Это не укрылось от зоркой метрдотельши, и она усмехнулась. «Машина слухов уже готовит очередной бюллетень», – подумала Таня.
– Ну и толпа, – сказала она, – вы когда-нибудь видели такое? Все эти три дня – просто светопреставление.
Мел окинул взглядом переполненное кафе; сквозь гул голо сов морзянкой прорывался звон посуды. За стеклянной дверью колыхалось неспокойное море голов.
– Если вы считаете, что у нас сегодня столпотворение, – заметил он, – подождите, пока С-5А войдет в строй.
– Знаю. Мы и сейчас едва справляемся, когда летят «боинги семьсот сорок семь», а если придется регистрировать сразу тысячу пассажиров… Не приведи господь! – Таня содрогнулась. – А представляете себе, что будет твориться, когда все они начнут получать багаж? Даже думать об этом неохота.
– Не только вам, но и многим другим неохота, хотя им-то следовало бы задуматься – и уже сейчас. – Мела забавляло то, что их беседа, не успев начаться, перескочила на авиацию. Все, связанное с рейсами и самолетами, притягивало Таню как магнит, и она любила говорить об этом. Любил это и Мел, чем отчасти и объяснялось то, что ему нравилось бывать в ее обществе.
– Кто же еще не желает над этим задумываться?
– Те, в чьем ведении находятся наземные сооружения – аэровокзалы, взлетно-посадочные полосы и рулежные дорожки. Большинство ведет себя так, точно реактивные самолеты всегда будут такими, как сейчас. Они считают, что если сидеть тихо и спокойно, новые большие самолеты не появятся и никаких сложностей не возникнет. И перестраивать наземные службы не придется.
– Но во всех аэропортах идет такое большое строительство, – задумчиво заметила Таня. – Всюду, куда ни прилетишь.
Мел предложил ей сигарету, но она отрицательно покачала головой. Тогда он закурил сам.
– В большинстве своем это строительство – всего лишь заплаты, небольшие изменения и расширения аэропортов, построенных в пятидесятых или в начале шестидесятых годов. Пока для будущего почти ничего не делается. Есть, конечно, исключения – например, Лос-Анджелесский аэропорт, или аэропорт Тампа во Флориде, или Даллас-Форт-Уэрт. Это будут первые в мире аэропорты, готовые к приему новых гигантских реактивных и сверхзвуковых самолетов. Неплохо обстоит дело в аэропортах Канзас-Сити, Хьюстона и Торонто. Есть план реконструкции Сан-Францисского аэропорта, хотя наши политики могут это завалить. Вот, пожалуй, и все в Северной Америке.
– А в Европе?
– В Европе – одно старье, – сказал Мел, – кроме Парижа. Новый северный аэропорт, который заменит Ле-Бурже, будет, пожалуй, одним из лучших. А в Лондоне такая бестолковщина, какую способны создать только англичане. – Он помолчал, задумавшись. – Впрочем, не надо принижать другие страны: у нас у самих плохи дела. Нью-Йорк в ужасающем состоянии, хотя в аэропорту Кеннеди и производятся некоторые изменения, но слишком уж забито небо над городом. Скоро я сам стану ездить туда только поездом. Вашингтон еще кое-как справляется, хотя Национальный аэропорт – это жуткая дыра. А вот аэропорт Даллеса – это гигантский шаг вперед. Рано или поздно и в Чикаго поймут, что они отстали на двадцать лет, – Мел помолчал, подумал. – Помните, в те годы, когда стали летать первые реактивные, что творилось в аэропортах, построенных в расчете на ДС–4 и «констеллейшн»?
– Помню, – сказала Таня. – Я именно в таком и работала. И в обычные-то дни не протолкнешься, а когда много рейсов – просто дышать было нечем. Мы еще говорили, что это все равно как если б вздумали снимать большое сражение на детской площадке.
– В семидесятых годах, – заметил Мел, – будет хуже, много хуже. И не только из-за обилия пассажиров. Нас задушит другое.
– Например?
– Трудно будет со взлетно-посадочными полосами и диспетчеризацией движения, но это уже особая статья. А главное, чего никак не предусматривают те, кто планирует аэропорты, это то, что скоро – и очень скоро – наступит день, когда грузовые перевозки намного превысят пассажирские. Так было на всех видах транспорта, начиная с каноэ. Сначала перевозят людей и немного груза, а не успеешь оглянуться, и грузы начинают вытеснять человека. В авиации мы уже подошли к этому рубежу, хотя еще мало кто это сознает. Когда грузовые перевозки получат перевес – а это произойдет в ближайшие десять лет, – наши нынешние представления о том, каким должен быть аэропорт, окажутся безнадежно устаревшими. Хотите доказательства? Взгляните, куда стремится попасть молодежь, поступающая на работу в управленческий аппарат авиации. Еще совсем недавно почти никто не хотел идти в отделы грузовых перевозок. Это рассматривалось как ссылка, – возможность блеснуть была лишь у тех, кто занимался пассажирами. А теперь это уже не так! Теперь все, у кого есть голова на плечах, хотят работать на грузовых перевозках. Они уже поняли, что в этом – будущее и возможность быстрой карьеры.
Таня рассмеялась.
– Ну, значит, я старомодная, потому что я предпочитаю иметь дело с людьми. Грузовые перевозки как-то…
К их столику подошла официантка.
– Порционных уже нет, и если народ не схлынет, то скоро вообще ничего не останется.
Они заказали кофе, и к нему Таня – лимонный пирог, а Мел – сандвич с яичницей. Когда официантка отошла, Мел усмехнулся.
– Я, кажется, произнес что-то вроде речи. Извините.
– Наверное, захотелось попрактиковаться. – Она пытливо посмотрела на него. – В последнее время не так уж часто вам приходится произносить речи.
– Да, я ведь больше не президент Совета руководителей аэропортов. Я не езжу ни в Вашингтон, ни в другие места. – Однако не только этим объяснялось то, что Мел нигде больше не выступал и вообще стал менее заметной фигурой. И он подозревал, что Таня знает об этом.
Как ни странно, но именно на одном из выступлений Мела и свела их судьба.
Однажды на совместном совещании, какие изредка проводятся авиакомпаниями, Мел говорил о грядущих изменениях в авиации и об отставании наземных служб от прогресса, намечающегося в воздухе. Он воспользовался совещанием как поводом для того, чтобы «обкатать» речь, которую собирался произнести на общеамериканском форуме через неделю. Таня была там в числе представителей «Транс-Америки» и на другой день прислала ему одну из своих «обезглавленных» записок:
«мр б.
отличная речь, все мы назмники с удовлтврнием узнали чт творцы аэропортов заснули над чертежными досками. кто-то должен был это сказать, можно прдложение? речь прзвчит живее, если поменьше тхнки побольше нечет члвков, пассажир в пузе (все равно самолета или кита – помните иону?) думает только о себе, не о мироздании, уверена орвилл/уилбер именно об этом думали, как только оторвались от земли. верно?
тл.»
Записка эта не только позабавила Мела, но и заставила призадуматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Ну и толпа, – сказала она, – вы когда-нибудь видели такое? Все эти три дня – просто светопреставление.
Мел окинул взглядом переполненное кафе; сквозь гул голо сов морзянкой прорывался звон посуды. За стеклянной дверью колыхалось неспокойное море голов.
– Если вы считаете, что у нас сегодня столпотворение, – заметил он, – подождите, пока С-5А войдет в строй.
– Знаю. Мы и сейчас едва справляемся, когда летят «боинги семьсот сорок семь», а если придется регистрировать сразу тысячу пассажиров… Не приведи господь! – Таня содрогнулась. – А представляете себе, что будет твориться, когда все они начнут получать багаж? Даже думать об этом неохота.
– Не только вам, но и многим другим неохота, хотя им-то следовало бы задуматься – и уже сейчас. – Мела забавляло то, что их беседа, не успев начаться, перескочила на авиацию. Все, связанное с рейсами и самолетами, притягивало Таню как магнит, и она любила говорить об этом. Любил это и Мел, чем отчасти и объяснялось то, что ему нравилось бывать в ее обществе.
– Кто же еще не желает над этим задумываться?
– Те, в чьем ведении находятся наземные сооружения – аэровокзалы, взлетно-посадочные полосы и рулежные дорожки. Большинство ведет себя так, точно реактивные самолеты всегда будут такими, как сейчас. Они считают, что если сидеть тихо и спокойно, новые большие самолеты не появятся и никаких сложностей не возникнет. И перестраивать наземные службы не придется.
– Но во всех аэропортах идет такое большое строительство, – задумчиво заметила Таня. – Всюду, куда ни прилетишь.
Мел предложил ей сигарету, но она отрицательно покачала головой. Тогда он закурил сам.
– В большинстве своем это строительство – всего лишь заплаты, небольшие изменения и расширения аэропортов, построенных в пятидесятых или в начале шестидесятых годов. Пока для будущего почти ничего не делается. Есть, конечно, исключения – например, Лос-Анджелесский аэропорт, или аэропорт Тампа во Флориде, или Даллас-Форт-Уэрт. Это будут первые в мире аэропорты, готовые к приему новых гигантских реактивных и сверхзвуковых самолетов. Неплохо обстоит дело в аэропортах Канзас-Сити, Хьюстона и Торонто. Есть план реконструкции Сан-Францисского аэропорта, хотя наши политики могут это завалить. Вот, пожалуй, и все в Северной Америке.
– А в Европе?
– В Европе – одно старье, – сказал Мел, – кроме Парижа. Новый северный аэропорт, который заменит Ле-Бурже, будет, пожалуй, одним из лучших. А в Лондоне такая бестолковщина, какую способны создать только англичане. – Он помолчал, задумавшись. – Впрочем, не надо принижать другие страны: у нас у самих плохи дела. Нью-Йорк в ужасающем состоянии, хотя в аэропорту Кеннеди и производятся некоторые изменения, но слишком уж забито небо над городом. Скоро я сам стану ездить туда только поездом. Вашингтон еще кое-как справляется, хотя Национальный аэропорт – это жуткая дыра. А вот аэропорт Даллеса – это гигантский шаг вперед. Рано или поздно и в Чикаго поймут, что они отстали на двадцать лет, – Мел помолчал, подумал. – Помните, в те годы, когда стали летать первые реактивные, что творилось в аэропортах, построенных в расчете на ДС–4 и «констеллейшн»?
– Помню, – сказала Таня. – Я именно в таком и работала. И в обычные-то дни не протолкнешься, а когда много рейсов – просто дышать было нечем. Мы еще говорили, что это все равно как если б вздумали снимать большое сражение на детской площадке.
– В семидесятых годах, – заметил Мел, – будет хуже, много хуже. И не только из-за обилия пассажиров. Нас задушит другое.
– Например?
– Трудно будет со взлетно-посадочными полосами и диспетчеризацией движения, но это уже особая статья. А главное, чего никак не предусматривают те, кто планирует аэропорты, это то, что скоро – и очень скоро – наступит день, когда грузовые перевозки намного превысят пассажирские. Так было на всех видах транспорта, начиная с каноэ. Сначала перевозят людей и немного груза, а не успеешь оглянуться, и грузы начинают вытеснять человека. В авиации мы уже подошли к этому рубежу, хотя еще мало кто это сознает. Когда грузовые перевозки получат перевес – а это произойдет в ближайшие десять лет, – наши нынешние представления о том, каким должен быть аэропорт, окажутся безнадежно устаревшими. Хотите доказательства? Взгляните, куда стремится попасть молодежь, поступающая на работу в управленческий аппарат авиации. Еще совсем недавно почти никто не хотел идти в отделы грузовых перевозок. Это рассматривалось как ссылка, – возможность блеснуть была лишь у тех, кто занимался пассажирами. А теперь это уже не так! Теперь все, у кого есть голова на плечах, хотят работать на грузовых перевозках. Они уже поняли, что в этом – будущее и возможность быстрой карьеры.
Таня рассмеялась.
– Ну, значит, я старомодная, потому что я предпочитаю иметь дело с людьми. Грузовые перевозки как-то…
К их столику подошла официантка.
– Порционных уже нет, и если народ не схлынет, то скоро вообще ничего не останется.
Они заказали кофе, и к нему Таня – лимонный пирог, а Мел – сандвич с яичницей. Когда официантка отошла, Мел усмехнулся.
– Я, кажется, произнес что-то вроде речи. Извините.
– Наверное, захотелось попрактиковаться. – Она пытливо посмотрела на него. – В последнее время не так уж часто вам приходится произносить речи.
– Да, я ведь больше не президент Совета руководителей аэропортов. Я не езжу ни в Вашингтон, ни в другие места. – Однако не только этим объяснялось то, что Мел нигде больше не выступал и вообще стал менее заметной фигурой. И он подозревал, что Таня знает об этом.
Как ни странно, но именно на одном из выступлений Мела и свела их судьба.
Однажды на совместном совещании, какие изредка проводятся авиакомпаниями, Мел говорил о грядущих изменениях в авиации и об отставании наземных служб от прогресса, намечающегося в воздухе. Он воспользовался совещанием как поводом для того, чтобы «обкатать» речь, которую собирался произнести на общеамериканском форуме через неделю. Таня была там в числе представителей «Транс-Америки» и на другой день прислала ему одну из своих «обезглавленных» записок:
«мр б.
отличная речь, все мы назмники с удовлтврнием узнали чт творцы аэропортов заснули над чертежными досками. кто-то должен был это сказать, можно прдложение? речь прзвчит живее, если поменьше тхнки побольше нечет члвков, пассажир в пузе (все равно самолета или кита – помните иону?) думает только о себе, не о мироздании, уверена орвилл/уилбер именно об этом думали, как только оторвались от земли. верно?
тл.»
Записка эта не только позабавила Мела, но и заставила призадуматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149