…заливное, студень с горчицей и домашним хреном, свинина, нашпигованная чесноком…
…да, еще подледный лов.
До Сигизмунда долетали слова: «торошение льдов», «метеоусловия», «спасательные группы», «рыбнадзор», «мудак с гранатой»… Любое похождение Федора, а тем более — Федора с шурином ознаменовывалось двумя необходимыми компонентами: обилием боеприпасов, которые взрывались направо и налево, поражая множество целей, и самым внимательным отношением Федора к пище. Пищи тоже было много.
Когда телефон зазвонил в очередной раз, Сигизмунд не выдержал — изменился в лице. Федор закрыл собой брешь. Снял трубку.
— Алло? Тараканы? Кошачьи гальюны? А, таблетки… Нет, в газете ложная информация. А вот так. Обман потребителя. Противозаконное деяние. Кисуля, вас что, в первый раз обманывают? Ну вот видите… И мы страдаем. Все страдают.
В голове у Сигизмунда совершенно некстати зазвучал голос Мурра. Молодого Мурра, веселого и пьяного:
Страдают люди, Страдают звери, Страдают птицы И деревья. Страдают рыбы, Страдают слизни, Мы все страдаем При этой жизни. Зачем страдают? Кто это знает? — Я это знаю, Я сам страдаю — Е-е. Сансара, сансара, сан-са-сара, сансара!
В каком же году это было? В 94-м? В принципе, не так уж и давно. Впрочем, в этой стране издревле год за два. За три. За десять. Страдальцы, блин.
— …Ну вот, — бодро журчал Федор. — Конечно, будут отпираться. А вы не слушайте. Обращайтесь в общество защиты прав потребителей. А как же? Нарушен же закон! Звоните несколько раз. Сейчас эти мудаки в газете явно затихарятся. Кто ругается матом? Я? А что я сказал? Ну, так они же и есть мудаки… Компенсация — просите миллион. А как же?
Пауза.
— Почему МЫ-то должны выплачивать вам компенсацию? Ну и что, что у нас нет таблеток? Это газета написала. Мы не давали. Туда звоните.
Федор относительно мирно продиктовал номер телефона редакции. Положил трубку.
— Пивка бы попить, Сигизмунд Борисович, — сказал он. — И как вы это терпите?
— Не отключать же телефон. Могут ведь и нам позвонить. Через неделю все уляжется, забудут…
— А где Светка? — спросил Федор.
— В налоговую потащилась.
Федор сходил за пивом. Отбили еще несколько атак. Неожиданно среди атак пришел заказ. Большой заказ. От какого-то навороченного. Расселял коммуналку, тараканья там было видимо-невидимо.
После этого Федор был командирован в «секонд-хенд» к Сашку — отрабатывать должок.
Сигизмунд посидел еще в конторе. За окнами наливались синевой сумерки. Фиолетово задрожали фонари. Когда снова зазвонил телефон, Сигизмунд не стал брать трубку — просто плюнул, выключил свет, запер дверь и отправился домой.
* * *
Лантхильда мыла пол. Сигизмунд стоял в конце коридора и смотрел, как она спиной приближается к нему. Ждал, пока можно будет неожиданно ухватить ее за зад. Она смешно взвизгнет, потом станет браниться по-своему…
Идиллия. Феокрит.
Он уже заранее растопырил пальцы, готовясь… и тут в дверь позвонили. Лантхильда выпрямилась. Убрала таз с тряпкой. Откуда-то выбрался хундс и громко залаял.
— Кого там еще несет? — проворчал Сигизмунд, подходя к двери. — Кто там?
Из-за двери прокричал аськин голос:
— Морж! Открывай! Сова пришла!
У Сигизмунда отлегло. Могло быть хуже. Могла прийти мать, могла ворваться разъяренная вчерашним разговором Наталья.
Аська стояла на пороге, приплясывая. Одета она была совершенно не по погоде
— в ботинках, в «резиновых», облегающих голубеньких джинсах, в курточке на рыбьем меху с эмблемой какого-то занюханного футбольного клуба из Иллинойса. На голове — ушанка. Губы посинели. А может, помада такая.
— Ты что пляшешь? — спросил Сигизмунд, впуская ее в квартиру. — Писать хочешь?
— Холодно, — лязгая зубами, ответила Аська. — Я и не думала, что так холодно…
Она резко повернулась и задела головой молоток.
— Ой, что это у тебя тут, Морж?
— Новые европейские прихватки. Нью
—эйдж.
— Не врешь? — Она недоверчиво посмотрела на молоток. — А классно. Я себе тоже такой повешу. А на фига он?..
— Счастье в дом приманивает.
— Точно повешу. У меня счастья в доме уже сто лет не было.
— С тех пор, как этот лысый ушел?
— Какой лысый? — Аська, похоже, успела прочно забыть хмыря, чье фото красовалось у нее на стенке. Затараторила: — Мы тут неделю из дома не выходили, все репетировали и водку пьянствовали, ох… А потом эти мудаки меня подвезли, представляешь, на машине, «мерс» или еще как-то, такая длинная тачка, вроде той, на какой президента штатовского возят. А тут поворотов нигде нет, и вообще ничего нет, они меня выгрузили за Сенной, чтоб пешком дальше шла… Вот ублюдки. Ой, а это кто? Это твоя новая? А почему ты не говорил, что у тебя новая? Ой, косища какая… Морж, да ты, никак, женился?
Сигизмунд подошел к Лантхильде, взял ее за плечи и сказал Аське:
— Это квино Лантхильда. Она не говорит по-русски.
Лантхильда слегка нагнула голову. Кивнула важно и высокомерно, совсем не так, как матери.
— Квино Лантхильда? — переспросила неунывающая Аська. — А я Анастасия. А вот это, в таком случае, вам.
Она вытащила из-за спины большую сумку — Сигизмунд не сразу углядел. С визгом расстегнула молнию. Извлекла…
Да. Хуже не придумаешь. Аська приволокла птичью клетку с крысой.
— А вот это, — сказала Аська, роняя пустую сумку на пол и высоко подняв клетку с крысой, — Касильда. Ты Лантхильда, а она — Касильда. Усекаешь? Ха-ха-ха… А он — он Морж! У моржей знаешь что не такое, как у всех?
— Она знает, — сказал Сигизмунд.
— Слушай, Морж, а ты правда кость К НЕМУ привязываешь?
— Нет, ОН у меня такой от природы.
Лантхильда, не проявляя никакого интереса ни к Аське, ни к крысе, чинно отплыла в «светелку». Аська изумленно проводила ее глазами.
— Настоящая славянская красавица, — прошептала она завороженно.
«Красавицей» на памяти Сигизмунда Лантхильду назвали впервые. Впрочем, у Аськи были странные представления о красоте. По аськиному мнению, единственным условием красоты было соответствие человеку той или иной роли. Роли эти раздавала сама Аська.
— Ты меня чаем-то горячим напоишь? — спросила Аська.
— Куртку-то сними, — предложил Сигизмунд.
Из-за двери «светелки» доносилось ощутимое тяжкое безмолвие. Лантхильда сидела там и злилась.
— Не буду я куртку снимать, — сказала Аьска. — Я замерзла. Я лучше ботинки сниму. У тебя носки шерстяные есть?
Сигизмунд пошел за носками, подаренными матерью. Вот и пригодились. Когда он принес носки, Аська неожиданно жестом фокусника извлекла из-за пазухи бутылку портвейна.
— Айда греться. А эта твоя пить будет? Давай ее позовем. — И не дожидаясь ответа, подошла к двери. — Квино Лантхильда! Иди портяшку жрать.
Лантхильда не отзывалась.
— Слушай, Морж, а где ты ее откопал? Только не ври. Такие девчонки на дороге не валяются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
…да, еще подледный лов.
До Сигизмунда долетали слова: «торошение льдов», «метеоусловия», «спасательные группы», «рыбнадзор», «мудак с гранатой»… Любое похождение Федора, а тем более — Федора с шурином ознаменовывалось двумя необходимыми компонентами: обилием боеприпасов, которые взрывались направо и налево, поражая множество целей, и самым внимательным отношением Федора к пище. Пищи тоже было много.
Когда телефон зазвонил в очередной раз, Сигизмунд не выдержал — изменился в лице. Федор закрыл собой брешь. Снял трубку.
— Алло? Тараканы? Кошачьи гальюны? А, таблетки… Нет, в газете ложная информация. А вот так. Обман потребителя. Противозаконное деяние. Кисуля, вас что, в первый раз обманывают? Ну вот видите… И мы страдаем. Все страдают.
В голове у Сигизмунда совершенно некстати зазвучал голос Мурра. Молодого Мурра, веселого и пьяного:
Страдают люди, Страдают звери, Страдают птицы И деревья. Страдают рыбы, Страдают слизни, Мы все страдаем При этой жизни. Зачем страдают? Кто это знает? — Я это знаю, Я сам страдаю — Е-е. Сансара, сансара, сан-са-сара, сансара!
В каком же году это было? В 94-м? В принципе, не так уж и давно. Впрочем, в этой стране издревле год за два. За три. За десять. Страдальцы, блин.
— …Ну вот, — бодро журчал Федор. — Конечно, будут отпираться. А вы не слушайте. Обращайтесь в общество защиты прав потребителей. А как же? Нарушен же закон! Звоните несколько раз. Сейчас эти мудаки в газете явно затихарятся. Кто ругается матом? Я? А что я сказал? Ну, так они же и есть мудаки… Компенсация — просите миллион. А как же?
Пауза.
— Почему МЫ-то должны выплачивать вам компенсацию? Ну и что, что у нас нет таблеток? Это газета написала. Мы не давали. Туда звоните.
Федор относительно мирно продиктовал номер телефона редакции. Положил трубку.
— Пивка бы попить, Сигизмунд Борисович, — сказал он. — И как вы это терпите?
— Не отключать же телефон. Могут ведь и нам позвонить. Через неделю все уляжется, забудут…
— А где Светка? — спросил Федор.
— В налоговую потащилась.
Федор сходил за пивом. Отбили еще несколько атак. Неожиданно среди атак пришел заказ. Большой заказ. От какого-то навороченного. Расселял коммуналку, тараканья там было видимо-невидимо.
После этого Федор был командирован в «секонд-хенд» к Сашку — отрабатывать должок.
Сигизмунд посидел еще в конторе. За окнами наливались синевой сумерки. Фиолетово задрожали фонари. Когда снова зазвонил телефон, Сигизмунд не стал брать трубку — просто плюнул, выключил свет, запер дверь и отправился домой.
* * *
Лантхильда мыла пол. Сигизмунд стоял в конце коридора и смотрел, как она спиной приближается к нему. Ждал, пока можно будет неожиданно ухватить ее за зад. Она смешно взвизгнет, потом станет браниться по-своему…
Идиллия. Феокрит.
Он уже заранее растопырил пальцы, готовясь… и тут в дверь позвонили. Лантхильда выпрямилась. Убрала таз с тряпкой. Откуда-то выбрался хундс и громко залаял.
— Кого там еще несет? — проворчал Сигизмунд, подходя к двери. — Кто там?
Из-за двери прокричал аськин голос:
— Морж! Открывай! Сова пришла!
У Сигизмунда отлегло. Могло быть хуже. Могла прийти мать, могла ворваться разъяренная вчерашним разговором Наталья.
Аська стояла на пороге, приплясывая. Одета она была совершенно не по погоде
— в ботинках, в «резиновых», облегающих голубеньких джинсах, в курточке на рыбьем меху с эмблемой какого-то занюханного футбольного клуба из Иллинойса. На голове — ушанка. Губы посинели. А может, помада такая.
— Ты что пляшешь? — спросил Сигизмунд, впуская ее в квартиру. — Писать хочешь?
— Холодно, — лязгая зубами, ответила Аська. — Я и не думала, что так холодно…
Она резко повернулась и задела головой молоток.
— Ой, что это у тебя тут, Морж?
— Новые европейские прихватки. Нью
—эйдж.
— Не врешь? — Она недоверчиво посмотрела на молоток. — А классно. Я себе тоже такой повешу. А на фига он?..
— Счастье в дом приманивает.
— Точно повешу. У меня счастья в доме уже сто лет не было.
— С тех пор, как этот лысый ушел?
— Какой лысый? — Аська, похоже, успела прочно забыть хмыря, чье фото красовалось у нее на стенке. Затараторила: — Мы тут неделю из дома не выходили, все репетировали и водку пьянствовали, ох… А потом эти мудаки меня подвезли, представляешь, на машине, «мерс» или еще как-то, такая длинная тачка, вроде той, на какой президента штатовского возят. А тут поворотов нигде нет, и вообще ничего нет, они меня выгрузили за Сенной, чтоб пешком дальше шла… Вот ублюдки. Ой, а это кто? Это твоя новая? А почему ты не говорил, что у тебя новая? Ой, косища какая… Морж, да ты, никак, женился?
Сигизмунд подошел к Лантхильде, взял ее за плечи и сказал Аське:
— Это квино Лантхильда. Она не говорит по-русски.
Лантхильда слегка нагнула голову. Кивнула важно и высокомерно, совсем не так, как матери.
— Квино Лантхильда? — переспросила неунывающая Аська. — А я Анастасия. А вот это, в таком случае, вам.
Она вытащила из-за спины большую сумку — Сигизмунд не сразу углядел. С визгом расстегнула молнию. Извлекла…
Да. Хуже не придумаешь. Аська приволокла птичью клетку с крысой.
— А вот это, — сказала Аська, роняя пустую сумку на пол и высоко подняв клетку с крысой, — Касильда. Ты Лантхильда, а она — Касильда. Усекаешь? Ха-ха-ха… А он — он Морж! У моржей знаешь что не такое, как у всех?
— Она знает, — сказал Сигизмунд.
— Слушай, Морж, а ты правда кость К НЕМУ привязываешь?
— Нет, ОН у меня такой от природы.
Лантхильда, не проявляя никакого интереса ни к Аське, ни к крысе, чинно отплыла в «светелку». Аська изумленно проводила ее глазами.
— Настоящая славянская красавица, — прошептала она завороженно.
«Красавицей» на памяти Сигизмунда Лантхильду назвали впервые. Впрочем, у Аськи были странные представления о красоте. По аськиному мнению, единственным условием красоты было соответствие человеку той или иной роли. Роли эти раздавала сама Аська.
— Ты меня чаем-то горячим напоишь? — спросила Аська.
— Куртку-то сними, — предложил Сигизмунд.
Из-за двери «светелки» доносилось ощутимое тяжкое безмолвие. Лантхильда сидела там и злилась.
— Не буду я куртку снимать, — сказала Аьска. — Я замерзла. Я лучше ботинки сниму. У тебя носки шерстяные есть?
Сигизмунд пошел за носками, подаренными матерью. Вот и пригодились. Когда он принес носки, Аська неожиданно жестом фокусника извлекла из-за пазухи бутылку портвейна.
— Айда греться. А эта твоя пить будет? Давай ее позовем. — И не дожидаясь ответа, подошла к двери. — Квино Лантхильда! Иди портяшку жрать.
Лантхильда не отзывалась.
— Слушай, Морж, а где ты ее откопал? Только не ври. Такие девчонки на дороге не валяются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127