- Эта штука уничтожает любой запах на
сутки. За это время секстоны управятся с телом, останутся одни кости.
Он обрызгал труп. Жидкость растеклась и покрыла тело тончайшей
пленкой. Затем пленка исчезла. Эд обошел всю поляну, капая из бутылочки
везде, где замечал кровь или примятую траву. Удовлетворенный, он поднял
длинный светлый хвост сатира с земли, обрызгал его и запихнул в мешок.
Потом небрежно спросил:
- Ты не собираешься прикрыть тело?
Джек стиснул зубы и почти минуту стоял неподвижно. Ему хотелось
завопить: "Убийца!", и броситься прочь. Но рассудок удерживал его. Или он
сейчас последует за Эдом, надеясь отколоться позже, или же - разум
подсказывал и такую возможность, хотя нутро сопротивлялось - он мог бы
убить Эда и сбросить его в ту же яму. Да, выбор небольшой: либо стать
соучастником убийства, либо самому убийцей, либо умереть!
Вздохнув, Джек принялся забрасывать тело землей.
- Эй, Джек, взгляни-ка!
Под опавшими листьями притаился секстон. Он был не больше фаланги
пальца, длинный тонкий нос непрерывно подрагивал. Маленький могильщик
исчез быстрее, чем мог уловить человеческий глаз.
- Спорим - за ночь он и его родня сожрут все мясо с костей? На что
хочешь спорим!
- Сожрут, - угрюмо ответил Джек, - но когда эти падальщики сделают
свое дело, земля над скелетом просядет и останется впадина. Если вийры
заметят и выроют труп, они сразу поймут, что Вав был убит. Ты поступил бы
умнее, оставив тело на поляне: по костям не определишь, что с ним
стряслось. Мало ли - несчастный случай или другая какая-то причина... А
так любому ясно - убийство.
- Ты прав, Джек, - согласился Эд. Умный ты парень, Джек Кейдж! Ценное
приобретение для Общества!
Кейдж хмыкнул:
- С другой стороны, его поза все равно выдает убийство. Так что,
может и к лучшему, что его зарыли.
- Вот-вот, я и говорю! У тебя достаточно ума, чтобы сделать все как
надо. Попомни мои слова, Джек: ты станешь великим убийцей!
Кейдж не знал - смеяться ему или плакать.
Эд не спускал глаз со своего рослого кузена, пока заравнивал место
захоронения, при этом торопливо говорил:
- Джек, хочешь кое-что узнать? Ты мне нравишься, и не потому, что мы
родня. А ведь сегодня могло выйти так, что мне пришлось бы прикончить
тебя. Но ты держался молодцом, Джек. Ты настоящий Человек.
- Да, я - Человек, - ответил Джек, - не прекращая работы: в то время
как Эд обрывал окровавленную траву, он аккуратно прикрыл дерном
потревоженную землю. Потом, разогнувшись, оценил результат. Опытные в
лесной жизни вийры могли заметить нарушенный покров. Если присмотрятся. А
они непременно присмотрятся - Джек знал обстоятельность аборигенов и
испытывал тяжелые предчувствия. - Эд, это ваше первое убийство? Я хочу
сказать - твое и твоих... твоего Общества?
- Это не убийство! Это война. Война, Джек! Да, у меня это первое. У
других - нет. Мы тайком прикончили пару гривастых возле Слашларка: сатира
и сирену.
- А среди членов Общества не было таинственных исчезновений?
Эд вздрогнул, как от пощечины:
- Почему ты спросил об этом?
- Гривастые очень умны, Эд. Неужели вы думаете, что они не поймут,
откуда дует ветер и не попробуют повернуть его вспять?
Эд Ванг сглотнул:
- Они этого не сделают! У нас же Соглашение. Даже если нас поймают,
мы подлежим человеческому суду. Гривастые обязаны нас выдать. Они связаны
словом.
- А много правительственных чиновников в УГ... в Организации?
- Джек, а тебе не кажется, что ты слишком умный?
- Не кажется, Эд. Просто вийры - реалисты. Они знают, что человек,
убивший гривастого, по закону подлежит смерти. И знают, что невозможно
осудить человека по такому обвинению в наших судах. Да, они крепко держат
слово. Но есть оговорка, что если другая сторона судит неправедно,
Соглашение нарушается автоматически.
- Но они должны предупредить другую сторону.
- Верно. А напряженность все нагнетается, вот-вот наступит разрыв, и
гривастые понимают это. Как знать, не захотят ли они создать свою
Организацию - УЛ, "Убийцы Людей"?
- Ты спятил! Нет, они не сделают ничего подобного!.. И потом: никто
из УГ пока не исчез.
Джек понял, что разговор зашел в тупик.
- Здесь неподалеку ручей, - сказал он. - Нам не мешало бы вымыться. А
потом и на себя побрызгать твоим снадобьем. Ты же знаешь, какой нюх у
гривастых.
- Звериный. Они дикие звери, Джек, просто дикие звери.
Помывшись постарались не оставить никаких следов. Затем решили
разойтись.
- Я позову тебя на следующее собрание, - пообещал Эд.
- Было бы не плохо, чтобы ты прихватил туда свой меч. Ведь если не
считать Лорда Хоу, у тебя единственное стальное оружие во всей округе. Оно
может стать великолепной эмблемой Организации, символом нашей
сплоченности.
- Это меч моего отца, Эд. Я взял его без спросу, когда уходил на
охоту. Не знаю, что скажет отец, когда я вернусь. Но готов поспорить: он
запрет меч так, что мне его больше не взять.
Эд пожал плечами, многозначительно хмыкнул и ушел.
Джек проводил его взглядом, встряхнул головой, как после тяжелого
сна, и побрел в другую сторону.
2
Уолт Кейдж вышел из амбара и большими шагами пересек двор. Его
тяжелые сапоги глубоко впечатывались в размокшую грязь, чавкая при каждом
шаге. Гоготуны разбегались с пути с невыносимым шумом и криками.
Оказавшись в безопасности, подальше от грязных сапог Уолта, они
разглядывали его своими большими синими глазами из-под двойных век.
Некоторые ковыляли по двору на голенастых ногах, хлопали недоразвитыми
крыльями-перепонками и высоко задирали перемазанные грязью клювы.
Кормилицы высоко вздымали головы, повизгивали, созывая малышей к отвисшим
почти до земли набухшим сосцам. Несушки ревниво кусали кормилиц мелкими
острыми зубами и убегали к своим гнездам и петухам. Самцы то и дело
сшибались, кусая друг друга за бока - без особого, впрочем, ущерба: за
несколько столетий одомашнивания их природная ярость заметно поутихла.
Все вокруг было пропитано вонью, соединившей в себе ароматы летней
помойки и мокрой псины, вонью, почти непереносимой для самого
невзыскательного носа. Но обитатели фермы жили в самой гуще этой вони и не
замечали ее.
Уолт Кейдж поморщился и сплюнул, сразу же ощутив нечто вроде стыда:
неразумные твари не виноваты, что так мерзко воняют. Зато их мясо и яйца
хороши на вкус и приносят немалый доход.
Уолт направлялся к переднему крыльцу своего дома, но вовремя вспомнил
о грязи, налипшей на сапоги:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
сутки. За это время секстоны управятся с телом, останутся одни кости.
Он обрызгал труп. Жидкость растеклась и покрыла тело тончайшей
пленкой. Затем пленка исчезла. Эд обошел всю поляну, капая из бутылочки
везде, где замечал кровь или примятую траву. Удовлетворенный, он поднял
длинный светлый хвост сатира с земли, обрызгал его и запихнул в мешок.
Потом небрежно спросил:
- Ты не собираешься прикрыть тело?
Джек стиснул зубы и почти минуту стоял неподвижно. Ему хотелось
завопить: "Убийца!", и броситься прочь. Но рассудок удерживал его. Или он
сейчас последует за Эдом, надеясь отколоться позже, или же - разум
подсказывал и такую возможность, хотя нутро сопротивлялось - он мог бы
убить Эда и сбросить его в ту же яму. Да, выбор небольшой: либо стать
соучастником убийства, либо самому убийцей, либо умереть!
Вздохнув, Джек принялся забрасывать тело землей.
- Эй, Джек, взгляни-ка!
Под опавшими листьями притаился секстон. Он был не больше фаланги
пальца, длинный тонкий нос непрерывно подрагивал. Маленький могильщик
исчез быстрее, чем мог уловить человеческий глаз.
- Спорим - за ночь он и его родня сожрут все мясо с костей? На что
хочешь спорим!
- Сожрут, - угрюмо ответил Джек, - но когда эти падальщики сделают
свое дело, земля над скелетом просядет и останется впадина. Если вийры
заметят и выроют труп, они сразу поймут, что Вав был убит. Ты поступил бы
умнее, оставив тело на поляне: по костям не определишь, что с ним
стряслось. Мало ли - несчастный случай или другая какая-то причина... А
так любому ясно - убийство.
- Ты прав, Джек, - согласился Эд. Умный ты парень, Джек Кейдж! Ценное
приобретение для Общества!
Кейдж хмыкнул:
- С другой стороны, его поза все равно выдает убийство. Так что,
может и к лучшему, что его зарыли.
- Вот-вот, я и говорю! У тебя достаточно ума, чтобы сделать все как
надо. Попомни мои слова, Джек: ты станешь великим убийцей!
Кейдж не знал - смеяться ему или плакать.
Эд не спускал глаз со своего рослого кузена, пока заравнивал место
захоронения, при этом торопливо говорил:
- Джек, хочешь кое-что узнать? Ты мне нравишься, и не потому, что мы
родня. А ведь сегодня могло выйти так, что мне пришлось бы прикончить
тебя. Но ты держался молодцом, Джек. Ты настоящий Человек.
- Да, я - Человек, - ответил Джек, - не прекращая работы: в то время
как Эд обрывал окровавленную траву, он аккуратно прикрыл дерном
потревоженную землю. Потом, разогнувшись, оценил результат. Опытные в
лесной жизни вийры могли заметить нарушенный покров. Если присмотрятся. А
они непременно присмотрятся - Джек знал обстоятельность аборигенов и
испытывал тяжелые предчувствия. - Эд, это ваше первое убийство? Я хочу
сказать - твое и твоих... твоего Общества?
- Это не убийство! Это война. Война, Джек! Да, у меня это первое. У
других - нет. Мы тайком прикончили пару гривастых возле Слашларка: сатира
и сирену.
- А среди членов Общества не было таинственных исчезновений?
Эд вздрогнул, как от пощечины:
- Почему ты спросил об этом?
- Гривастые очень умны, Эд. Неужели вы думаете, что они не поймут,
откуда дует ветер и не попробуют повернуть его вспять?
Эд Ванг сглотнул:
- Они этого не сделают! У нас же Соглашение. Даже если нас поймают,
мы подлежим человеческому суду. Гривастые обязаны нас выдать. Они связаны
словом.
- А много правительственных чиновников в УГ... в Организации?
- Джек, а тебе не кажется, что ты слишком умный?
- Не кажется, Эд. Просто вийры - реалисты. Они знают, что человек,
убивший гривастого, по закону подлежит смерти. И знают, что невозможно
осудить человека по такому обвинению в наших судах. Да, они крепко держат
слово. Но есть оговорка, что если другая сторона судит неправедно,
Соглашение нарушается автоматически.
- Но они должны предупредить другую сторону.
- Верно. А напряженность все нагнетается, вот-вот наступит разрыв, и
гривастые понимают это. Как знать, не захотят ли они создать свою
Организацию - УЛ, "Убийцы Людей"?
- Ты спятил! Нет, они не сделают ничего подобного!.. И потом: никто
из УГ пока не исчез.
Джек понял, что разговор зашел в тупик.
- Здесь неподалеку ручей, - сказал он. - Нам не мешало бы вымыться. А
потом и на себя побрызгать твоим снадобьем. Ты же знаешь, какой нюх у
гривастых.
- Звериный. Они дикие звери, Джек, просто дикие звери.
Помывшись постарались не оставить никаких следов. Затем решили
разойтись.
- Я позову тебя на следующее собрание, - пообещал Эд.
- Было бы не плохо, чтобы ты прихватил туда свой меч. Ведь если не
считать Лорда Хоу, у тебя единственное стальное оружие во всей округе. Оно
может стать великолепной эмблемой Организации, символом нашей
сплоченности.
- Это меч моего отца, Эд. Я взял его без спросу, когда уходил на
охоту. Не знаю, что скажет отец, когда я вернусь. Но готов поспорить: он
запрет меч так, что мне его больше не взять.
Эд пожал плечами, многозначительно хмыкнул и ушел.
Джек проводил его взглядом, встряхнул головой, как после тяжелого
сна, и побрел в другую сторону.
2
Уолт Кейдж вышел из амбара и большими шагами пересек двор. Его
тяжелые сапоги глубоко впечатывались в размокшую грязь, чавкая при каждом
шаге. Гоготуны разбегались с пути с невыносимым шумом и криками.
Оказавшись в безопасности, подальше от грязных сапог Уолта, они
разглядывали его своими большими синими глазами из-под двойных век.
Некоторые ковыляли по двору на голенастых ногах, хлопали недоразвитыми
крыльями-перепонками и высоко задирали перемазанные грязью клювы.
Кормилицы высоко вздымали головы, повизгивали, созывая малышей к отвисшим
почти до земли набухшим сосцам. Несушки ревниво кусали кормилиц мелкими
острыми зубами и убегали к своим гнездам и петухам. Самцы то и дело
сшибались, кусая друг друга за бока - без особого, впрочем, ущерба: за
несколько столетий одомашнивания их природная ярость заметно поутихла.
Все вокруг было пропитано вонью, соединившей в себе ароматы летней
помойки и мокрой псины, вонью, почти непереносимой для самого
невзыскательного носа. Но обитатели фермы жили в самой гуще этой вони и не
замечали ее.
Уолт Кейдж поморщился и сплюнул, сразу же ощутив нечто вроде стыда:
неразумные твари не виноваты, что так мерзко воняют. Зато их мясо и яйца
хороши на вкус и приносят немалый доход.
Уолт направлялся к переднему крыльцу своего дома, но вовремя вспомнил
о грязи, налипшей на сапоги:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52