вы пожалуй, что и не поднимете – а этот вам по руке.
– Только носить его надо не на поясе, а за спиной, как у нас, в Эттарме, – уважительно добавил Эттрейг. – Сочту за честь добавить к мечу такие ножны и перевязь.
Один только Лерметт не сказал ни слова. Он стоял, чуть покачиваясь с пятки на носок, и очень внимательно рассматривал оба мертвых тела.
– О чем задумался, Лерметт? – окликнул его Эннеари.
– О том, хорошо ли работает амулет Илмеррана и все ли он запомнил, – отозвался Лерметт. – Нам ведь еще придется объяснять остальным, как именно Иргитера удар хватил.
– По-моему, удар хватил вовсе не Иргитера, а Териана, – удивился Арьен.
– Да? – ядовито возразил Лерметт. – А что же это, по-твоему, было? Яд? Кинжал? Молния небесная? Самый настоящий удар… кулаком. Твоим, между прочим. Ты хоть пальцы себе не отбил?
– Нет, конечно, – отмахнулся Арьен. – А хоть бы и отбил – что за беда? Это ведь не нож под лопатку. Свет и Тьма, Лериме – ведь не первый день знакомы, а ты меня то и дело за человека принимаешь!
Лерметт покраснел.
– Но с королями объясняться все равно придется, – торопливо произнесла Шеррин, возвращая меч Сейгдену. – Даже невзирая на амулет – придется.
– Может, и нет, – возразил Илмерран, входя в покои. – Если я не ошибся и вести, которых я жду, окажутся именно такими, как я полагал, объяснение окажется существенно легче.
– А когда мы это узнаем? – живо поинтересовался Лерметт.
Гном пожал могучими плечами.
– Если мои расчеты верны – сегодня. С минуты на минуту. Но это зависит…
– От чего? – полюбопытствовал Арьен.
Илмерран бросил на него уничтожающий взгляд – из тех, которыми оглаживал недоучек, посмевших задать совершенно идиотский вопрос, обличающий всю бездну их невежества.
– От погоды, разумеется, – нетерпеливо бросил он. – А она не благоприятствует. Правда, я и это учел – но ведь всегда может случиться нечто неучтенное.
Арьену страх как хотелось узнать, что же такого неучтенного Илмерраном может случиться, но он все же сдержался.
– Да где эти бездельники? – почти уже сердито буркнул гном. – Ничего нельзя поручить!
– Можно! – возразил заснеженный Лэккеан, влетая в комнату. – Вот они! Одного взял я, другого Илери. Только они не бездельники.
– Не они, а вы, – отрезал гном. – Такое пустяковое дело – и столько времени возились. Я бы справился на целых три минуты быстрее. – Тут он ухмыльнулся так, что борода веером пошла. – Отлично! Молодцы, вы оба. Где они?
Лэккеан вынул из-под плаща небольшую клетку, где на жердочке сидели бок о бок два усталых голубя. На почтовых они не походили совершенно. Ничего общего с великолепными белыми птицами – заслуженной гордостью любой почтовой голубятни. Да таких голубей на любой городской площади десятки, если не сотни! Один – серый, как ненастное небо, с угольно-черными перьями в хвосте, и другой – цвета мокрого прибрежного песка с рыжевато-коричневыми подпалинами. Ничего особенного. И все же эти две птицы были почтовыми – ведь лапку каждой из них обвивала полоска тончайшего, великолепно выделанного пергамента, закрепленная крепко-накрепко.
– Это не наш голубь, – напомнил Лерметт, когда Илмерран вытащил из клетки рыжего.
– Разумеется, – отрезал Илмерран, аккуратно освобождая лапку птицы от послания. – Это риэрнский. Ты хоть и доктор наук, Лериме, но иногда говоришь сущие глупости. Вообще-то почтовый день у Риэрна сегодня, но я караулю птицу вот уже третий день… мало ли что. Если мои расчеты верны, Иргитеру не стоило получать это послание. А теперь оно его покойному величеству и всяко ни к чему.
Ошарашенному воображению Эннеари мигом представился Илмерран, размахивающий шестом на крыше голубятни – борода сбита на сторону, ветер треплет ее, словно флаг, из ее глубин вовсю несутся призывные вопли… несусветное зрелище.
– Зачем? – ошеломленно вопросил он. – По-моему, для такого дела довольно пары опытных голубятников.
– А по-моему, нет, – огрызнулся гном, возвращая голубя на место. – Я никогда не делаю того, что может с большим толком сделать другой. Чтобы посадить вот этого рыжего, нужен, самое малое, один маг… ну, или пятерка эльфов. Это ведь не просто почта, а тайная.
– А в чем разница? – полюбопытствовал Лэккеан.
– В том, что птицы приучены не к голубятне, а к рукам, – ответил из дверей Алани. – Они приучены лететь к определенным людям и только к ним. Я бы, кстати, посадить рыжего не сумел. Этому меня не учили.
– И не станут, – бормотнул Илмерран, снимая второе послание. – На это твоих магических способностей никогда не хватит. У тебя совсем другой дар. Лэккеан, с тебя течет, как с сосульки над сковородкой. Отнеси птиц на голубятню и отправляйся отдыхать. И остальные четверо – тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Оцепенение сменилось яростью такой неистовой, что вся комната так и заплясала у Иргитера перед глазами. Он взревел, выхватил меч, отшвыривая ножны, и ринулся на Эннеари, предвкушая слабый толчок плоти, в которую входит сталь, он уже почти ощущал запах крови, которой предстояло окатить его руки, когда он выдернет лезвие из полурассеченного тела…
Вот только тело не встретило меч, как ему надлежало бы. На том месте, где только что стоял эльф, меч Иргитера встретила пустота – оскорбительная и непобедимая. А потом что-то коротко и страшно толкнуло Иргитера под сердцем, и меч сам собой выпал из его разжавшейся руки. Воздух почернел и отпрянул прочь, оставив взамен оглушительный хруст боли, который Иргитер еще успел услышать прежде, чем она смяла его сердце.
Лязг упавшего меча услышать он уже не успел.
– Почему-то наше легкое сложение и узкая кость, – замороженным голосом изрек Эннеари, отрешенно рассматривая костяшки полусогнутых пальцев, которыми он и нанес удар, – постоянно вводят людей в заблуждение. Им постоянно кажется, что мы слабее.
– Тот, кто хоть раз попытался натянуть эльфийский лук, – не сводя глаз с распростертого на полу тела, отозвался Эттрейг, – никогда такого не скажет.
Лерметт не примолвил ничего – только молча выдохнул.
– Уже все, – прошептала Шеррин. Принцессу била крупная дрожь – но меча она так и не опустила.
Эннеари подошел к ней, обнял за плечи и привлек к себе.
– Да, любовь моя, – произнес он, и его голос словно скользнул по ее непокрытым волосам. – Уже все.
Только теперь рука Шеррин, держащая меч, медленно опустила его – но не выпустила. Просто не смогла. Пальцы Шеррин была зажаты вокруг рукояти так плотно, что никакая на свете сила не смогла бы их разомкнуть.
– Ваше высочество! – Сейгден подошел поближе и вновь совершил неглубокий, но исключительно галантный полупоклон. – Надеюсь, вы не откажете в любезности принять от меня этот клинок в качестве свадебного подарка. Другой меч, полегче, вы пожалуй, что и не поднимете – а этот вам по руке.
– Только носить его надо не на поясе, а за спиной, как у нас, в Эттарме, – уважительно добавил Эттрейг. – Сочту за честь добавить к мечу такие ножны и перевязь.
Один только Лерметт не сказал ни слова. Он стоял, чуть покачиваясь с пятки на носок, и очень внимательно рассматривал оба мертвых тела.
– О чем задумался, Лерметт? – окликнул его Эннеари.
– О том, хорошо ли работает амулет Илмеррана и все ли он запомнил, – отозвался Лерметт. – Нам ведь еще придется объяснять остальным, как именно Иргитера удар хватил.
– По-моему, удар хватил вовсе не Иргитера, а Териана, – удивился Арьен.
– Да? – ядовито возразил Лерметт. – А что же это, по-твоему, было? Яд? Кинжал? Молния небесная? Самый настоящий удар… кулаком. Твоим, между прочим. Ты хоть пальцы себе не отбил?
– Нет, конечно, – отмахнулся Арьен. – А хоть бы и отбил – что за беда? Это ведь не нож под лопатку. Свет и Тьма, Лериме – ведь не первый день знакомы, а ты меня то и дело за человека принимаешь!
Лерметт покраснел.
– Но с королями объясняться все равно придется, – торопливо произнесла Шеррин, возвращая меч Сейгдену. – Даже невзирая на амулет – придется.
– Может, и нет, – возразил Илмерран, входя в покои. – Если я не ошибся и вести, которых я жду, окажутся именно такими, как я полагал, объяснение окажется существенно легче.
– А когда мы это узнаем? – живо поинтересовался Лерметт.
Гном пожал могучими плечами.
– Если мои расчеты верны – сегодня. С минуты на минуту. Но это зависит…
– От чего? – полюбопытствовал Арьен.
Илмерран бросил на него уничтожающий взгляд – из тех, которыми оглаживал недоучек, посмевших задать совершенно идиотский вопрос, обличающий всю бездну их невежества.
– От погоды, разумеется, – нетерпеливо бросил он. – А она не благоприятствует. Правда, я и это учел – но ведь всегда может случиться нечто неучтенное.
Арьену страх как хотелось узнать, что же такого неучтенного Илмерраном может случиться, но он все же сдержался.
– Да где эти бездельники? – почти уже сердито буркнул гном. – Ничего нельзя поручить!
– Можно! – возразил заснеженный Лэккеан, влетая в комнату. – Вот они! Одного взял я, другого Илери. Только они не бездельники.
– Не они, а вы, – отрезал гном. – Такое пустяковое дело – и столько времени возились. Я бы справился на целых три минуты быстрее. – Тут он ухмыльнулся так, что борода веером пошла. – Отлично! Молодцы, вы оба. Где они?
Лэккеан вынул из-под плаща небольшую клетку, где на жердочке сидели бок о бок два усталых голубя. На почтовых они не походили совершенно. Ничего общего с великолепными белыми птицами – заслуженной гордостью любой почтовой голубятни. Да таких голубей на любой городской площади десятки, если не сотни! Один – серый, как ненастное небо, с угольно-черными перьями в хвосте, и другой – цвета мокрого прибрежного песка с рыжевато-коричневыми подпалинами. Ничего особенного. И все же эти две птицы были почтовыми – ведь лапку каждой из них обвивала полоска тончайшего, великолепно выделанного пергамента, закрепленная крепко-накрепко.
– Это не наш голубь, – напомнил Лерметт, когда Илмерран вытащил из клетки рыжего.
– Разумеется, – отрезал Илмерран, аккуратно освобождая лапку птицы от послания. – Это риэрнский. Ты хоть и доктор наук, Лериме, но иногда говоришь сущие глупости. Вообще-то почтовый день у Риэрна сегодня, но я караулю птицу вот уже третий день… мало ли что. Если мои расчеты верны, Иргитеру не стоило получать это послание. А теперь оно его покойному величеству и всяко ни к чему.
Ошарашенному воображению Эннеари мигом представился Илмерран, размахивающий шестом на крыше голубятни – борода сбита на сторону, ветер треплет ее, словно флаг, из ее глубин вовсю несутся призывные вопли… несусветное зрелище.
– Зачем? – ошеломленно вопросил он. – По-моему, для такого дела довольно пары опытных голубятников.
– А по-моему, нет, – огрызнулся гном, возвращая голубя на место. – Я никогда не делаю того, что может с большим толком сделать другой. Чтобы посадить вот этого рыжего, нужен, самое малое, один маг… ну, или пятерка эльфов. Это ведь не просто почта, а тайная.
– А в чем разница? – полюбопытствовал Лэккеан.
– В том, что птицы приучены не к голубятне, а к рукам, – ответил из дверей Алани. – Они приучены лететь к определенным людям и только к ним. Я бы, кстати, посадить рыжего не сумел. Этому меня не учили.
– И не станут, – бормотнул Илмерран, снимая второе послание. – На это твоих магических способностей никогда не хватит. У тебя совсем другой дар. Лэккеан, с тебя течет, как с сосульки над сковородкой. Отнеси птиц на голубятню и отправляйся отдыхать. И остальные четверо – тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119