— спросил Карлсен. Вопрос прозвучал невнятно, но она, похоже, поняла.
— Он? Какой-то даже… напуганный, будто что-то такое натворил.
— А вы?
— А я, — Ханако легонько улыбнулась, — будто я в чем-то виновата.
Вспомнились неожиданно слова Линды Мирелли: «Полиция? Она меня же, может, и арестует».
— Это почему?
— Я почувствовала, что сама ему себя предложила. Мне как-то открылось, каково, видно, чувствует себя проститутка. Но мне было все равно. Я снова хотела этого.
Карлсен, поднявшись, подошел к окну. Далеко внизу в парке на площадке для игр резвилась детвора.
— Как вы сами себе это объясняли?
— Вначале я думала, что это просто какая-то взаимная страсть, вроде той, что в романах. Мы как бы суждены друг для друга.
— А муж?
— Считала, что это не его дело. Если он не может вызвать во мне такого чувства, то и вмешиваться не имеет права.
— Но вы все равно любили его?
— Да, безусловно. Я знала его два года. Знала, что он хороший, честный человек. Но чувствовала, что на самом деле принадлежу Карло.
Пройдясь по комнате, Карлсен вернулся к стулу.
— И вот до вас впервые доходят, что он вампир. Когда?
— После того, как у нас это было в шестой раз. Я согласилась приехать к нему в субботу утром на квартиру: муж улетел по делам во Владивосток. Горничной сказала, что мне надо на работу. Мы занялись любовью, причем такого желания я не чувствовала еще никогда. Я умоляла его искусать, избить, убить меня. Он делал, как я просила — всю меня искусал, но только тело. Мне было все равно, увидит муж или нет, но Карло все осторожничал. Он тоже сильно возбудился, до сих пор я ощущала, что он себя сдерживает…
«Бог ты мой, да эта статуэтка знает все!»
— … Только на этот раз он распалился по-настоящему. Когда он кусал мне бедра, я вдруг ощутила, как он что-то из меня высасывает — в буквальном смысле. В животе как-то потеплело, будто у меня там ребенок. И вот когда он снова вошел, я стал кричать, заклинать, чтобы он взял все. И тогда Карло это сделал. Он припал мне к губам, и я будто сама потекла в него. Думала, что умру, но было все равно. Притиснулась к нему изо всех сил, чтобы взял меня глубже, глубже… Такой сладости я просто не вынесла, отключилась. Когда пришла в себя — часа два прошло — усталость была такая, какой в жизни никогда не было. Тут я и поняла, что это не просто любовные игры. Я спросила: «Что ты такое со мной сделал?». А он: «Не беспокойся, взял у тебя сколько-то жизненной силы, но вреда от этого никакого. У тебя ее еще немеряно». Я ему: «Как это вообще возможно, забирать эту силу?». А он мне: «Я же вампир».
— Прямо так и сказал?
— Да. Сказал так, будто речь о чем-то обыденном. Я тогда спросила, а что он сделает, если я расскажу, что он вампир, а он: «Не беспокойся, тебе все равно не поверят».
— А вы поверили?
— Сначала нет. Думала, какая-то шутка. И тут он изменил себе глаза.
— Что сделал?
— Заставил их измениться, просто чтоб меня убедить. Заглянул мне в глаза, а у самого там — туман такой, красный. Страшно. Потом сразу все прошло.
— То есть у него глаза как-то исчезли в буквальном смысле?
— Да нет же. Трудно объяснить. Проще было бы увидеть.
— Вы точно уверены, что это не гипноз какой-нибудь?
— Возможно. Хотя я так не думаю.
— А он объяснил, как стал вампиром?
— Сказал, что это врожденное. Что на Корсике вампиров множество. Что оттуда они и произошли, а не из Трансильвании.
— Вы читали «Дракулу»?
— А как же. Я после этого стала читать о вампирах все подряд. Целые вечера проводила в Нью-ЙоркскоЙ публичной библиотеке. И про деда вашего читала, и понимала, что ему никто не верит. Вы сами вампир?
Прозвучало абсолютно естественно, словно вопрос был, любит ли он сушки.
В тон прозвучал и ответ:
— Да.
— Я так и подумала. У меня было это ощущение, когда вы меня коснулись. Только вы не пытаетесь брать жизненную силу.
— Да, действительно, — Карлсена только сейчас как-то проняло, что он был прав, сдержав соблазн.
Перед ним же пациентка, а могло получиться вообще невесть что.
— А когда это начало вас беспокоить?
— Беспокоить, меня? — не поняла она.
— Вы же сказали своему брату, значит, видно, беспокоило.
— Нет, это брат все и выяснил. Когда я вернулась уже в следующую субботу, он меня дожидался. Кто-то видел, как мы с Карло ужинаем в Китайском квартале. На брате лица не было. Он из нас младший, и любит меня без памяти. Он еще и очень близкий друг моего мужа — я с мужем как раз через него и познакомилась. Брат не мог взять в толк, как я, замужняя женщина, завожу себе кого-то на стороне, когда семейный стаж еще всего ничего. Это так на него подействовало, что он пригрозил покончить с собой. Тут я поняла, что надо рассказать ему всю правду.
— И он поверил?
— Какое там, — Ханако слабо улыбнулась.
— А что он подумал?
— Что я сумасшедшая. Поэтому уговорил пообщаться меня со своим другом, доктором Хорватом. Доктор — человек милейший. Только Тетсур не сказал, что друг этот — врач-психиатр.
— И вы поговорили с доктором Хорватом?
— Поговорили. Только он тоже мне не поверил. Сказал, что у меня какая-то мания… слово какое-то произнес длинное, медицинское. То есть, что у меня неосознанная склонность к супружеской неверности.
— И они позаботились, чтобы встреч у вас с Карло больше не было?
— Да нет же. — Она досадливо улыбнулась, дивясь мужскому тугодумству. — Доктор Хорват сказал брату, что я должна пройти лечение у психиатра. Уже назначил на ту неделю прием у какого-то светила. Тем временем оба дали обещание мужу ничего не говорить.
Карлсен кивнул на облепленные пластырем запястья.
— И что произошло затем?
— Я выяснила насчет Карло. Выяснила правду. — Сказала печально, но без жалости к себе.
Карлсен облегченно почувствовал, что фаза суицидности миновала.
Разговор об этом лишь снова ее укрепил.
— Как это произошло?
— Вчера после работы я поехала за покупками. Мужу хотела купить шелковый галстук и заехала в «Мэйсиз».
Карлсен с улыбкой кивнул. Японцам почему-то нравится именно «Мэйсиз». Вот уж тридцать с лишним лет он является одной из основных в Нью-Йорке приманок для туристов. В духе характерной для 2090-х ностальгии, магазин был реконструирован в том же виде, в каком был двести лет назад: старомодные деревянные прилавки, сзади на полках — коробки с товарами. Идея обернулась невероятным успехом. И хотя с той поры ряд конкурентов по «ностальгии» обанкротился, «Мэйсиз» продолжал цвести, пользуясь поддержкой японских обитателей Нью-Йорка.
— На первом этаже у них выставка, вы не видели? — Карлсен в неуверенности покачал головой. — Демонстрируют новый строительный материал… забыла название.
— Диолитовое стекло?
— Точно. Смотрится как стекло, дока не пропускаешь через него ток. Тогда оно все темнеет и темнеет, и, наконец, совсем перестает пропускать свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Он? Какой-то даже… напуганный, будто что-то такое натворил.
— А вы?
— А я, — Ханако легонько улыбнулась, — будто я в чем-то виновата.
Вспомнились неожиданно слова Линды Мирелли: «Полиция? Она меня же, может, и арестует».
— Это почему?
— Я почувствовала, что сама ему себя предложила. Мне как-то открылось, каково, видно, чувствует себя проститутка. Но мне было все равно. Я снова хотела этого.
Карлсен, поднявшись, подошел к окну. Далеко внизу в парке на площадке для игр резвилась детвора.
— Как вы сами себе это объясняли?
— Вначале я думала, что это просто какая-то взаимная страсть, вроде той, что в романах. Мы как бы суждены друг для друга.
— А муж?
— Считала, что это не его дело. Если он не может вызвать во мне такого чувства, то и вмешиваться не имеет права.
— Но вы все равно любили его?
— Да, безусловно. Я знала его два года. Знала, что он хороший, честный человек. Но чувствовала, что на самом деле принадлежу Карло.
Пройдясь по комнате, Карлсен вернулся к стулу.
— И вот до вас впервые доходят, что он вампир. Когда?
— После того, как у нас это было в шестой раз. Я согласилась приехать к нему в субботу утром на квартиру: муж улетел по делам во Владивосток. Горничной сказала, что мне надо на работу. Мы занялись любовью, причем такого желания я не чувствовала еще никогда. Я умоляла его искусать, избить, убить меня. Он делал, как я просила — всю меня искусал, но только тело. Мне было все равно, увидит муж или нет, но Карло все осторожничал. Он тоже сильно возбудился, до сих пор я ощущала, что он себя сдерживает…
«Бог ты мой, да эта статуэтка знает все!»
— … Только на этот раз он распалился по-настоящему. Когда он кусал мне бедра, я вдруг ощутила, как он что-то из меня высасывает — в буквальном смысле. В животе как-то потеплело, будто у меня там ребенок. И вот когда он снова вошел, я стал кричать, заклинать, чтобы он взял все. И тогда Карло это сделал. Он припал мне к губам, и я будто сама потекла в него. Думала, что умру, но было все равно. Притиснулась к нему изо всех сил, чтобы взял меня глубже, глубже… Такой сладости я просто не вынесла, отключилась. Когда пришла в себя — часа два прошло — усталость была такая, какой в жизни никогда не было. Тут я и поняла, что это не просто любовные игры. Я спросила: «Что ты такое со мной сделал?». А он: «Не беспокойся, взял у тебя сколько-то жизненной силы, но вреда от этого никакого. У тебя ее еще немеряно». Я ему: «Как это вообще возможно, забирать эту силу?». А он мне: «Я же вампир».
— Прямо так и сказал?
— Да. Сказал так, будто речь о чем-то обыденном. Я тогда спросила, а что он сделает, если я расскажу, что он вампир, а он: «Не беспокойся, тебе все равно не поверят».
— А вы поверили?
— Сначала нет. Думала, какая-то шутка. И тут он изменил себе глаза.
— Что сделал?
— Заставил их измениться, просто чтоб меня убедить. Заглянул мне в глаза, а у самого там — туман такой, красный. Страшно. Потом сразу все прошло.
— То есть у него глаза как-то исчезли в буквальном смысле?
— Да нет же. Трудно объяснить. Проще было бы увидеть.
— Вы точно уверены, что это не гипноз какой-нибудь?
— Возможно. Хотя я так не думаю.
— А он объяснил, как стал вампиром?
— Сказал, что это врожденное. Что на Корсике вампиров множество. Что оттуда они и произошли, а не из Трансильвании.
— Вы читали «Дракулу»?
— А как же. Я после этого стала читать о вампирах все подряд. Целые вечера проводила в Нью-ЙоркскоЙ публичной библиотеке. И про деда вашего читала, и понимала, что ему никто не верит. Вы сами вампир?
Прозвучало абсолютно естественно, словно вопрос был, любит ли он сушки.
В тон прозвучал и ответ:
— Да.
— Я так и подумала. У меня было это ощущение, когда вы меня коснулись. Только вы не пытаетесь брать жизненную силу.
— Да, действительно, — Карлсена только сейчас как-то проняло, что он был прав, сдержав соблазн.
Перед ним же пациентка, а могло получиться вообще невесть что.
— А когда это начало вас беспокоить?
— Беспокоить, меня? — не поняла она.
— Вы же сказали своему брату, значит, видно, беспокоило.
— Нет, это брат все и выяснил. Когда я вернулась уже в следующую субботу, он меня дожидался. Кто-то видел, как мы с Карло ужинаем в Китайском квартале. На брате лица не было. Он из нас младший, и любит меня без памяти. Он еще и очень близкий друг моего мужа — я с мужем как раз через него и познакомилась. Брат не мог взять в толк, как я, замужняя женщина, завожу себе кого-то на стороне, когда семейный стаж еще всего ничего. Это так на него подействовало, что он пригрозил покончить с собой. Тут я поняла, что надо рассказать ему всю правду.
— И он поверил?
— Какое там, — Ханако слабо улыбнулась.
— А что он подумал?
— Что я сумасшедшая. Поэтому уговорил пообщаться меня со своим другом, доктором Хорватом. Доктор — человек милейший. Только Тетсур не сказал, что друг этот — врач-психиатр.
— И вы поговорили с доктором Хорватом?
— Поговорили. Только он тоже мне не поверил. Сказал, что у меня какая-то мания… слово какое-то произнес длинное, медицинское. То есть, что у меня неосознанная склонность к супружеской неверности.
— И они позаботились, чтобы встреч у вас с Карло больше не было?
— Да нет же. — Она досадливо улыбнулась, дивясь мужскому тугодумству. — Доктор Хорват сказал брату, что я должна пройти лечение у психиатра. Уже назначил на ту неделю прием у какого-то светила. Тем временем оба дали обещание мужу ничего не говорить.
Карлсен кивнул на облепленные пластырем запястья.
— И что произошло затем?
— Я выяснила насчет Карло. Выяснила правду. — Сказала печально, но без жалости к себе.
Карлсен облегченно почувствовал, что фаза суицидности миновала.
Разговор об этом лишь снова ее укрепил.
— Как это произошло?
— Вчера после работы я поехала за покупками. Мужу хотела купить шелковый галстук и заехала в «Мэйсиз».
Карлсен с улыбкой кивнул. Японцам почему-то нравится именно «Мэйсиз». Вот уж тридцать с лишним лет он является одной из основных в Нью-Йорке приманок для туристов. В духе характерной для 2090-х ностальгии, магазин был реконструирован в том же виде, в каком был двести лет назад: старомодные деревянные прилавки, сзади на полках — коробки с товарами. Идея обернулась невероятным успехом. И хотя с той поры ряд конкурентов по «ностальгии» обанкротился, «Мэйсиз» продолжал цвести, пользуясь поддержкой японских обитателей Нью-Йорка.
— На первом этаже у них выставка, вы не видели? — Карлсен в неуверенности покачал головой. — Демонстрируют новый строительный материал… забыла название.
— Диолитовое стекло?
— Точно. Смотрится как стекло, дока не пропускаешь через него ток. Тогда оно все темнеет и темнеет, и, наконец, совсем перестает пропускать свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85