Траск всегда болезненно переживал любые потери среди своих команд. Таковых за годы его морских странствий было немало. Теперь же он воспринимал смерть любого из матросов еще более трагически, чем прежде. Ведь все эти люди покидали под его началом Крондор, чтобы совершить легкий, неопасный, веселый переход к Дальнему берегу и обратно, а после рассчитывали славно попировать на свадьбе своего адмирала. И никто из них не предвидел подобной участи, на которую их обрек не кто иной, как он, Амос Траск.
Николас снова вспомнил о доме, о своих родных. До них наверняка уже дошли вести о-нападении на Крайди. Интересно, как-то его бабушка, принцесса Алисия, переживает столь неожиданно долгую разлуку с возлюбленным? Николас не сомневался, что Арута уже отправил несколько военных кораблей к Дальнему берегу. А по пути туда им не миновать Пролив Тьмы, хотя пройти через него его в эту пору — задача не из легких. Помощь разоренным городам поступит также и по суше — принц наверняка пошлет отряды воинов через северный перевал у Серых Башен. Да и герцог Вабонский не останется от этого в стороне и непременно придет на подмогу Мартину. Николас вздохнул. Мартин был так слаб и болев, когда они покидали Крайди. Жив ли он теперь? При мысли о дяде он невольно покосился на кузена. Маркус заметно к нему переменился после того памятного подъема по каменной трубе. Как и прежде, он был сдержан и замкнут и избегал открыто выражать свои чувства, но Николас без труда угадывал сердечное расположение к нему Маркуса в каждом его взгляде, в каждом скупом жесте. Возможно, им никогда не суждено было сблизиться по-настоящему, стать верными друзьями, но Николас был рад уже тому, что о соперничестве между ним и кузеном отныне не могло быть и речи. Оба молча сошлись на том, что им следует предоставить Эбигейл сделать выбор между ними двумя. И каким бы ни оказался этот выбор, оба готовы были принять его без возражений.
По приказу Гуды отряд тронулся в путь. Они продолжали идти к югу. Причина тому была только одна: именно туда черный четырехмачтовик увозил пленников, когда на «Орле» его потеряли из виду.
Не прошло и часа после заката, как в воздухе заметно похолодало. Путники натянули на себя всю одежду, которую до этого несли в мешках.
Они старались останавливаться для отдыха как можно реже и сокращать время привалов, но вовсе отказаться от этих кратких передышек им было не по силам. Изучив положение звезд и заметив время восхода и захода солнца, Амос с уверенностью заявил, что, как он и догадывался еще во время плавания, они очутились в южном полушарии Мидкемии, где времена года сменяются в порядке, противоположном тому, к какому они привыкли. А это означало, что вскоре здесь должно наступить лето, и тогда дни сделаются длиннее и еще жарче, чем теперь. Николас был твердо уверен, что все они погибнут в пустыне от голода и жажды, если в ближайшие два-три дня им не посчастливится отыскать оазис.
Отряд продолжал молча идти через пустыню в сгущавшейся тьме.
***
Теперь их осталось тридцать четыре человека. Николас понимал, что следующий ночной переход станет для них последним, если только они не найдут воду где-нибудь поблизости от своего лагеря. Шли они теперь почти вдвое медленнее, чем в первую ночь в пустыне. На рассвете, прежде чем расположиться на ночлег, к принцу подошел Гуда и вполголоса сказал, что минувшей ночью они продвинулись вперед меньше, чем на десяток миль. А нынче, с отчаянием подумал Николас, им и это будет не под силу.
Выбравшись из-под своего навеса от солнца, состоявшего из нескольких рубах и плаща. Гуда громко скомандовал:
— Пора!
Все покорно поднялись на ноги и стали пристально вглядываться в далекий горизонт — не мелькнет ли там голубая лента реки, не покажется ли стая птиц.
— Вода! — крикнул вдруг один из воинов. Гуда и Николас посмотрели в том направлении, куда тот указал дрожащей рукой. На западе у самого горизонта и впрямь искрилась и сверкала в закатных лучах поверхность реки или пруда.
— Мы спасены, Гуда! — воскликнул Николас, но воин только покачал головой:
— Может статься, это просто мираж.
— Мираж? — упавшим голосом переспросил Гарри.
— Это все из-за жары, — ухмыльнувшись, пояснил Накор. — Бывает, что небо отражается в горячем воздухе, точно в зеркале, и отражение попадает на землю. Оттого издали и кажется, что впереди вода. А подойдешь поближе — там ничего нет, кроме камней да песка.
Гуда молча потирал подбородок. Он искоса взглянул на Николаса и тотчас же отвел глаза. Принц понял, что старый солдат не желал брать на себя смелость принятия решения. Ведь если окажется, что это и впрямь мираж, всем им не миновать гибели. Но если там оазис, а они, не поверив в это, пойдут в другом направлении, то и в этом случае обрекут себя на скорую смерть.
— Не сводите глаз с этого места, пока солнце не зайдет за горизонт, — распорядился Николас.
Первыми их увидел Калис.
— Птицы, — негромко проговорил он. Горизонт на западе был в эту минуту окрашен заходившим солнцем в багрово-пурпурные тона.
— Где ты их видишь? — встрепенулся Николас.
— Да там, куда ты сам велел нам смотреть. На юго-западе.
Николас, напрягая зрение, стал вглядываться в даль, но так ничего там и не увидел, кроме привычных уже камней да песка. Ни одному из матросов также не удалось разглядеть летящих птиц, которых заметил Калис.
— Ну и глаза же у тебя, эльф! — восхищенно пробормотал Амос. Николас, стоявший к адмиралу спиной, с трудом узнал его охрипший от жажды голос.
Калис ничего не ответил и молча зашагал на юго-запад, туда, где над водой кружились птицы.
***
Часом позже они подошли к краю пустыни. Почва под их ногами стала совсем иной — упругой и твердой. Воздух сделался заметно свежее. Теперь ветерок, который обдувал их лица, казался ласковым и легким. Он нес в себе не песчаную пыль, а влажный аромат цветов и трав. Бриза опустилась на колени и пробормотала:
— Боги! До чего ж вкусно пахнет! — Голос ее был хриплым и резким, точно воронье карканье.
Николас наклонился, сорвал сухой пожелтевший стебель и потер его между пальцами.
— Если он когда-то и был сочным, солнце выжгло из него всю влагу без остатка, — разочарованно проговорил он. — Куда же нам теперь, Калис?
Пока они брели по краю пустыни, стало совсем темно.
— Туда, — уверенно сказал эльф и пошел вперед, указывая дорогу остальным.
Радость прибавила путникам сил. Они шагали теперь гораздо быстрее, чем прежде, когда шли наугад, не чая встретить на своем пути оазис, и были почти уверены в скорой и неминуемой смерти. Но Николас понимал, что это оживление продлится недолго. Люди были слишком обессилены жаждой и голодом.
Вскоре путникам пришлось подниматься на невысокий плоский холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228
Николас снова вспомнил о доме, о своих родных. До них наверняка уже дошли вести о-нападении на Крайди. Интересно, как-то его бабушка, принцесса Алисия, переживает столь неожиданно долгую разлуку с возлюбленным? Николас не сомневался, что Арута уже отправил несколько военных кораблей к Дальнему берегу. А по пути туда им не миновать Пролив Тьмы, хотя пройти через него его в эту пору — задача не из легких. Помощь разоренным городам поступит также и по суше — принц наверняка пошлет отряды воинов через северный перевал у Серых Башен. Да и герцог Вабонский не останется от этого в стороне и непременно придет на подмогу Мартину. Николас вздохнул. Мартин был так слаб и болев, когда они покидали Крайди. Жив ли он теперь? При мысли о дяде он невольно покосился на кузена. Маркус заметно к нему переменился после того памятного подъема по каменной трубе. Как и прежде, он был сдержан и замкнут и избегал открыто выражать свои чувства, но Николас без труда угадывал сердечное расположение к нему Маркуса в каждом его взгляде, в каждом скупом жесте. Возможно, им никогда не суждено было сблизиться по-настоящему, стать верными друзьями, но Николас был рад уже тому, что о соперничестве между ним и кузеном отныне не могло быть и речи. Оба молча сошлись на том, что им следует предоставить Эбигейл сделать выбор между ними двумя. И каким бы ни оказался этот выбор, оба готовы были принять его без возражений.
По приказу Гуды отряд тронулся в путь. Они продолжали идти к югу. Причина тому была только одна: именно туда черный четырехмачтовик увозил пленников, когда на «Орле» его потеряли из виду.
Не прошло и часа после заката, как в воздухе заметно похолодало. Путники натянули на себя всю одежду, которую до этого несли в мешках.
Они старались останавливаться для отдыха как можно реже и сокращать время привалов, но вовсе отказаться от этих кратких передышек им было не по силам. Изучив положение звезд и заметив время восхода и захода солнца, Амос с уверенностью заявил, что, как он и догадывался еще во время плавания, они очутились в южном полушарии Мидкемии, где времена года сменяются в порядке, противоположном тому, к какому они привыкли. А это означало, что вскоре здесь должно наступить лето, и тогда дни сделаются длиннее и еще жарче, чем теперь. Николас был твердо уверен, что все они погибнут в пустыне от голода и жажды, если в ближайшие два-три дня им не посчастливится отыскать оазис.
Отряд продолжал молча идти через пустыню в сгущавшейся тьме.
***
Теперь их осталось тридцать четыре человека. Николас понимал, что следующий ночной переход станет для них последним, если только они не найдут воду где-нибудь поблизости от своего лагеря. Шли они теперь почти вдвое медленнее, чем в первую ночь в пустыне. На рассвете, прежде чем расположиться на ночлег, к принцу подошел Гуда и вполголоса сказал, что минувшей ночью они продвинулись вперед меньше, чем на десяток миль. А нынче, с отчаянием подумал Николас, им и это будет не под силу.
Выбравшись из-под своего навеса от солнца, состоявшего из нескольких рубах и плаща. Гуда громко скомандовал:
— Пора!
Все покорно поднялись на ноги и стали пристально вглядываться в далекий горизонт — не мелькнет ли там голубая лента реки, не покажется ли стая птиц.
— Вода! — крикнул вдруг один из воинов. Гуда и Николас посмотрели в том направлении, куда тот указал дрожащей рукой. На западе у самого горизонта и впрямь искрилась и сверкала в закатных лучах поверхность реки или пруда.
— Мы спасены, Гуда! — воскликнул Николас, но воин только покачал головой:
— Может статься, это просто мираж.
— Мираж? — упавшим голосом переспросил Гарри.
— Это все из-за жары, — ухмыльнувшись, пояснил Накор. — Бывает, что небо отражается в горячем воздухе, точно в зеркале, и отражение попадает на землю. Оттого издали и кажется, что впереди вода. А подойдешь поближе — там ничего нет, кроме камней да песка.
Гуда молча потирал подбородок. Он искоса взглянул на Николаса и тотчас же отвел глаза. Принц понял, что старый солдат не желал брать на себя смелость принятия решения. Ведь если окажется, что это и впрямь мираж, всем им не миновать гибели. Но если там оазис, а они, не поверив в это, пойдут в другом направлении, то и в этом случае обрекут себя на скорую смерть.
— Не сводите глаз с этого места, пока солнце не зайдет за горизонт, — распорядился Николас.
Первыми их увидел Калис.
— Птицы, — негромко проговорил он. Горизонт на западе был в эту минуту окрашен заходившим солнцем в багрово-пурпурные тона.
— Где ты их видишь? — встрепенулся Николас.
— Да там, куда ты сам велел нам смотреть. На юго-западе.
Николас, напрягая зрение, стал вглядываться в даль, но так ничего там и не увидел, кроме привычных уже камней да песка. Ни одному из матросов также не удалось разглядеть летящих птиц, которых заметил Калис.
— Ну и глаза же у тебя, эльф! — восхищенно пробормотал Амос. Николас, стоявший к адмиралу спиной, с трудом узнал его охрипший от жажды голос.
Калис ничего не ответил и молча зашагал на юго-запад, туда, где над водой кружились птицы.
***
Часом позже они подошли к краю пустыни. Почва под их ногами стала совсем иной — упругой и твердой. Воздух сделался заметно свежее. Теперь ветерок, который обдувал их лица, казался ласковым и легким. Он нес в себе не песчаную пыль, а влажный аромат цветов и трав. Бриза опустилась на колени и пробормотала:
— Боги! До чего ж вкусно пахнет! — Голос ее был хриплым и резким, точно воронье карканье.
Николас наклонился, сорвал сухой пожелтевший стебель и потер его между пальцами.
— Если он когда-то и был сочным, солнце выжгло из него всю влагу без остатка, — разочарованно проговорил он. — Куда же нам теперь, Калис?
Пока они брели по краю пустыни, стало совсем темно.
— Туда, — уверенно сказал эльф и пошел вперед, указывая дорогу остальным.
Радость прибавила путникам сил. Они шагали теперь гораздо быстрее, чем прежде, когда шли наугад, не чая встретить на своем пути оазис, и были почти уверены в скорой и неминуемой смерти. Но Николас понимал, что это оживление продлится недолго. Люди были слишком обессилены жаждой и голодом.
Вскоре путникам пришлось подниматься на невысокий плоский холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228