..
Боксер вскочил и заплясал, как сумасшедший.
- Это как раз то, о чем я мечтал! - воскликнул он. - Бокс уже давно
осточертел мне...
- Ну, там уж, наверно, найдется случай для проявления ловкости и
силы.
- Чем больше, тем лучше.
- All right, - сказал Фьельд. - Ступайте за вашим багажом и приходите
ко мне через час в гостиницу "Делигенсия", мы поговорим об условиях. Мы
поедем на днях.
Так-то вот случилось, что Карсон, тяжелый боксер, победивший Гарри
Вильса и в пятнадцать приемов сразивший Джека Виланда, отказался от своего
ремесла и сделался верным спутником Йунаса Фьельда на путях его
приключений в голубых горах.
9. "CIRCLE FRANCAIS"
Фьельд ощутил какое-то неприятное чувство, входя в холл французского
клуба.
Все устройство и обстановка были, впрочем, прямо из Парижа.
Английский клуб существовал для людей, которые давно изменили эстетике для
комфорта. Но во французском клубе не думают прежде всего о членах, которых
безжалостное время наградило толстыми животами и ревматизмами. Вообще, не
заботятся о тех земных существах, которым стул нужен затем, чтобы сидеть
на нем, а не затем, чтобы им любоваться. Французы охотно стоят и садятся
осторожно и заботливо на причудливо-изогнутые стулья в стиле рококо, меж
тем как мы, люди грешные, укладываем наши пуды в практичный аппарат,
приспособленный для отдыха и оказывающий должное внимание весу и размерам.
Слабость перуанцев ко всему галльскому особенно проявлялась в
обстановке клуба. Все было изящно, неудобно и приятно только для глаза.
Но, когда позднее Фьельд в сопровождении своего хозяина вошел в большую
столовую, где все сверкало серебром и белизной, он познакомился с
французской кухней и с французскими винами, которые напомнили ему такие
современные храмы обжорства, как "Four d'argent" или "La Perousse" в самом
сердце Парижа. Тон общества был тоже насквозь французский. И, что еще
подчеркивало сходство с французским клубом, тут было немало офицеров, в
столь блестящих парадных мундирах этой страны, что им не поздоровилось,
если бы они вдруг очутились на берегах Рейна. Это явление подтверждало тот
факт, что вся армия в Перу была организована в духе генерала Фоша.
Ла Фуэнте был очень гостеприимным хозяином. Маленький перуанец пустил
в ход все свои интернациональные качества. Он провел годы своей молодости
в больших культурных центрах Европы и говорил безукоризненно на
большинстве живых языков великих держав.
Но во всем его существе горела любовь к этому Перу, где уже веками
жили и страдали его предки. Несмотря на старую кастильскую кровь, которая
текла в его жилах, он все же чувствовал себя в родстве с первобытным
народом, который был побежден жестокой волей его отцов. Это может
показаться странным, но история инков была его святыней. В этом отношении
он сумел оградить "Комерсио" от постороннего влияния, и его статьи об
индейцах, их быте, их освобождении всегда блистали огнем неподдельной
любви и вдохновения.
- Я бы очень хотел представить вас друзьям Сен-Клэра, - сказал Ла
Фуэнте, когда они после обеда взялись за гаванские сигары. - Профессор был
почетным членом клуба, и в Лиме нет ни одного человека, который бы не
сожалел и не грустил о его потере... Ну... он был, правда, уже очень
старый человек. Но он был еще удивительно крепкий и сильный. И, когда мы с
ним прощались, никто из нас не мог подумать, что мы видим его в последний
раз. Он сиял радостью исследователя, который отправляется в страну своей
научной мечты.
- Но какое обстоятельство было причиною последней поездки Сен-Клэра?
- спросил Фьельд.
- Этого никто не знает, - ответил Ла Фуэнте. - Даже его внучка. Он
однажды шутя сказал, что едет на охоту за бессмертием... Да, да,
воспоминание о Раймоне Сен-Клэре будет бессмертно в этой стране.
- А его спутники?
- То были неизвестные здесь личности, но опытные люди, - охотники из
Пуэрто-Бермудес и один индеец племени коло. Ходили слухи о том, что
путешествие Сен-Клэра имело какую-то связь со старым метисом, умершим в
госпитале св. Марка. Я знаю, что наш друг очень интересовался этим
стариком, изъездившим вдоль и поперек всю Южную Америку. Но Сен-Клэр был
во многих отношениях осторожным и скупым на слова человеком, и из него
трудно было что-нибудь вытянуть, когда он не хотел говорить. Как теперь
обнаружилось, мы не знали всей глубины его внутренней личности. Он,
например, скрывал свою страсть к игре самым удивительным образом. Она
здесь, в Перу, является всеобщим пороком.
- Вы уже упоминали мне об этом в связи с фирмою "Мартинес".
- Да, но я не думаю, чтобы хорошо было много говорить об этом
обстоятельстве. Старый Мартинес очень хотел бы как можно меньше обнаружить
эту страсть своего покойного друга. В практическом отношении это также не
имеет значения, так как молодой Мартинес, с которым я вас познакомлю
сегодня, женится на единственной наследнице Сен-Клэра.
- Какого рода человек этот Мануэль?
Ла Фуэнте скрылся в облаке сигарного дыма. Он пожал плечами, развел
руками и вздохнул.
- Очень красивый малый, - сказал он. - первоклассный Дон-Жуан. Не
особенно одаренный. Это - тип мужчины, о котором мечтают большинство
посредственных женщин. Ему бы играть для фильма.
- Вы, очевидно, не особенно одобряете его?
- Нет, - ответил Ла Фуэнте. - Он не принадлежит к тому роду мужчин, в
которых нуждается Перу в настоящий момент. Но отец... но не перейти ли нам
в курительную? Мы там, наверное, встретим старого дона Хосе. С тех пор,
как он овдовел, он часто приходит сюда в клуб.
Большая курительная и игорная зала была самым уютным помещением
клуба, несмотря на то, что она тоже страдала чисто французской ненавистью
к глубоким креслам. Вокруг карточных столов сидело несколько компаний,
игравших в бридж. В одном углу сидел пожилой господин и внимательно читал
"Тан".
- Это и есть старый Мартинес, - шепнул Ла Фуэнте.
Фьельд быстро смерил взглядом красивого старика.
Он отметил мощную голову с еще густыми волосами. Вся фигура дышала
спокойствием и достоинством, которые казались признаками уравновешенной
натуры. Такая наружность присуща юристу старого типа, - неподкупному
человеку, управляющему огромными состояниями, и защитнику "par exellence"
несовершеннолетних, сирот и вдов. Во всем сказывалась прочная, солидная
честность... И все же... взгляд Фьельда остановился на длинных узких руках
с полированными ногтями. Он невольно улыбнулся. Потому что всякий, кто
изучил строение человеческой руки, сказал бы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Боксер вскочил и заплясал, как сумасшедший.
- Это как раз то, о чем я мечтал! - воскликнул он. - Бокс уже давно
осточертел мне...
- Ну, там уж, наверно, найдется случай для проявления ловкости и
силы.
- Чем больше, тем лучше.
- All right, - сказал Фьельд. - Ступайте за вашим багажом и приходите
ко мне через час в гостиницу "Делигенсия", мы поговорим об условиях. Мы
поедем на днях.
Так-то вот случилось, что Карсон, тяжелый боксер, победивший Гарри
Вильса и в пятнадцать приемов сразивший Джека Виланда, отказался от своего
ремесла и сделался верным спутником Йунаса Фьельда на путях его
приключений в голубых горах.
9. "CIRCLE FRANCAIS"
Фьельд ощутил какое-то неприятное чувство, входя в холл французского
клуба.
Все устройство и обстановка были, впрочем, прямо из Парижа.
Английский клуб существовал для людей, которые давно изменили эстетике для
комфорта. Но во французском клубе не думают прежде всего о членах, которых
безжалостное время наградило толстыми животами и ревматизмами. Вообще, не
заботятся о тех земных существах, которым стул нужен затем, чтобы сидеть
на нем, а не затем, чтобы им любоваться. Французы охотно стоят и садятся
осторожно и заботливо на причудливо-изогнутые стулья в стиле рококо, меж
тем как мы, люди грешные, укладываем наши пуды в практичный аппарат,
приспособленный для отдыха и оказывающий должное внимание весу и размерам.
Слабость перуанцев ко всему галльскому особенно проявлялась в
обстановке клуба. Все было изящно, неудобно и приятно только для глаза.
Но, когда позднее Фьельд в сопровождении своего хозяина вошел в большую
столовую, где все сверкало серебром и белизной, он познакомился с
французской кухней и с французскими винами, которые напомнили ему такие
современные храмы обжорства, как "Four d'argent" или "La Perousse" в самом
сердце Парижа. Тон общества был тоже насквозь французский. И, что еще
подчеркивало сходство с французским клубом, тут было немало офицеров, в
столь блестящих парадных мундирах этой страны, что им не поздоровилось,
если бы они вдруг очутились на берегах Рейна. Это явление подтверждало тот
факт, что вся армия в Перу была организована в духе генерала Фоша.
Ла Фуэнте был очень гостеприимным хозяином. Маленький перуанец пустил
в ход все свои интернациональные качества. Он провел годы своей молодости
в больших культурных центрах Европы и говорил безукоризненно на
большинстве живых языков великих держав.
Но во всем его существе горела любовь к этому Перу, где уже веками
жили и страдали его предки. Несмотря на старую кастильскую кровь, которая
текла в его жилах, он все же чувствовал себя в родстве с первобытным
народом, который был побежден жестокой волей его отцов. Это может
показаться странным, но история инков была его святыней. В этом отношении
он сумел оградить "Комерсио" от постороннего влияния, и его статьи об
индейцах, их быте, их освобождении всегда блистали огнем неподдельной
любви и вдохновения.
- Я бы очень хотел представить вас друзьям Сен-Клэра, - сказал Ла
Фуэнте, когда они после обеда взялись за гаванские сигары. - Профессор был
почетным членом клуба, и в Лиме нет ни одного человека, который бы не
сожалел и не грустил о его потере... Ну... он был, правда, уже очень
старый человек. Но он был еще удивительно крепкий и сильный. И, когда мы с
ним прощались, никто из нас не мог подумать, что мы видим его в последний
раз. Он сиял радостью исследователя, который отправляется в страну своей
научной мечты.
- Но какое обстоятельство было причиною последней поездки Сен-Клэра?
- спросил Фьельд.
- Этого никто не знает, - ответил Ла Фуэнте. - Даже его внучка. Он
однажды шутя сказал, что едет на охоту за бессмертием... Да, да,
воспоминание о Раймоне Сен-Клэре будет бессмертно в этой стране.
- А его спутники?
- То были неизвестные здесь личности, но опытные люди, - охотники из
Пуэрто-Бермудес и один индеец племени коло. Ходили слухи о том, что
путешествие Сен-Клэра имело какую-то связь со старым метисом, умершим в
госпитале св. Марка. Я знаю, что наш друг очень интересовался этим
стариком, изъездившим вдоль и поперек всю Южную Америку. Но Сен-Клэр был
во многих отношениях осторожным и скупым на слова человеком, и из него
трудно было что-нибудь вытянуть, когда он не хотел говорить. Как теперь
обнаружилось, мы не знали всей глубины его внутренней личности. Он,
например, скрывал свою страсть к игре самым удивительным образом. Она
здесь, в Перу, является всеобщим пороком.
- Вы уже упоминали мне об этом в связи с фирмою "Мартинес".
- Да, но я не думаю, чтобы хорошо было много говорить об этом
обстоятельстве. Старый Мартинес очень хотел бы как можно меньше обнаружить
эту страсть своего покойного друга. В практическом отношении это также не
имеет значения, так как молодой Мартинес, с которым я вас познакомлю
сегодня, женится на единственной наследнице Сен-Клэра.
- Какого рода человек этот Мануэль?
Ла Фуэнте скрылся в облаке сигарного дыма. Он пожал плечами, развел
руками и вздохнул.
- Очень красивый малый, - сказал он. - первоклассный Дон-Жуан. Не
особенно одаренный. Это - тип мужчины, о котором мечтают большинство
посредственных женщин. Ему бы играть для фильма.
- Вы, очевидно, не особенно одобряете его?
- Нет, - ответил Ла Фуэнте. - Он не принадлежит к тому роду мужчин, в
которых нуждается Перу в настоящий момент. Но отец... но не перейти ли нам
в курительную? Мы там, наверное, встретим старого дона Хосе. С тех пор,
как он овдовел, он часто приходит сюда в клуб.
Большая курительная и игорная зала была самым уютным помещением
клуба, несмотря на то, что она тоже страдала чисто французской ненавистью
к глубоким креслам. Вокруг карточных столов сидело несколько компаний,
игравших в бридж. В одном углу сидел пожилой господин и внимательно читал
"Тан".
- Это и есть старый Мартинес, - шепнул Ла Фуэнте.
Фьельд быстро смерил взглядом красивого старика.
Он отметил мощную голову с еще густыми волосами. Вся фигура дышала
спокойствием и достоинством, которые казались признаками уравновешенной
натуры. Такая наружность присуща юристу старого типа, - неподкупному
человеку, управляющему огромными состояниями, и защитнику "par exellence"
несовершеннолетних, сирот и вдов. Во всем сказывалась прочная, солидная
честность... И все же... взгляд Фьельда остановился на длинных узких руках
с полированными ногтями. Он невольно улыбнулся. Потому что всякий, кто
изучил строение человеческой руки, сказал бы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49