Пожалуйста, подойдите поближе. Гвен, будьте любезны, закройте дверь – как-нибудь разместимся. – Вернон Димирест улыбнулся миссис Квонсетт. – К сожалению, конструкторы самолета не учли, что сюда могут пожаловать гости.
Старушка из Сан-Диего устремила внимательный взгляд на говорившего. После ярко освещенного салона она еще не успела освоиться с полумраком кабины. Она различала лишь неясные очертания какой-то фигуры на фойе десятка светящихся красным циферблатов. Но голос звучал несомненно дружелюбно. А миссис Квонсетт уже мужественно приготовилась к разговору в совсем другом тоне.
Сай Джордан откинул подлокотник на свободном кресле позади Энсона Хэрриса. Гвен мягко и предупредительно – совсем не так, как несколько минут назад, – усадила старушку в кресло.
Самолет не качало, поэтому передвигаться в нем было легко. Он продолжал снижаться, но до тех слоев атмосферы, где бушевала пурга, было еще далеко, и самолет летел со скоростью пятьсот миль в час легко и плавно, словно плыл по заштилевшему морю.
– Миссис Квонсетт, – сказал Вернон Димирест, – забудьте о том, что произошло за стенами этой кабины. Мы пригласили вас сюда по другой причине. – Он обернулся к Гвен: – Вы были достаточно грубы с этой дамой?
– К сожалению, да.
– Мисс Мейген действовала по моим указаниям. Я ей подробно рассказал, как она должна себя вести. Мы знали, что одно интересующее нас лицо будет за этим наблюдать. Мы хотели, чтобы все выглядело естественно и можно было, не вызывая подозрений, пригласить вас сюда.
Большая темная фигура в кресле справа начинала мало-помалу приобретать более отчетливые очертания. Ада Квонсетт, вглядываясь в лицо этого человека, нашла, что оно не выглядит злым. Пока еще она, разумеется, совсем не понимала, к чему он клонит. Она огляделась по сторонам. Все это было чрезвычайно интересно. Еще ни разу в жизни не доводилось ей бывать в кабине экипажа. Кабина оказалась куда меньше, чем она предполагала. Здесь было очень тесно. И тепло. Все трое мужчин сидели в одних рубашках. Да, теперь уже ей действительно будет о чем рассказывать своей дочери в Нью-Йорке, если она когда-нибудь доберется туда.
– Мамаша, – сказал человек, отрекомендовавшийся капитаном. – Вы ведь не робкого десятка?
Вопрос был странный. Миссис Квонсетт задумалась и ответила не сразу:
– Да, мне кажется, я не особенно труслива. Случается, конечно, и понервничать, но только теперь это реже со мной бывает. С годами начинаешь пугаться все меньше и меньше.
Пристальный, испытующий взгляд капитана был прикован к ее лицу.
– Я решил рассказать вам кое-что, а затем попросить вас помочь нам. Времени у нас мало, я буду краток. Вероятно, вы заметили пассажира, который сидит рядом с вами – у окна.
– Такой тощий, с тоненькими усиками?
– Да, – сказала Гвен. – Этот самый.
– Как же, заметила. Очень странный господин. Ни с кем не разговаривает и не выпускает из рук чемоданчика. Мне кажется, он чем-то очень обеспокоен.
– Мы тоже обеспокоены, – негромко произнес Вернон Димирест. – У нас есть основания предполагать, что у него в чемоданчике бомба. И мы хотим ее забрать. Вот почему нам потребовалась ваша помощь.
«Самое удивительное, – пронеслось у Ады Квонсетт в голове, – что здесь у них такая тишина». В этой тишине и в наступившем после слов Димиреста молчании Ада Квонсетт услышала, как где-то у нее над головой заговорило радио:
– «Транс-Америка», рейс два, говорит Торонтский центр. Вы находитесь в пятнадцати милях к востоку от Клейнбергского маяка. Сообщите вашу высоту и намерения.
Человек, сидевший впереди слева – Ада Квонсетт не видела его лица, – ответил:
– Торонтский центр, говорит «Транс-Америка», рейс два. Снижаемся, покидаем эшелон два-девять-ноль. Просим разрешения продолжать медленно снижаться. Намерение совершить посадку в аэропорту Линкольна остается неизменным.
– «Транс-Америка», вас понял. Освобождаем вам путь следования. Можете продолжать медленно снижаться.
Третий человек, сидевший справа от Ады Квонсетт за маленьким столиком, перед которым были расположены еще какие-то приборы, сказал:
– По моим подсчетам, мы должны быть на месте через час семнадцать минут. Это – если ветер будет как по сводке; если же фронт шторма приблизился, то прилетим позже.
– Так мы, значит, все-таки возвращаемся? – Голос Ады Квонсетт выдавал охватившее ее волнение.
Димирест кивнул.
– Да, но, кроме вас, никто из пассажиров этого не знает. И пока вам придется держать это в секрете, причем главное, чтобы Герреро – пассажир с чемоданчиком – ничего не заподозрил.
У Ады Квонсетт даже дух перехватило. «Неужели это в самом деле происходит со мной?» – думала она. Потрясающее приключение, не хуже тех, что показывают по телевизору. Немножко опасное, конечно. Но она тут же сказала себе: об этом не стоит думать. Главное – она здесь, участвует во всем этом, разговаривает запанибрата с командиром корабля, и он доверяет ей свои тайны. Да, будет что порассказать дочери!
– Ну как, согласны вы нам помочь?
– Разумеется, согласна. Как я понимаю, вы хотите, чтобы я попробовала отобрать у него чемоданчик…
– Ни в коем случае! – Вернон Димирест обернулся и для большей убедительности перегнулся к ней через спинку кресла. Он сказал твердо: – И не вздумайте даже прикасаться к этому чемоданчику.
– Раз вы так говорите, – кротко согласилась миссис Квонсетт, – не буду.
– Да, я именно так говорю. И запомните: очень важно, чтобы Герреро не заподозрил, что мы обратили внимание на его чемоданчик и знаем о его содержимом. А теперь я проинструктирую вас – как раньше инструктировал мисс Мейген – насчет того, что вы должны делать, когда вернетесь в салон. Пожалуйста, слушайте меня внимательно.
Когда он закончил, старушка из Сан-Диего позволила себе улыбнуться уголками губ.
– О да, да! Мне кажется, я сумею это проделать.
Она уже вставала с кресла, а Гвен открывала дверь кабины, когда Димирест спросил:
– Мне сказали, что вы летели без билета из Лос-Анджелеса… как будто в Нью-Йорк. Зачем?
Миссис Квонсетт объяснила, что она порой чувствует себя одиноко на Западном побережье и ей хочется повидать дочь, живущую на востоке страны.
– Бабушка, – сказал Димирест, – если мы все это провернем, я лично обещаю вам, что обо всех неприятностях, которые с вами произошли, будет забыто, и более того: наша авиакомпания даст вам бесплатный билет до Нью-Йорка и обратно, первый класс.
Миссис Квонсетт была так растрогана, что едва не расплакалась.
– О, благодарю вас, благодарю! – От волнения голос ее дрогнул. «Какой изумительный человек, – подумала она. – Какой добрый, очаровательный человек!»
Пережитое Адой Квонсетт неподдельное волнение пришлось весьма кстати и немало помогло ей справиться со своей задачей, когда она прошествовала через салон первого класса к своему креслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Старушка из Сан-Диего устремила внимательный взгляд на говорившего. После ярко освещенного салона она еще не успела освоиться с полумраком кабины. Она различала лишь неясные очертания какой-то фигуры на фойе десятка светящихся красным циферблатов. Но голос звучал несомненно дружелюбно. А миссис Квонсетт уже мужественно приготовилась к разговору в совсем другом тоне.
Сай Джордан откинул подлокотник на свободном кресле позади Энсона Хэрриса. Гвен мягко и предупредительно – совсем не так, как несколько минут назад, – усадила старушку в кресло.
Самолет не качало, поэтому передвигаться в нем было легко. Он продолжал снижаться, но до тех слоев атмосферы, где бушевала пурга, было еще далеко, и самолет летел со скоростью пятьсот миль в час легко и плавно, словно плыл по заштилевшему морю.
– Миссис Квонсетт, – сказал Вернон Димирест, – забудьте о том, что произошло за стенами этой кабины. Мы пригласили вас сюда по другой причине. – Он обернулся к Гвен: – Вы были достаточно грубы с этой дамой?
– К сожалению, да.
– Мисс Мейген действовала по моим указаниям. Я ей подробно рассказал, как она должна себя вести. Мы знали, что одно интересующее нас лицо будет за этим наблюдать. Мы хотели, чтобы все выглядело естественно и можно было, не вызывая подозрений, пригласить вас сюда.
Большая темная фигура в кресле справа начинала мало-помалу приобретать более отчетливые очертания. Ада Квонсетт, вглядываясь в лицо этого человека, нашла, что оно не выглядит злым. Пока еще она, разумеется, совсем не понимала, к чему он клонит. Она огляделась по сторонам. Все это было чрезвычайно интересно. Еще ни разу в жизни не доводилось ей бывать в кабине экипажа. Кабина оказалась куда меньше, чем она предполагала. Здесь было очень тесно. И тепло. Все трое мужчин сидели в одних рубашках. Да, теперь уже ей действительно будет о чем рассказывать своей дочери в Нью-Йорке, если она когда-нибудь доберется туда.
– Мамаша, – сказал человек, отрекомендовавшийся капитаном. – Вы ведь не робкого десятка?
Вопрос был странный. Миссис Квонсетт задумалась и ответила не сразу:
– Да, мне кажется, я не особенно труслива. Случается, конечно, и понервничать, но только теперь это реже со мной бывает. С годами начинаешь пугаться все меньше и меньше.
Пристальный, испытующий взгляд капитана был прикован к ее лицу.
– Я решил рассказать вам кое-что, а затем попросить вас помочь нам. Времени у нас мало, я буду краток. Вероятно, вы заметили пассажира, который сидит рядом с вами – у окна.
– Такой тощий, с тоненькими усиками?
– Да, – сказала Гвен. – Этот самый.
– Как же, заметила. Очень странный господин. Ни с кем не разговаривает и не выпускает из рук чемоданчика. Мне кажется, он чем-то очень обеспокоен.
– Мы тоже обеспокоены, – негромко произнес Вернон Димирест. – У нас есть основания предполагать, что у него в чемоданчике бомба. И мы хотим ее забрать. Вот почему нам потребовалась ваша помощь.
«Самое удивительное, – пронеслось у Ады Квонсетт в голове, – что здесь у них такая тишина». В этой тишине и в наступившем после слов Димиреста молчании Ада Квонсетт услышала, как где-то у нее над головой заговорило радио:
– «Транс-Америка», рейс два, говорит Торонтский центр. Вы находитесь в пятнадцати милях к востоку от Клейнбергского маяка. Сообщите вашу высоту и намерения.
Человек, сидевший впереди слева – Ада Квонсетт не видела его лица, – ответил:
– Торонтский центр, говорит «Транс-Америка», рейс два. Снижаемся, покидаем эшелон два-девять-ноль. Просим разрешения продолжать медленно снижаться. Намерение совершить посадку в аэропорту Линкольна остается неизменным.
– «Транс-Америка», вас понял. Освобождаем вам путь следования. Можете продолжать медленно снижаться.
Третий человек, сидевший справа от Ады Квонсетт за маленьким столиком, перед которым были расположены еще какие-то приборы, сказал:
– По моим подсчетам, мы должны быть на месте через час семнадцать минут. Это – если ветер будет как по сводке; если же фронт шторма приблизился, то прилетим позже.
– Так мы, значит, все-таки возвращаемся? – Голос Ады Квонсетт выдавал охватившее ее волнение.
Димирест кивнул.
– Да, но, кроме вас, никто из пассажиров этого не знает. И пока вам придется держать это в секрете, причем главное, чтобы Герреро – пассажир с чемоданчиком – ничего не заподозрил.
У Ады Квонсетт даже дух перехватило. «Неужели это в самом деле происходит со мной?» – думала она. Потрясающее приключение, не хуже тех, что показывают по телевизору. Немножко опасное, конечно. Но она тут же сказала себе: об этом не стоит думать. Главное – она здесь, участвует во всем этом, разговаривает запанибрата с командиром корабля, и он доверяет ей свои тайны. Да, будет что порассказать дочери!
– Ну как, согласны вы нам помочь?
– Разумеется, согласна. Как я понимаю, вы хотите, чтобы я попробовала отобрать у него чемоданчик…
– Ни в коем случае! – Вернон Димирест обернулся и для большей убедительности перегнулся к ней через спинку кресла. Он сказал твердо: – И не вздумайте даже прикасаться к этому чемоданчику.
– Раз вы так говорите, – кротко согласилась миссис Квонсетт, – не буду.
– Да, я именно так говорю. И запомните: очень важно, чтобы Герреро не заподозрил, что мы обратили внимание на его чемоданчик и знаем о его содержимом. А теперь я проинструктирую вас – как раньше инструктировал мисс Мейген – насчет того, что вы должны делать, когда вернетесь в салон. Пожалуйста, слушайте меня внимательно.
Когда он закончил, старушка из Сан-Диего позволила себе улыбнуться уголками губ.
– О да, да! Мне кажется, я сумею это проделать.
Она уже вставала с кресла, а Гвен открывала дверь кабины, когда Димирест спросил:
– Мне сказали, что вы летели без билета из Лос-Анджелеса… как будто в Нью-Йорк. Зачем?
Миссис Квонсетт объяснила, что она порой чувствует себя одиноко на Западном побережье и ей хочется повидать дочь, живущую на востоке страны.
– Бабушка, – сказал Димирест, – если мы все это провернем, я лично обещаю вам, что обо всех неприятностях, которые с вами произошли, будет забыто, и более того: наша авиакомпания даст вам бесплатный билет до Нью-Йорка и обратно, первый класс.
Миссис Квонсетт была так растрогана, что едва не расплакалась.
– О, благодарю вас, благодарю! – От волнения голос ее дрогнул. «Какой изумительный человек, – подумала она. – Какой добрый, очаровательный человек!»
Пережитое Адой Квонсетт неподдельное волнение пришлось весьма кстати и немало помогло ей справиться со своей задачей, когда она прошествовала через салон первого класса к своему креслу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149