Там была борьба амбиций. А ему, Раскольникову, какое дело до этой борьбы? У него свои заботы, своя боль - от него ушла жена. Ушла жена - и все на свете потеряло смысл.
Но он готов служить. Он хороший работник. Он многое умеет, у него писательский дар. Он хочет работать. Ему предлагают интересную работу. Какая разница, кто предлагает? Предлагают т е п е р ь. Что еще нужно?
5
Назначенный ответственным редактором "Молодой гвардии", Раскольников одновременно был введен и в редколлегию журнала "На посту". Первое время изучал вышедшие ранее номера обоих журналов. Особенно важно было для него познакомиться с писаниями напостовцев.
Литературно-критический ежемесячник "На посту" выходил с мая минувшего года и успел приобрести скандальную известность, но до приезда в Москву Раскольников не видел его. Журнал с первого номера брал за живое. Молодые и дерзкие сотрудники его - Авербах, Волин, Родов - объявили своей задачей положить конец идеологическому разнобою в литературе, возникшему с появлением нэпа, когда оживились различные буржуазные литературные группы, и расчистить дорогу пролетарской литературе - литературе, творимой руками самих рабочих. Эта литература приобрела общественное значение в годы гражданской войны, когда старые писатели или бежали за границу, или отсиживались в окопах чистого искусства, теперь этой литературе предстояло найти новые пути, и прежде всего освободиться от влияния прошлого - влияния старой дворянско-буржуазной культуры, дворянской литературы. Напостовцы объявляли войну этой литературе. Главным объектом их атак была "Красная новь", объединявшая "писателей-попутчиков", главным враждебным направлением в критике - "воронщина", по имени ответственного редактора "Красной нови". Воронского били за внеклассовый подход к рассматриваемым произведениям, за то, что не признавал идеологичес ких различий между писателями, оперировал внеклассовыми категориями "талант", "художественная правда", "свобода творчества".
Позиция напостовцев показалась близкой Раскольникову своим демократизмом. Тезис о первостепенном значении пролетарской литературы, ее гегемонии он принял безоговорочно. В самом деле, в пролетарском государстве естественно заботиться прежде всего об интересах пролетариата, в искусстве - отдавать предпочтение творчеству самих рабочих, иначе и не могло быть: за что боролись? Но бросались в глаза и нелепости, когда молодых авторов журнала "заносило", о чем предупреждал Каменев. Явно неприемлемым было их нигилистическое отношение к культурному наследию, старой дворянской литературе. В этом их следовало поправить. Нельзя было согласиться и с их пренебрежительным отношением к форме художественного произведения, качеству литературного труда. Увлеченные задачей количественного роста пролетарской литературы, они выдвинули хлесткий лозунг: "Корявое, но свое". В этом их следовало поправить. Решил написать для журнала серию передовиц, объединив их рубрикой: "Свое и не корявое".
С этих позиций выступил он в мае на состоявшемся при отделе печати ЦК совещании о политике партии в художественной литературе. Обвинил "Красную новь", не печатавшую творений пролетарских писателей, в отступлении от партийной линии, предложил поставить вопрос о "Красной нови" на оргбюро ЦК. В августе такое обсуждение на оргбюро прошло под председательством Кагановича, редакцию "Красной нови" обязали проводить партийную линию, а вместо единоличного редактора утвердили редколлегию в составе Воронского, Сорина и - его, Раскольникова. Для него это было неожиданностью, он не рвался в журнал Воронского, критиковал журнал, лишь следуя логике избранной им линии в литературной политике. Но что случилось, то случилось. Он принял назначение как партийное поручение.
Началась странная жизнь. Судьба-таки привела его в "Красную новь". И без содействия Троцкого. Но здесь он был чужаком. Он форменным образом сидел на двух стульях. В журналах "На посту" и "Молодой гвардии" публиковал статьи, пропагандировавшие пролетарскую литературу, а в "Красной нови" вынужден был подписывать в печать номера, заполненные сочинениями "писателей-попутчиков", а не пролетарских писателей, тем самым узаконивая отбор вещей, который производил Воронский. Воронский безжалостно браковал поступавшие в редакцию художественно незрелые творения писателей от станка, с чем поневоле соглашался Раскольников, хотя и не без изнурительных перепалок с Воронским. Да и в своей "Молодой гвардии" он печатал не одних рабочих, но и "попутчиков", и писателей других направлений, иначе нечего было бы печатать, - журнал не мог бы существовать, выпуская вещи, не способные заинтересовать образованного читателя.
6
И все-таки он еще пытался стоять над схваткой.
Правда, выбрав сторону "руководящей тройки", вынужден был выполнить пожелание Каменева-Сталина пересмотреть текст книги "Кронштадт и Питер" перед тем, как отдать ее в печать. Пересмотрел. Притушил линию Троцкого. Убрал несколько сцен с ним, главным образом те сцены, где имя Троцкого переплеталось с именем Ленина и слишком выпирала мысль, что именно эти два человека - вдохновители и организаторы Октябрьского переворота.
Осенью, когда начался новый виток внутрипартийной дискуссии, он попытался в "Молодой гвардии" провести принцип, о котором говорил брат, придать журналу облик независимого посредника в полемике сторон. Стал печатать рядом статьи сторонников Троцкого и его критиков. Однако тут же последовал окрик из Политбюро: либеральничаете, троцкистским материалам не должно быть места на страницах партийной печати. Убрал вовсе полемику из журнала - снова окрик: где разоблачение троцкизма?
Той же осенью вышел из печати третий том сочинений Троцкого с полемической вводной статьей "Уроки Октября". Раскольников обдумывал, как ему поступить с вводной статьей, журналу нельзя было не отозваться на нее, когда от Сталина пришел пакет на его имя. Вскрыв пакет, обнаружил в нем вырезанные из книги Троцкого страницы с текстом вводной статьи и короткую записку:
"Т.Раскольников! Автор этой статьи себя разоблачает. Использует исторический материал для сведения внутрипартийных счетов со своими оппонентами. С целью нанести очередной удар нашему партийному единству, пытается доказать, будто в партии еще в семнадцатом году существовала некая правая социал-демократическая тенденция, боровшаяся с большевизмом, Лениным. Обратите внимание на подчеркнутые мною места, где товарищ явно перевирает факты. Это надо использовать. И ударить. Крепко ударить. Сталин".
Что это? Заказ журналу на "ударную" статью против Троцкого? Или заказ лично ему, Раскольникову?
Просмотрел отмеченные Сталиным места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Но он готов служить. Он хороший работник. Он многое умеет, у него писательский дар. Он хочет работать. Ему предлагают интересную работу. Какая разница, кто предлагает? Предлагают т е п е р ь. Что еще нужно?
5
Назначенный ответственным редактором "Молодой гвардии", Раскольников одновременно был введен и в редколлегию журнала "На посту". Первое время изучал вышедшие ранее номера обоих журналов. Особенно важно было для него познакомиться с писаниями напостовцев.
Литературно-критический ежемесячник "На посту" выходил с мая минувшего года и успел приобрести скандальную известность, но до приезда в Москву Раскольников не видел его. Журнал с первого номера брал за живое. Молодые и дерзкие сотрудники его - Авербах, Волин, Родов - объявили своей задачей положить конец идеологическому разнобою в литературе, возникшему с появлением нэпа, когда оживились различные буржуазные литературные группы, и расчистить дорогу пролетарской литературе - литературе, творимой руками самих рабочих. Эта литература приобрела общественное значение в годы гражданской войны, когда старые писатели или бежали за границу, или отсиживались в окопах чистого искусства, теперь этой литературе предстояло найти новые пути, и прежде всего освободиться от влияния прошлого - влияния старой дворянско-буржуазной культуры, дворянской литературы. Напостовцы объявляли войну этой литературе. Главным объектом их атак была "Красная новь", объединявшая "писателей-попутчиков", главным враждебным направлением в критике - "воронщина", по имени ответственного редактора "Красной нови". Воронского били за внеклассовый подход к рассматриваемым произведениям, за то, что не признавал идеологичес ких различий между писателями, оперировал внеклассовыми категориями "талант", "художественная правда", "свобода творчества".
Позиция напостовцев показалась близкой Раскольникову своим демократизмом. Тезис о первостепенном значении пролетарской литературы, ее гегемонии он принял безоговорочно. В самом деле, в пролетарском государстве естественно заботиться прежде всего об интересах пролетариата, в искусстве - отдавать предпочтение творчеству самих рабочих, иначе и не могло быть: за что боролись? Но бросались в глаза и нелепости, когда молодых авторов журнала "заносило", о чем предупреждал Каменев. Явно неприемлемым было их нигилистическое отношение к культурному наследию, старой дворянской литературе. В этом их следовало поправить. Нельзя было согласиться и с их пренебрежительным отношением к форме художественного произведения, качеству литературного труда. Увлеченные задачей количественного роста пролетарской литературы, они выдвинули хлесткий лозунг: "Корявое, но свое". В этом их следовало поправить. Решил написать для журнала серию передовиц, объединив их рубрикой: "Свое и не корявое".
С этих позиций выступил он в мае на состоявшемся при отделе печати ЦК совещании о политике партии в художественной литературе. Обвинил "Красную новь", не печатавшую творений пролетарских писателей, в отступлении от партийной линии, предложил поставить вопрос о "Красной нови" на оргбюро ЦК. В августе такое обсуждение на оргбюро прошло под председательством Кагановича, редакцию "Красной нови" обязали проводить партийную линию, а вместо единоличного редактора утвердили редколлегию в составе Воронского, Сорина и - его, Раскольникова. Для него это было неожиданностью, он не рвался в журнал Воронского, критиковал журнал, лишь следуя логике избранной им линии в литературной политике. Но что случилось, то случилось. Он принял назначение как партийное поручение.
Началась странная жизнь. Судьба-таки привела его в "Красную новь". И без содействия Троцкого. Но здесь он был чужаком. Он форменным образом сидел на двух стульях. В журналах "На посту" и "Молодой гвардии" публиковал статьи, пропагандировавшие пролетарскую литературу, а в "Красной нови" вынужден был подписывать в печать номера, заполненные сочинениями "писателей-попутчиков", а не пролетарских писателей, тем самым узаконивая отбор вещей, который производил Воронский. Воронский безжалостно браковал поступавшие в редакцию художественно незрелые творения писателей от станка, с чем поневоле соглашался Раскольников, хотя и не без изнурительных перепалок с Воронским. Да и в своей "Молодой гвардии" он печатал не одних рабочих, но и "попутчиков", и писателей других направлений, иначе нечего было бы печатать, - журнал не мог бы существовать, выпуская вещи, не способные заинтересовать образованного читателя.
6
И все-таки он еще пытался стоять над схваткой.
Правда, выбрав сторону "руководящей тройки", вынужден был выполнить пожелание Каменева-Сталина пересмотреть текст книги "Кронштадт и Питер" перед тем, как отдать ее в печать. Пересмотрел. Притушил линию Троцкого. Убрал несколько сцен с ним, главным образом те сцены, где имя Троцкого переплеталось с именем Ленина и слишком выпирала мысль, что именно эти два человека - вдохновители и организаторы Октябрьского переворота.
Осенью, когда начался новый виток внутрипартийной дискуссии, он попытался в "Молодой гвардии" провести принцип, о котором говорил брат, придать журналу облик независимого посредника в полемике сторон. Стал печатать рядом статьи сторонников Троцкого и его критиков. Однако тут же последовал окрик из Политбюро: либеральничаете, троцкистским материалам не должно быть места на страницах партийной печати. Убрал вовсе полемику из журнала - снова окрик: где разоблачение троцкизма?
Той же осенью вышел из печати третий том сочинений Троцкого с полемической вводной статьей "Уроки Октября". Раскольников обдумывал, как ему поступить с вводной статьей, журналу нельзя было не отозваться на нее, когда от Сталина пришел пакет на его имя. Вскрыв пакет, обнаружил в нем вырезанные из книги Троцкого страницы с текстом вводной статьи и короткую записку:
"Т.Раскольников! Автор этой статьи себя разоблачает. Использует исторический материал для сведения внутрипартийных счетов со своими оппонентами. С целью нанести очередной удар нашему партийному единству, пытается доказать, будто в партии еще в семнадцатом году существовала некая правая социал-демократическая тенденция, боровшаяся с большевизмом, Лениным. Обратите внимание на подчеркнутые мною места, где товарищ явно перевирает факты. Это надо использовать. И ударить. Крепко ударить. Сталин".
Что это? Заказ журналу на "ударную" статью против Троцкого? Или заказ лично ему, Раскольникову?
Просмотрел отмеченные Сталиным места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108