В основе истории партии лежала, по "Краткому курсу", борьба между большевиками-ленинцами и меньшевиками, роль злого демона революции принадлежала Троцкому, который, как разъяснялось, был агентом империалистических государств уже тогда, когда участвовал в октябрьских событиях, создавал Красную Армию и руководил ею во время гражданской войны. Истинными творцами и героями революции утверждались Ленин и Сталин, или, иначе, Ленин-Сталин. Всякие неполадки и сбои в строительстве социализма объяснялись вредительством, происками "врагов народа", активность которых возрастала по мере приближения к коммунизму.
Были в книге главы, совершенно неудобоваримые, вроде главы о философии, где делалась попытка воспроизвести старинный схоластический спор о том, что первично, дух или материя, и предпочтение отдавалось материи. Невозможно было понять, что, собственно, имели в виду авторы, говоря о духе, что же такое дух, - деревянный канцелярский язык, которым это излагалось, не давал такой возможности. Между тем почему-то именно эту главу считали центральной главой в книге, на политзанятиях руководители требовали от слушателей объяснить, как ее понимают, а так как объяснить это было невозможно, невозможно было и пересказать ее своими словами - как пересказать то, чего не понимаешь? - то ее выучивали наизусть и цитировали по памяти отдельными кусками.
Большего сумасбродства и придумать нельзя, он окончательно спятил, сделал заключение об авторе книги Раскольников. Прочитав начало книги, полистав главы, посвященные революции и гражданской войне, дальше читать не стал, слишком резали глаз подтасовка фактов, откровенное перекраивание истории, при живых-то свидетелях ее.
На обсуждения книги ходить категорически отказался, прямо заявив Яковлеву, что у него иное представление об истории партии, чем то, что изложено в книге, но говорить о нем он пока не намерен, всему свое время. Что еще мог сказать?
7
В конце января пришло от Литвинова письмо с напоминанием, что теперь нет причин задерживаться с отъездом, в Москве его, Раскольникова, ждут и он должен немедленно выехать. Сообщалось, что предполагается его назначение полномочным представителем в Турцию.
Холодком повеяло от этого предложения. В Турцию! Место назначения выбрано с точным расчетом: отказаться от него нельзя. Не было возможности сослаться, как прежде, на политическое значение поста полпреда в Болгарии, - на оси, протянувшейся из Берлина через Балканы, Турция была, бесспорно, более важным узлом, чем Болгария.
Существеннее, однако, было другое. Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как из Турции был отозван полпред Карахан, старинный добрый знакомый Раскольникова, много лет бывший заместителем сначала Чичерина, потом Литвинова, проводивший в Турции ту же антигитлеровскую линию, что и Раскольников в Болгарии, и арестованный в Москве тотчас по приезде, прямо на вокзале. Эрудит и балетоман, чернобородый красавец Карахан разделил участь многих. Еще перед Новым годом прочли в "Правде" о том, что он был осужден 16 декабря и тогда же расстрелян. Обви нение шаблонное: за шпионаж. Вместе с ним был осужден и казнен Авель Енукидзе, секретарь Президиума ЦИК СССР, как и Карахан, из старых большевиков. Все знали, что Авель- друг Сталина с дореволюционных времен, почти брат ему. И близких своих не щадил этот Каин.
Заменил Карахана в Турции молодой дипломат Карский. Раскольников познакомился с ним в прошедшем году. Был он из выдвиженцев, но человек со способностями, до Турции успел поработать за границей, дело знал и приехал в Турцию продолжить линию Карахана, по крайней мере, так он сам объяснил Раскольникову. Для наркомата это могло оказаться и сюрпризом. И значит?.. Если так, что из этого следовало? Что и Карского - выдергивали из Анкары? Никак не могла быть терпима линия, враждебная интересам Германии?
Но что могло в таком случае означать предложение поста полпреда в Турции - ему, Раскольникову? Ведь знали в Москве, что и он будет в Анкаре гнуть ту же антигитлеровскую линию.
Это могло означать одно: его вызывали не для того, чтобы послать в Турцию. Турция была предлогом для вызова, таким же, каким для вызова Карахана в Москву была должность посла в Вашингтоне, будто бы предоставлявшаяся ему. Точно так вызвали из Барселоны бывшего там генконсулом Антонова-Овсеенко, под предлогом назначения наркомом юстиции РСФСР. Чтобы придать предложению большую убедительность, даже распечатали в "Известиях" и "Правде" постановление об этом назначении. Никто из читателей газет, конечно, и не подозревал, что напечатано это было для одного Антонова-Овсеенко. Он приехал - и его арестовали.
Все предложения ответственных постов от Мексики до Анкары были западней, средством заманить его, Раскольникова, в Москву. Заманить. И ничего более того. Это было ясно.
И значит?..
Значит, надо тянуть, сколько возможно.
Показал письмо Музе, сказал, что думает относительно Турции. Да, надо тянуть, согласилась она. Сколько возможно.
И опять она не испугалась. Задумалась, озадачилась. Мысль о смертельной опасности не приходила ей в голову. Понимала, что положение не из приятных. Но не до такой же степени. "Будем надеяться… Не может же это продолжаться вечно…"
Ответил Литвинову, что по семейным обстоятельствам- грудной ребенок, жена не окрепла после родов - лишен возможности выехать немедленно, просит отсрочку хотя бы на месяц.
Скоро пришел ответ: отсрочка разрешается. Но не более чем на месяц. В первых числах марта, никак не позднее, он должен быть в Москве.
В феврале проехал через Софию Карский, распрощавшийся с Анкарой, тосковавший, что мало успел сделать за полгода. Но тосковал он не только по этой причине. За ужином Раскольников спросил его:
- Почему вас отзывают - знаете?
- Чтобы обсудить возможность перемещения в Чехословакию, - с кривой улыбкой ответил Карский.
- Мне предлагали то же в прошлом году, - заметил Раскольников. - Но я отказался. Объяснил отказ тем, что считаю более важным свое пребывание в Софии.
- Сегодня, при нынешнем раскладе сил в Европе, наверное, этим не смогли бы отговориться?
- Наверное.
- И я не смог.
- Теперь мне предлагают ваше место. Вы об этом знаете?
- Да. И когда же вы… поедете?
- В Москву? Пока не знаю.
- Но вас уже вызывали?
- Да. Пока не могу выехать. По семейным обстоятельствам.
- По семейным обстоятельствам… А у меня этих обстоятельств нет. И я - еду, - уныло заключил Карский. И прибавил, с прежней кривой улыбкой: Предлагают Чехословакию. Карахану, когда вызывали, предлагали Соединенные Штаты. Антонову-Овсеенко предлагали…
И умолк, не стал продолжать.
После ужина Карский и Муза пошли в кино. Карскому хотелось посмотреть Марлен Дитрих в "Марокко", - время у него было, поезд его уходил ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Были в книге главы, совершенно неудобоваримые, вроде главы о философии, где делалась попытка воспроизвести старинный схоластический спор о том, что первично, дух или материя, и предпочтение отдавалось материи. Невозможно было понять, что, собственно, имели в виду авторы, говоря о духе, что же такое дух, - деревянный канцелярский язык, которым это излагалось, не давал такой возможности. Между тем почему-то именно эту главу считали центральной главой в книге, на политзанятиях руководители требовали от слушателей объяснить, как ее понимают, а так как объяснить это было невозможно, невозможно было и пересказать ее своими словами - как пересказать то, чего не понимаешь? - то ее выучивали наизусть и цитировали по памяти отдельными кусками.
Большего сумасбродства и придумать нельзя, он окончательно спятил, сделал заключение об авторе книги Раскольников. Прочитав начало книги, полистав главы, посвященные революции и гражданской войне, дальше читать не стал, слишком резали глаз подтасовка фактов, откровенное перекраивание истории, при живых-то свидетелях ее.
На обсуждения книги ходить категорически отказался, прямо заявив Яковлеву, что у него иное представление об истории партии, чем то, что изложено в книге, но говорить о нем он пока не намерен, всему свое время. Что еще мог сказать?
7
В конце января пришло от Литвинова письмо с напоминанием, что теперь нет причин задерживаться с отъездом, в Москве его, Раскольникова, ждут и он должен немедленно выехать. Сообщалось, что предполагается его назначение полномочным представителем в Турцию.
Холодком повеяло от этого предложения. В Турцию! Место назначения выбрано с точным расчетом: отказаться от него нельзя. Не было возможности сослаться, как прежде, на политическое значение поста полпреда в Болгарии, - на оси, протянувшейся из Берлина через Балканы, Турция была, бесспорно, более важным узлом, чем Болгария.
Существеннее, однако, было другое. Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как из Турции был отозван полпред Карахан, старинный добрый знакомый Раскольникова, много лет бывший заместителем сначала Чичерина, потом Литвинова, проводивший в Турции ту же антигитлеровскую линию, что и Раскольников в Болгарии, и арестованный в Москве тотчас по приезде, прямо на вокзале. Эрудит и балетоман, чернобородый красавец Карахан разделил участь многих. Еще перед Новым годом прочли в "Правде" о том, что он был осужден 16 декабря и тогда же расстрелян. Обви нение шаблонное: за шпионаж. Вместе с ним был осужден и казнен Авель Енукидзе, секретарь Президиума ЦИК СССР, как и Карахан, из старых большевиков. Все знали, что Авель- друг Сталина с дореволюционных времен, почти брат ему. И близких своих не щадил этот Каин.
Заменил Карахана в Турции молодой дипломат Карский. Раскольников познакомился с ним в прошедшем году. Был он из выдвиженцев, но человек со способностями, до Турции успел поработать за границей, дело знал и приехал в Турцию продолжить линию Карахана, по крайней мере, так он сам объяснил Раскольникову. Для наркомата это могло оказаться и сюрпризом. И значит?.. Если так, что из этого следовало? Что и Карского - выдергивали из Анкары? Никак не могла быть терпима линия, враждебная интересам Германии?
Но что могло в таком случае означать предложение поста полпреда в Турции - ему, Раскольникову? Ведь знали в Москве, что и он будет в Анкаре гнуть ту же антигитлеровскую линию.
Это могло означать одно: его вызывали не для того, чтобы послать в Турцию. Турция была предлогом для вызова, таким же, каким для вызова Карахана в Москву была должность посла в Вашингтоне, будто бы предоставлявшаяся ему. Точно так вызвали из Барселоны бывшего там генконсулом Антонова-Овсеенко, под предлогом назначения наркомом юстиции РСФСР. Чтобы придать предложению большую убедительность, даже распечатали в "Известиях" и "Правде" постановление об этом назначении. Никто из читателей газет, конечно, и не подозревал, что напечатано это было для одного Антонова-Овсеенко. Он приехал - и его арестовали.
Все предложения ответственных постов от Мексики до Анкары были западней, средством заманить его, Раскольникова, в Москву. Заманить. И ничего более того. Это было ясно.
И значит?..
Значит, надо тянуть, сколько возможно.
Показал письмо Музе, сказал, что думает относительно Турции. Да, надо тянуть, согласилась она. Сколько возможно.
И опять она не испугалась. Задумалась, озадачилась. Мысль о смертельной опасности не приходила ей в голову. Понимала, что положение не из приятных. Но не до такой же степени. "Будем надеяться… Не может же это продолжаться вечно…"
Ответил Литвинову, что по семейным обстоятельствам- грудной ребенок, жена не окрепла после родов - лишен возможности выехать немедленно, просит отсрочку хотя бы на месяц.
Скоро пришел ответ: отсрочка разрешается. Но не более чем на месяц. В первых числах марта, никак не позднее, он должен быть в Москве.
В феврале проехал через Софию Карский, распрощавшийся с Анкарой, тосковавший, что мало успел сделать за полгода. Но тосковал он не только по этой причине. За ужином Раскольников спросил его:
- Почему вас отзывают - знаете?
- Чтобы обсудить возможность перемещения в Чехословакию, - с кривой улыбкой ответил Карский.
- Мне предлагали то же в прошлом году, - заметил Раскольников. - Но я отказался. Объяснил отказ тем, что считаю более важным свое пребывание в Софии.
- Сегодня, при нынешнем раскладе сил в Европе, наверное, этим не смогли бы отговориться?
- Наверное.
- И я не смог.
- Теперь мне предлагают ваше место. Вы об этом знаете?
- Да. И когда же вы… поедете?
- В Москву? Пока не знаю.
- Но вас уже вызывали?
- Да. Пока не могу выехать. По семейным обстоятельствам.
- По семейным обстоятельствам… А у меня этих обстоятельств нет. И я - еду, - уныло заключил Карский. И прибавил, с прежней кривой улыбкой: Предлагают Чехословакию. Карахану, когда вызывали, предлагали Соединенные Штаты. Антонову-Овсеенко предлагали…
И умолк, не стал продолжать.
После ужина Карский и Муза пошли в кино. Карскому хотелось посмотреть Марлен Дитрих в "Марокко", - время у него было, поезд его уходил ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108