Я люблю тебя, и я никогда не думал, что буду к кому-нибудь испытывать такое чувство. Но это факт.
– Я знаю. Если бы это случилось без того, остального.
– Но это случилось. Это самое главное. Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать?
Она прижала руку к его щеке. – Наверное, отвечу тебе взаимностью. Вот, пожалуй, все, что я могу сейчас сделать.
– Отлично. – Он поцеловал ее. – Я бы хотел облегчить тебе все это.
– Я достаточно взрослая, чтобы устраивать свои дела сама. Я бы предпочла иметь друга, а не белого рыцаря.
– А как насчет друга и черной овцы?
– Приятное сочетание. Я не скрывала от тебя того, о чем только что рассказала. Нет, скрывала, – поправилась она раньше, чем он успел заговорить. – Прежде всего я скрывала это от самой себя. Мне нужно пойти домой и все обдумать. Ты хочешь подержать эти книги у себя?
– Да, Клер…– Он смахнул волосы с ее щек. – Нам придется снова обо всем этом поговорить, обсудить подробности, которые ты, может быть, вспомнишь.
– Я как раз боялась, что ты заговоришь об этом.
– Давай пойдем поужинаем куда-нибудь сегодня вечером. Что ты скажешь о мексиканском ресторанчике? У них там бумажные цветы в горшках.
– Отличная мысль. А давай поедем на твоем мотоцикле.
– Вот такая женщина мне по душе.
– Я буду готова в семь. – Она подошла к двери, затем остановилась. – Рафферти, ты просто невероятно мне облегчил все это. Я тебе очень признательна.
Оставшись один, он уселся за стол и стал изучать свои записи. По мере их изучения у него возникло убеждение, что в дальнейшем он уже не сможет ничего облегчить.
ГЛАВА 25
Мин Атертон была из тех женщин, которые выставляли для украшения стола свечи, так и не сняв с них целлофановой обертки. Почти все, чем она владела, предназначалось для показа, а не для практического употребления.
Она могла купить розовые или лиловые свечи – ее любимые цвета – и поставить их в настоящие медные или хрустальные подсвечники, где те и стояли в чистеньких обертках, не будучи никогда зажженными.
Она обожала покупать вещи. Более того, ей нравилось то, что она могла позволить себе покупать вещи, в особенности те, что были недоступны ее соседям. Она часто оставляла этикетки с ценами, надеясь, что кто-нибудь из гостей взглянет на оборотную сторону вазы или статуэтки. На их месте она бы так и поступила. И поступала.
Мин считала жизнь напоказ своей обязанностью. В конце концов, она жена мэра и ей надо поддерживать свой статус. Она знала, что они самая состоятельная пара в городе, и что ее муж предан ей. Разве он не подарил ей на прошлое Рождество пару настоящих бриллиантовых сережек? По полкарата каждая вместе с оправой. Мин каждое воскресенье демонстрировала их в местной церкви.
Во время пения псалмов она специально убирала волосы за уши и вертела головой из стороны в сторону, чтобы камни блистали на свету на зависть прихожанам.
Ее дом был забит мебелью. Она не увлекалась антиквариатом, каким бы дорогим и редким он ни был. Мин любила новые вещи, совершенно новехонькие, чтобы воспользоваться ими первой. Она покупала только у известных фирм. И она могла непринужденно болтать о своих Ля-Зет-Бой, Этане Аллене или о Сили Постюрепедик как о своих близких родственниках.
Некоторые из менее доброжелательных соседей говорили, что было бы лучше, если б у нее было поменьше денег и побольше вкуса.
Но Мин сразу же распознавала проявления зеленой зависти и воспринимала их как заслуженную награду.
Она любила свой большой кирпичный дом на Л орел Лейн, и сама украсила каждый сантиметр его, от гостиной, где стоял диван с розами и лавандой на обивке и такими же портьерами, до туалетной комнаты, выложенной керамической плиткой дикого розового цвета и обями цвета гиацинта. Ей нравились огромные статуи танцующих дам в бальных платьях и мужчин в камзолах. Все цветы в доме были искусственные, но помещены в дорогие вазы в форме мохнатых овечек или кроликов с ватными хвостиками.
Творческий пыл Мин не ограничивался интерьером. Ни в коем случае. Ведь далеко не все жители Эммитсборо удостаивались чести переступить порог замка Атертонов.
Мин считала, что они заслуживали права взглянуть на эту роскошь хотя бы снаружи.
Во дворике она поставила большой стол под полосатым зонтом и в тон ему стулья и шезлонг. Так как настоящие животные доставляли одни только хлопоты, она заменила их пластмассовыми и пластиковыми, так что во дворе водилось множество уток, белок и опять же, естественно, овечек.
Перед домом, напротив лунного шара, лежащего у его порога, расположился предмет ее гордости и радости, чугунный конюший, чернолицый, в красной ливрее, с застывшей глуповатой улыбкой.
Однажды Дэви Ридер, выполняя у них какую-то плотницкую работу, повесил на вытянутую руку статуи свой термос с обедом. Но Мин так и не поняла юмора ситуации.
И внутри, и снаружи дом Мин был чист как стеклышко. Ради сегодняшнего торжества, ежемесячного обеда Женского клуба, она даже отправилась в цветочный магазин и купила украшение для стола из лилий и зеленых веточек. Из своего собственного кармана. Конечно, она проследит за тем, чтобы их педантичная дама-бухгалтер нашла способ оплатить этот счет из средств клуба.
Побольше сэкономишь, побольше сможешь потратить.
– Джеймс. Джеймс. Иди сюда и взгляни. Ты ведь знаешь, как я ценю твое мнение.
Атертон вошел в гостиную из кухни, прихлебывая кофе и улыбаясь. Он внимательно посмотрел на жену в ее' новом розовом платье с цветастым жакетом – болеро. Она надела свои бриллианты, а Бетти взбила ей невероятно пышную прическу. Она сделала себе маникюр и педикюр, и ее розовые ногти выглядывали из туфель почти сорокового размера. Атертон поцеловал ее в кончик носа.
– Ты выглядишь великолепно, Мин. Как всегда. Она хихикнула и игриво ткнула его в грудь. – Не я, глупышка. Стол.
Повинуясь, он стал рассматривать стол. Он был раздвинут во всю длину, чтобы можно было усадить восемнадцать гостей. На дамаскиной скатерти расставлено нужное число обеденных тарелок от Коррела с узором из крохотных розочек. Она поставила и маленькие чаши с лимонной водой, точь-в-точь как на картинке из журнала. В центре красовались лилии, а по бокам свечи в целлофановой обертке.
– Ты превзошла самое себя.
– Ты ведь знаешь, я люблю, когда все выглядит красиво. – Острым взглядом узрев непорядок, она подошла и выдернула висевшую нитку из розовой портьеры. – Подумать только, когда в прошлом месяце была очередь Эдны, она подала пластмассовые тарелки. Я просто чуть не сгорела со стыда за нее.
– Уверен, что Эдна старалась изо всех сил.
– Конечно. Конечно. – Она могла бы и еще кое-что порассказать об Эдне. Но знала, что Джеймс был способен проявлять нетерпение. – Я хотела, чтобы сегодняшний обед был особенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Я знаю. Если бы это случилось без того, остального.
– Но это случилось. Это самое главное. Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать?
Она прижала руку к его щеке. – Наверное, отвечу тебе взаимностью. Вот, пожалуй, все, что я могу сейчас сделать.
– Отлично. – Он поцеловал ее. – Я бы хотел облегчить тебе все это.
– Я достаточно взрослая, чтобы устраивать свои дела сама. Я бы предпочла иметь друга, а не белого рыцаря.
– А как насчет друга и черной овцы?
– Приятное сочетание. Я не скрывала от тебя того, о чем только что рассказала. Нет, скрывала, – поправилась она раньше, чем он успел заговорить. – Прежде всего я скрывала это от самой себя. Мне нужно пойти домой и все обдумать. Ты хочешь подержать эти книги у себя?
– Да, Клер…– Он смахнул волосы с ее щек. – Нам придется снова обо всем этом поговорить, обсудить подробности, которые ты, может быть, вспомнишь.
– Я как раз боялась, что ты заговоришь об этом.
– Давай пойдем поужинаем куда-нибудь сегодня вечером. Что ты скажешь о мексиканском ресторанчике? У них там бумажные цветы в горшках.
– Отличная мысль. А давай поедем на твоем мотоцикле.
– Вот такая женщина мне по душе.
– Я буду готова в семь. – Она подошла к двери, затем остановилась. – Рафферти, ты просто невероятно мне облегчил все это. Я тебе очень признательна.
Оставшись один, он уселся за стол и стал изучать свои записи. По мере их изучения у него возникло убеждение, что в дальнейшем он уже не сможет ничего облегчить.
ГЛАВА 25
Мин Атертон была из тех женщин, которые выставляли для украшения стола свечи, так и не сняв с них целлофановой обертки. Почти все, чем она владела, предназначалось для показа, а не для практического употребления.
Она могла купить розовые или лиловые свечи – ее любимые цвета – и поставить их в настоящие медные или хрустальные подсвечники, где те и стояли в чистеньких обертках, не будучи никогда зажженными.
Она обожала покупать вещи. Более того, ей нравилось то, что она могла позволить себе покупать вещи, в особенности те, что были недоступны ее соседям. Она часто оставляла этикетки с ценами, надеясь, что кто-нибудь из гостей взглянет на оборотную сторону вазы или статуэтки. На их месте она бы так и поступила. И поступала.
Мин считала жизнь напоказ своей обязанностью. В конце концов, она жена мэра и ей надо поддерживать свой статус. Она знала, что они самая состоятельная пара в городе, и что ее муж предан ей. Разве он не подарил ей на прошлое Рождество пару настоящих бриллиантовых сережек? По полкарата каждая вместе с оправой. Мин каждое воскресенье демонстрировала их в местной церкви.
Во время пения псалмов она специально убирала волосы за уши и вертела головой из стороны в сторону, чтобы камни блистали на свету на зависть прихожанам.
Ее дом был забит мебелью. Она не увлекалась антиквариатом, каким бы дорогим и редким он ни был. Мин любила новые вещи, совершенно новехонькие, чтобы воспользоваться ими первой. Она покупала только у известных фирм. И она могла непринужденно болтать о своих Ля-Зет-Бой, Этане Аллене или о Сили Постюрепедик как о своих близких родственниках.
Некоторые из менее доброжелательных соседей говорили, что было бы лучше, если б у нее было поменьше денег и побольше вкуса.
Но Мин сразу же распознавала проявления зеленой зависти и воспринимала их как заслуженную награду.
Она любила свой большой кирпичный дом на Л орел Лейн, и сама украсила каждый сантиметр его, от гостиной, где стоял диван с розами и лавандой на обивке и такими же портьерами, до туалетной комнаты, выложенной керамической плиткой дикого розового цвета и обями цвета гиацинта. Ей нравились огромные статуи танцующих дам в бальных платьях и мужчин в камзолах. Все цветы в доме были искусственные, но помещены в дорогие вазы в форме мохнатых овечек или кроликов с ватными хвостиками.
Творческий пыл Мин не ограничивался интерьером. Ни в коем случае. Ведь далеко не все жители Эммитсборо удостаивались чести переступить порог замка Атертонов.
Мин считала, что они заслуживали права взглянуть на эту роскошь хотя бы снаружи.
Во дворике она поставила большой стол под полосатым зонтом и в тон ему стулья и шезлонг. Так как настоящие животные доставляли одни только хлопоты, она заменила их пластмассовыми и пластиковыми, так что во дворе водилось множество уток, белок и опять же, естественно, овечек.
Перед домом, напротив лунного шара, лежащего у его порога, расположился предмет ее гордости и радости, чугунный конюший, чернолицый, в красной ливрее, с застывшей глуповатой улыбкой.
Однажды Дэви Ридер, выполняя у них какую-то плотницкую работу, повесил на вытянутую руку статуи свой термос с обедом. Но Мин так и не поняла юмора ситуации.
И внутри, и снаружи дом Мин был чист как стеклышко. Ради сегодняшнего торжества, ежемесячного обеда Женского клуба, она даже отправилась в цветочный магазин и купила украшение для стола из лилий и зеленых веточек. Из своего собственного кармана. Конечно, она проследит за тем, чтобы их педантичная дама-бухгалтер нашла способ оплатить этот счет из средств клуба.
Побольше сэкономишь, побольше сможешь потратить.
– Джеймс. Джеймс. Иди сюда и взгляни. Ты ведь знаешь, как я ценю твое мнение.
Атертон вошел в гостиную из кухни, прихлебывая кофе и улыбаясь. Он внимательно посмотрел на жену в ее' новом розовом платье с цветастым жакетом – болеро. Она надела свои бриллианты, а Бетти взбила ей невероятно пышную прическу. Она сделала себе маникюр и педикюр, и ее розовые ногти выглядывали из туфель почти сорокового размера. Атертон поцеловал ее в кончик носа.
– Ты выглядишь великолепно, Мин. Как всегда. Она хихикнула и игриво ткнула его в грудь. – Не я, глупышка. Стол.
Повинуясь, он стал рассматривать стол. Он был раздвинут во всю длину, чтобы можно было усадить восемнадцать гостей. На дамаскиной скатерти расставлено нужное число обеденных тарелок от Коррела с узором из крохотных розочек. Она поставила и маленькие чаши с лимонной водой, точь-в-точь как на картинке из журнала. В центре красовались лилии, а по бокам свечи в целлофановой обертке.
– Ты превзошла самое себя.
– Ты ведь знаешь, я люблю, когда все выглядит красиво. – Острым взглядом узрев непорядок, она подошла и выдернула висевшую нитку из розовой портьеры. – Подумать только, когда в прошлом месяце была очередь Эдны, она подала пластмассовые тарелки. Я просто чуть не сгорела со стыда за нее.
– Уверен, что Эдна старалась изо всех сил.
– Конечно. Конечно. – Она могла бы и еще кое-что порассказать об Эдне. Но знала, что Джеймс был способен проявлять нетерпение. – Я хотела, чтобы сегодняшний обед был особенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131