Она оставила открытой гаражную дверь. На большом рабочем столе с кирпичным покрытием возвышалась длинная металлическая конструкция. Она изогнулась вокруг нее, орудуя горелкой. Он наблюдал, а ее окутывал сноп искр.
Он отреагировал стремительно, сильно. Желание – такое же обжигающее и острое как и пламя ее горелки.
«Глупо, – подумал он, опустив ногу с мотоцикла. – Нет ничего особенно привлекательного в женщине в рабочих ботинках и комбинезоне». Большую часть ее лица скрывали защитные очки, а волосы были убраны под кожаную шапочку. И хотя ему нравились женщины одетые в кожу, ее толстый фартук заметно отличался от облегающей юбки.
Он положил шлем на сидение и зашел в гараж. Она не отрывалась от работы. Из новой переносной стереоустановки гремела музыка. Девятая симфония Бетховена накладывалась на шипение горелки. Кэм подошел и выключил музыку, предположив, что это наиболее безопасный способ привлечь ее внимание.
Клер взглянула мельком. – Еще одну минутку. Минута растянулась до пяти, пока она выпрямилась и выключила горелку. Со знанием дела она взяла гаечный ключ и завернула баллоны.
– Сегодня мне нужно было сделать лишь несколько финальных штрихов. – Она выдохнула и подняла защитные очки. Энергия все еще пульсировала на кончиках ее пальцев. – Ну, что думаешь?
Не торопясь, он обошел скульптуру. Она наводила ужас. И захватывала. Человек, и вместе с тем… что-то другое. Он задумался над тем, какая сила воображения или что за необходимость заставила ее создать, нечто столь необычное.
– Ну у себя в гостиной я бы это не поставил, потому что не смог бы отдыхать в ее присутствии. Впечатление, что это кошмар, воплощенный в реальность.
Только это и можно было сказать. Клер кивнула, сняв шапочку. – Это моя лучшая работа за полгода. Анжи будет танцевать на потолке.
– Анжи?
– Она устраивает мои работы – она и ее муж. – Клер расправила примявшиеся волосы. – Ну, а ты чем… Боже мой. – Впервые она сосредоточила на нем внимание. Синяк красовался на его подбитом левом глазу, а щеку разрезал уродливый шрам. – Что такое с тобой произошло?
– Субботний вечер.
Она быстро скинула перчатки и осторожно дотронулась пальцем до пореза. – Я думала, что ты из этого уже вырос. Ты кому-нибудь показывался? Дай я тебе лед приложу к глазу.
– Да все в порядке, – начал было он, но она уже стремглав побежала на кухню.
– Ради всего святого, ты же шериф, – сказала она, пытаясь найти материю для льда. – Больше не надо все вверх дном переворачивать. Сядь. Может быть мы сможем снять отек. Ты так и остался шпаной, Рафферти.
– Благодарю, – он опустил свое ноющее тело в кресло с откидной спинкой, которое она поставила на кухне.
– Вот, приложи к глазу. – Она положила лед на журнальный столик, затем взяла его рукой за подбородок, чтобы повернуть к свету и изучить порез. – Тебе повезет, если на твоем симпатичном личике не останется шрама.
Лед оставлял райское ощущение, так что он лишь хмыкнул.
Она улыбнулась, но в глазах ее по-прежнему виднелась озабоченность, пока она убирала ему волосы со лба. Она помнила как много дрался Блэйр, слишком много в последних классах школы. Если она правильно помнила, то мужчины любят, чтобы за ними ухаживали, хвалили их в подобных обстоятельствах.
– Ну, хотя мне не стоит спрашивать, на что похож твой противник?
У него скривились губы. – Я ему, сволочи, нос сломал.
– Боже, как мне нравится это мужланство, – краем ткани она стала протирать порез.—С кем ты дрался?
– С Биффом.
Рука застыла на его лице. Ее понимающие глаза встретились с его взглядом. – Прости. Насколько я понимаю там ничего не изменилось в лучшую сторону.
– При исполнении обязанностей. Он был пьян и нарушал общественный порядок у Клайда…– Кэм замолчал и откинулся в кресле. – Черт бы все побрал.
Ее рука снова ласково коснулась его лица. – Эй, хочешь пирожного?
Он слегка улыбнулся. – Моя бабушка всегда угощала меня молоком и печеньем, после того как Бифф избивал меня до полусмерти.
Клер почувствовала спазм в желудке, но, взяв его руку, изобразила улыбку. – Судя по рукам, ему досталось больше, чем тебе. – Неожиданно она поцеловала содранную и пораненную кожу костяшек его кулака. Ему это показалось необыкновенно нежным.
– Тут тоже болит.—Он приложил палец к губам.
– Не перегибай палку. – В деловой манере она отодвинула лед и принялась изучать его глаз. – Красивая гамма. Видишь хорошо?
– Тебя вижу отлично. Ты еще лучше выглядишь, чем раньше.
Она наклонила голову. – Учитывая, что раньше я выглядела как пугало с верхним прикусом, то это говорит не много.
– Мне, наверное, станет лучше, когда подействует обезболивающее.
– Ладно. А пока что давай я съезжу в аптеку и куплю тебе лечебную мазь?
– Обойдусь пирожным.
На мгновение он прикрыл глаза, слушая, как она двигается по кухне, открывает холодильник, жидкость заполняет стеклянный сосуд, приглушенная музыка доносится из приемника в гараже. Он никогда не врубался в классику, но именно сейчас она звучала неплохо. Когда она расставила тарелки и стаканы на столе и села напротив него, он открыл глаза. В ней он видел терпение, понимание и плечо, на которое можно опереться. Было так легко открыть рану.
– Боже, Худышка, я хотел убить его, – тихо произнес Кэм. Взгляд его глаз, темный и опасный взгляд контрастировал со спокойствием, звучавшим в его голосе. – Он был пьян и груб, и смотрел на меня так же, как когда Мне было десять лет и я не мог дать сдачи. И я больше, чем чего бы то ни было на свете, хотел убить его. Что же за полицейский я после этого?
– Человечный полицейский. – Она помолчала в нерешительности, сжав губы.
– Кэм, я раньше слышала как мои родители говорили… ну, о вашей ситуации в доме. Почему никто ничего не делал?
– Люди не любят вмешиваться, в особенности в домашние дела. И моя мать всегда его поддерживала. И все еще поддерживает. Она заплатит выкуп, как только будет можно и заберет его домой. Ничто из того, что он делает не убедит ее, что он никому не нужный пьянчуга. Я раньше мечтал, чтобы он выпил бутылку и покончил с собой. – Он выругался про себя, вспомнив об отце Клер, понимая по выражению ее лица, что она тоже думает о нем. – Прости.
– Да нет, ничего. Мне кажется мы с тобой не по на-слышке знаем, каким разрушительным может быть алкоголизм. Но папа никого не трогал, когда пил. Кроме самого себя. – Она попробовала избавиться от этого настроения. – Ты должно быть неважно чувствуешь себя сегодня. Я согласна перенести поездку.
– Чувствую я себя неважно. – Он подвигал застывшими руками. – И общение мне могло бы помочь, если ты выдержишь.
Она улыбнулась и встала.
– Пойду, возьму куртку.
Когда она вернулась, Кэм напомнил ей выключить радио, затем напомнил ей закрыть гаражную дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131