Паг, внезапно очутившийся рядом с ним, заглянул ему в глаза и спросил:
— Теперь тебе известно, чего ты страшишься?
— Вот этого. — Николас повел рукой вокруг себя. — Неудачи. Поражения.
Паг понимающе кивнул:
— Расскажи, как ты понимаешь неудачу. И что по-твоему есть поражение.
Николас задумчиво склонил голову набок.
— Мой отец… — Он запнулся, чувствуя, как глаза наполняются слезами, и с усилием продолжил:
— Я знаю, он меня любит. Но он не хочет и не может принять меня таким, какой я есть.
— И это все, что тебя гнетет?
Николас помотал головой:
— А мама за меня боится.
— И что же?
— И этот страх передается мне.
— В чем же это выражается?
— Из-за этих ее вечных опасений я почти уверился, что… — Внезапно принц умолк, и Паг участливо спросил:
— Что ты и впрямь окажешься неудачником?
— Да, — кивнул Николас. — И что задачи, которые могут передо мной встать, окажутся мне не по силам.
— А ведомо ли тебе, каковы они, эти задачи?
Николас расплакался, спрятав лицо в ладонях. Паг ласково потрепал его по плечу. Подняв голову, принц выдавил из себя:
— Нет, этого я не знаю. — Но внезапно на ум ему весьма кстати пришло одно из наставлений ворчливого дворецкого Сэмюэла. Слова старика вполне годились сейчас в качестве ответа на его затруднение. Взгляд его просветлел:
— И потому выходит, что мне прежде всего надо это выяснить.Я должен узнать, что мне надлежит делать.
Паг улыбнулся, и у Николаса вдруг точно гора с плеч свалилась. Он почувствовал себя легко и свободно и повторил:
— Мне необходимо точно знать, что я должен делать.
Паг направился к берегу залива и сделал Николасу знак следовать за собой.
— Почему ты так страшишься неудач, Николас?
Принц помедлил с ответом. После недолгого молчания он неуверенно пробормотал:
— Вероятно, потому, что отец мой никогда с ними не смиряется и всегда добивается того, чего желает.
Паг кивнул:
— У нас мало времени, принц. Скоро я принужден буду покинуть эти края. Согласен ли ты мне довериться?
— Еще бы! — с горячностью воскликнул Николас. — Я готов сделать все, что вы скажете, Паг.
В то же мгновение оба они оказались на пологом выступе скалы, что возвышалась над берегом. Внизу шумели волны, разбиваясь о валуны. У Николаса потемнело в глазах. Ему едва не сделалось дурно.
— Ступай вперед, приказал Паг.
— Но вы ведь меня удержите? Вы не дадите мне упасть? — Голос принца предательски дрожал.
— Сделай шаг вперед, Николас!
Принц повиновался и рухнул вниз. Он издал пронзительный крик и раскинул руки в стороны.
Навстречу ему неудержимо неслись обломки скал, покрытые морской пеной. Еще мгновение — и он должен был о них разбиться. Смерть простерла к нему свои костлявые руки. Невыносимая боль вдруг сковала его члены. Он лежал на камнях у кромки берега, и волны перекатывались через его распростертое тело.
Задыхаясь и отплевываясь, Николас прошептал:
— Я жив.
Паг стоял рядом и с улыбкой протягивал ему руку.
— Еще бы!
Николас сжал его ладонь, и оба они в то же мгновение снова очутились на выступе скалы.
— Иди вперед! — велел ему Паг.
— Нет! — крикнул Николас и замотал головой. — Неужто я по-вашему лишился рассудка?
— Иди!
Николас зажмурился и шагнул в пустоту. Ветер засвистел у него в ушах, и острые обломки скал снова приняли его в свои объятия. Принц подивился тому, что несмотря на невыносимую боль, он не лишился чувств. Паг склонился над ним и провел ладонью по его лицу.
— Ты готов?
— К чему? — едва внятно прошептал Николас.
— Тебе придется снова пройти через это.
Николас жалобно всхлипнул:
— Но зачем?!
— Чтобы усвоить весьма важный урок.
Пальцы Пага крепко сжали его ладонь, и оба они снова перенеслись на выступ скалы.
— Иди. — Голос Пага звучал теперь по-отечески мягко.
Николас покорно ступил вперед, приготовившись к новому болезненному удару о валуны, но на сей раз его левая нога оказалась зажата в расщелине скалы, и он повис над бездной.
От резкой боли в ступне и лодыжке у него потемнело в глазах. Он беспомощно висел вниз головой, раскинув руки в стороны, и боялся шевельнуться, чтобы не рухнуть вниз.
Паг очутился рядом с ним. Он стоял в воздухе, ни на что не опираясь и ни за что не держась, и с сочувственным любопытством заглядывал ему в лицо.
— Что ты сейчас чувствуешь?
— Я этого не выдержу! — почти не разжимая губ, прошептал Николас.
— Знай же, что это и есть твоя боль, принц. — Паг указал на его лодыжку, зажатую в трещине скалы. — Это твоя мать и твоя возлюбленная. Твое оправдание. Из-за этого ты не можешь потерпеть неудачу, пережить поражение.
— Вся моя жизнь — это цепь неудач и поражений! — с горечью возразил Николас.
Паг насмешливо улыбнулся.
— Но зато тебе всегда есть чему их приписать, не так ли?
Николас с трудом сдерживал рыдания:
— Что вы хотите этим сказать?
— Ведь любую неудачу так легко отнести на счет своего увечья, прикрывая им робость, малоумие и нерадение. — Паг переместился в воздухе и завис теперь на некотором расстоянии от Николаса. — У тебя есть выбор, принц Королевства. Ты можешь провисеть здесь до старости, убеждая себя, что одно лишь увечье препятствует тебе спасти обреченных, отыскать и покорить женщину своей мечты, защитить своих подданных от врагов. А можешь отринуть это оправдание, безжалостно его отсечь и остаться один на один с жизнью, такой, как она есть, без всяких прикрас. И с теми задачами, что под силу решить только тебе одному.
Николас попытался подтянуть тело к уступу, но у него закружилась голова, и он, опасаясь снова свалиться вниз, на валуны, застыл в неподвижности.
Паг погрозил ему пальцем:
— Ведь ты уже дважды падал и остался в живых!
— Но это так больно! — пожаловался принц. Он едва сдерживал слезы.
— А как же иначе! — усмехнулся Паг. — Однако ты вытерпел боль. И не умер. А значит, можешь сделать еще одну попытку. Ты просто боишься рискнуть. Возможность поражения страшит тебя более всего прочего. — Он указал на левую щиколотку Николаса, зажатую в скале. — Вот твое оправдание на случай любой неудачи. А ведь ты наделен достоинствами, которые значительно перекрывают этот изъян!
Николасом внезапно овладела решимость:
— Что я должен делать?
— Ты и без меня это знаешь, — усмехнулся Паг и исчез.
Николас с огромным усилием подтянул тело к трещине, в которой застряла его нога, и сел на выступ. Лицо его было покрыто крупными каплями пота, сердце отчаянно стучало, ладони кровоточили. С пояса его свисали кожаные ножны, которых прежде там не было.
Он с беспощадной отчетливостью понял, что ему надлежало сделать. Вынув из ножен кинжал с острым лезвием, он полоснул себя по ноге. От резкой боли у него перехватило дыхание. Он закусил губу, чтобы не закричать, и заставил себя снова вонзить кинжал в собственную плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228