Муравьи не возвращались. На всякий случай Федор осведомился у тетки — как. Тетка подтвердила: неприятеля ни слуху ни духу.
По всему было видно, что Федора здесь знают. С кухни гнать не торопились. Наметанным глазом Сигизмунд мгновенно выхватил белеющий в углу «Восход-40»
— кошачий гальюн. Швейковские задатки бойца Федора приятно радовали сердце.
Мьюки имелась тут же — сидела, задумчиво глядя на собственный хвост. Была раскормлена и пушиста. В ответ на «кис-кис» Сигизмунда одарила его холодным, презрительным взглядом. Встала, потянулась и пошла куда-то по своим делам.
— Ну что, — бодро сказал боец Федор, — здесь, вроде бы, все в порядке. Идемте, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд неловко сказал «до свиданья», на что тетка никак не отреагировала, и они с Федором затопали вниз по лестнице.
— Я гляжу, Федор, ты здесь совсем уже своим заделался, — заметил Сигизмунд.
— Ну… хожу, — сказал Федор. — Взял индивидуальное шефство. Меня отец Никодим на исповедь таскал. Я вам, Сигизмунд Борисыч, так скажу: с парашютом прыгал ночью — ничего не боялся, а тут чуть не обоссался с перепугу.
— А чего обоссался-то? — спросил Сигизмунд.
— Сходите сами и узнаете, — ответил Федор нагло. И без всякого перехода осведомился: — А вы, кстати, хоть крещеный?
— Вроде.
— Вроде у бабки в огороде. Воцерковляться надо, не то пропадете. По себе понял.
И снова они медленно ползли вдоль Обводного. В районе «Красного треугольника», теперь просто «Треугольника», попали в пробку и заглохли вовсе. Постояли, позлились. И тут заметили, что судьба остановила их как раз возле большой железной двери с надписью «Скупаем книги». Всю жизнь живя в России, оба давно усвоили закон: не та надпись истинна, что золотыми буквами по граниту выбита, а та надпись истинна, что авторучкой да кривыми буквами на картонке накарябана. Именно так и выглядела надпись «Скупаем книги», почему и Сигизмунд, и Федор ощутили вдруг необоримое влечение к железной двери.
Кое-как притерли машину к тротуару, припарковались и решительно направились в помещение.
Лавочка гостеприимством не блистала. Дверь была мощной, за дверью громоздились и чудом не падали пыльные стопы увязанных на макулатуру книг: от желтых брошюрок Апрельских тезисов до глобальных собраний Карла Маркса и решений съездов КПСС.
Пролавировав между стопками, они выбрели в закуток, где имелись два крупных, ханыжистого вида молодых человека. Они о чем-то дружески беседовали, обильно уснащая речь матерком.
Сигизмунд с Федором быстро переглянулись. Сигизмунд сразу направился к полкам, ломившимся под тяжестью книг.
Федор повел плечами и пружинящим шагом направился к молодым людям. Те мгновенно прекратили разговор и воззрились на Федора. Явно узнали своего, потому что воззрились без напряга, почти приветливо.
Сигизмунд поначалу краем глаза поглядывал на Федора, а потом и вовсе поглядывать перестал. Боец делал свое дело споро, из закутка уже доносился приглушенный хохот (небось, про шурина рассказывал). Потом удивленное восклицание Федора: «Бля, мужики! Таракан! Они что, книги едят?» и после краткого, видимо, циничного разъяснения: «Ну вы, бля, даете».
…На полках стояли книги — те самые, за которыми в застойные годы гонялись, выстаивали очереди. Макулатуру собирали. Теперь на хрен никому не нужны.
Сигизмунд ходил, смотрел, рассеянно перелистывал. Дрюон, Кронин, Дюма, Моэм… Пестрая россыпь более поздней «северо-западовской» лабуды: все эти одинаковые переводные романы, где герои — явно от нечего делать — то и дело спасают Вселенную, чудом не лопаясь от гормонов… Абзац — подвиг, абзац — подвиг…
Из закутка гибким движением — как Шер-Хан из джунглей — выскочил на мгновение Федор. Был красноват и немного вспотел. Шепнул почтительно и интимно:
— Сигизмунд Борисович!.. Визиточку!.. — И чуть громче, явно на публику: — Ребята уж больно…
Сигизмунд вынул из кармана две визитки. Вручил Федору. Федор схватил и одним прыжком скрылся в джунглях. Оттуда вновь донеслись приглушенные голоса и взрывы мужского хохота. И с гормонами у ребят все в порядке, и здоровьичко еще не шалит…
Сигизмунд выждал еще с минуту, а потом недовольно, начальственным тоном буркнул:
— Федор!.. Время, время!.. Хочешь, после работы приходи и тренди, сколько влезет…
И, не дожидаясь ответа, стал пробираться к выходу. За спиной он слышал, как Федор торопливо прощается:
— Ну так, ребята, договорились. Все пучком, все пучочком. И пивка! Ну, конечно… Ага…
И по немыслимой траектории обогнув обреченного макулатуре Фридриха Энгельса, устремился за Сигизмундом.
Когда тяжелая железная дверь закрылась за ними, Сигизмунд с Федором хлопнули друг друга по плечу и дружно заржали. Отдышавшись, Федор перешел на деловитый тон.
— Слышьте, Сигизмунд Борисыч, я у них тараканов разглядел — отпад. Знаете, этих, с похотливой такой, тупой мордой… Они и там живут, где вообще жрать ничего. Я во че думаю: я к ребятам пойду, БТТ с собой немножко возьму… Одного отловлю для пробы и прилюдно казню. Для убедительности. Я к ним с пивком сегодня приду, договорился. На абонемент ребят поставим. Хорошие ребята. Мне понравились.
Они выбрались, наконец, из пробки и доехали до Лермонтовского. Здесь Сигизмунд остановился.
— Я в контору не поеду, — сказал он. — У меня еще дела в городе. Давай я тебя здесь высажу. Мне оттуда выбираться геморройно.
Федор вылез. Сигизмунд закурил и хотел было трогаться, когда Федор, нагнувшись, постучал по стеклу. Сигизмунд открыл окно.
— Что?
— Вы это, Сигизмунд Борисыч… Лукавый — он ведь хуже перуанского террориста, повсюду бомбы раскладывает. Точно проверено. Вы того… не тяните. Воцерковляться вам надо, Сигизмунд Борисыч. Хотите, я вас к отцу Никодиму отведу? Он вам лучше, чем я, объяснит.
— Подумаю, — уклончиво сказал Сигизмунд. Идти к сварливому попу ему очень не хотелось. — Ты, Федор, вот что… Арендаторы завтра придут, ты дверь им заколоченную открой. И вообще все там подготовь.
— Лады, — сказал Федор.
Сигизмунд щелчком выбросил окурок, поднял стекло и поехал. В зеркальце видел, как Федор молодцеватой походкой направляется к ближайшему пивному ларьку.
* * *
Аська открыла Сигизмунду дверь и с порога понесла:
— Ну, Морж, что за дела? Второй день жду, блин, вчера же обещал. Двое суток, как привязанная, сижу, как дура полная — жду, жду Все вы одинаковые: как чего от Аськи надо, так бежите, отбою нет, сидите — не выгнать, а как Аське что-то от вас нужно — так не дозовешься…
— Мне уйти? — спросил Сигизмунд спокойно.
Аська бранилась на пороге своей квартиры. Лицо со сна слегка помято, губы намазаны набекрень — нарочно, что ли, моду такую взяла? Выкрашенные зеленой краской волосы торчат во все стороны, как у чертика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
По всему было видно, что Федора здесь знают. С кухни гнать не торопились. Наметанным глазом Сигизмунд мгновенно выхватил белеющий в углу «Восход-40»
— кошачий гальюн. Швейковские задатки бойца Федора приятно радовали сердце.
Мьюки имелась тут же — сидела, задумчиво глядя на собственный хвост. Была раскормлена и пушиста. В ответ на «кис-кис» Сигизмунда одарила его холодным, презрительным взглядом. Встала, потянулась и пошла куда-то по своим делам.
— Ну что, — бодро сказал боец Федор, — здесь, вроде бы, все в порядке. Идемте, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд неловко сказал «до свиданья», на что тетка никак не отреагировала, и они с Федором затопали вниз по лестнице.
— Я гляжу, Федор, ты здесь совсем уже своим заделался, — заметил Сигизмунд.
— Ну… хожу, — сказал Федор. — Взял индивидуальное шефство. Меня отец Никодим на исповедь таскал. Я вам, Сигизмунд Борисыч, так скажу: с парашютом прыгал ночью — ничего не боялся, а тут чуть не обоссался с перепугу.
— А чего обоссался-то? — спросил Сигизмунд.
— Сходите сами и узнаете, — ответил Федор нагло. И без всякого перехода осведомился: — А вы, кстати, хоть крещеный?
— Вроде.
— Вроде у бабки в огороде. Воцерковляться надо, не то пропадете. По себе понял.
И снова они медленно ползли вдоль Обводного. В районе «Красного треугольника», теперь просто «Треугольника», попали в пробку и заглохли вовсе. Постояли, позлились. И тут заметили, что судьба остановила их как раз возле большой железной двери с надписью «Скупаем книги». Всю жизнь живя в России, оба давно усвоили закон: не та надпись истинна, что золотыми буквами по граниту выбита, а та надпись истинна, что авторучкой да кривыми буквами на картонке накарябана. Именно так и выглядела надпись «Скупаем книги», почему и Сигизмунд, и Федор ощутили вдруг необоримое влечение к железной двери.
Кое-как притерли машину к тротуару, припарковались и решительно направились в помещение.
Лавочка гостеприимством не блистала. Дверь была мощной, за дверью громоздились и чудом не падали пыльные стопы увязанных на макулатуру книг: от желтых брошюрок Апрельских тезисов до глобальных собраний Карла Маркса и решений съездов КПСС.
Пролавировав между стопками, они выбрели в закуток, где имелись два крупных, ханыжистого вида молодых человека. Они о чем-то дружески беседовали, обильно уснащая речь матерком.
Сигизмунд с Федором быстро переглянулись. Сигизмунд сразу направился к полкам, ломившимся под тяжестью книг.
Федор повел плечами и пружинящим шагом направился к молодым людям. Те мгновенно прекратили разговор и воззрились на Федора. Явно узнали своего, потому что воззрились без напряга, почти приветливо.
Сигизмунд поначалу краем глаза поглядывал на Федора, а потом и вовсе поглядывать перестал. Боец делал свое дело споро, из закутка уже доносился приглушенный хохот (небось, про шурина рассказывал). Потом удивленное восклицание Федора: «Бля, мужики! Таракан! Они что, книги едят?» и после краткого, видимо, циничного разъяснения: «Ну вы, бля, даете».
…На полках стояли книги — те самые, за которыми в застойные годы гонялись, выстаивали очереди. Макулатуру собирали. Теперь на хрен никому не нужны.
Сигизмунд ходил, смотрел, рассеянно перелистывал. Дрюон, Кронин, Дюма, Моэм… Пестрая россыпь более поздней «северо-западовской» лабуды: все эти одинаковые переводные романы, где герои — явно от нечего делать — то и дело спасают Вселенную, чудом не лопаясь от гормонов… Абзац — подвиг, абзац — подвиг…
Из закутка гибким движением — как Шер-Хан из джунглей — выскочил на мгновение Федор. Был красноват и немного вспотел. Шепнул почтительно и интимно:
— Сигизмунд Борисович!.. Визиточку!.. — И чуть громче, явно на публику: — Ребята уж больно…
Сигизмунд вынул из кармана две визитки. Вручил Федору. Федор схватил и одним прыжком скрылся в джунглях. Оттуда вновь донеслись приглушенные голоса и взрывы мужского хохота. И с гормонами у ребят все в порядке, и здоровьичко еще не шалит…
Сигизмунд выждал еще с минуту, а потом недовольно, начальственным тоном буркнул:
— Федор!.. Время, время!.. Хочешь, после работы приходи и тренди, сколько влезет…
И, не дожидаясь ответа, стал пробираться к выходу. За спиной он слышал, как Федор торопливо прощается:
— Ну так, ребята, договорились. Все пучком, все пучочком. И пивка! Ну, конечно… Ага…
И по немыслимой траектории обогнув обреченного макулатуре Фридриха Энгельса, устремился за Сигизмундом.
Когда тяжелая железная дверь закрылась за ними, Сигизмунд с Федором хлопнули друг друга по плечу и дружно заржали. Отдышавшись, Федор перешел на деловитый тон.
— Слышьте, Сигизмунд Борисыч, я у них тараканов разглядел — отпад. Знаете, этих, с похотливой такой, тупой мордой… Они и там живут, где вообще жрать ничего. Я во че думаю: я к ребятам пойду, БТТ с собой немножко возьму… Одного отловлю для пробы и прилюдно казню. Для убедительности. Я к ним с пивком сегодня приду, договорился. На абонемент ребят поставим. Хорошие ребята. Мне понравились.
Они выбрались, наконец, из пробки и доехали до Лермонтовского. Здесь Сигизмунд остановился.
— Я в контору не поеду, — сказал он. — У меня еще дела в городе. Давай я тебя здесь высажу. Мне оттуда выбираться геморройно.
Федор вылез. Сигизмунд закурил и хотел было трогаться, когда Федор, нагнувшись, постучал по стеклу. Сигизмунд открыл окно.
— Что?
— Вы это, Сигизмунд Борисыч… Лукавый — он ведь хуже перуанского террориста, повсюду бомбы раскладывает. Точно проверено. Вы того… не тяните. Воцерковляться вам надо, Сигизмунд Борисыч. Хотите, я вас к отцу Никодиму отведу? Он вам лучше, чем я, объяснит.
— Подумаю, — уклончиво сказал Сигизмунд. Идти к сварливому попу ему очень не хотелось. — Ты, Федор, вот что… Арендаторы завтра придут, ты дверь им заколоченную открой. И вообще все там подготовь.
— Лады, — сказал Федор.
Сигизмунд щелчком выбросил окурок, поднял стекло и поехал. В зеркальце видел, как Федор молодцеватой походкой направляется к ближайшему пивному ларьку.
* * *
Аська открыла Сигизмунду дверь и с порога понесла:
— Ну, Морж, что за дела? Второй день жду, блин, вчера же обещал. Двое суток, как привязанная, сижу, как дура полная — жду, жду Все вы одинаковые: как чего от Аськи надо, так бежите, отбою нет, сидите — не выгнать, а как Аське что-то от вас нужно — так не дозовешься…
— Мне уйти? — спросил Сигизмунд спокойно.
Аська бранилась на пороге своей квартиры. Лицо со сна слегка помято, губы намазаны набекрень — нарочно, что ли, моду такую взяла? Выкрашенные зеленой краской волосы торчат во все стороны, как у чертика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127