И при этом никто не помнил, чтобы «зануда» сам внес когда-нибудь хоть одно дельное предложение.
Другой отличительной чертой характера Расбоуна было то, что он презирал женщин, в том числе и свою собственную жену. Восставая против чего-либо, он никогда не руководствовался интересами женщин. Вот почему его ничуть не задело унизительное обращение с миссис Квонсетт, но зато когда Гвен Мейген схватила чемоданчик Герреро, этого Расбоун уже стерпеть не мог.
Женщина, да еще в форменной одежде, покушалась на права такого же рядового путешественника, как он сам, – так воспринял это Маркус Расбоун. Пылая негодованием, он поднялся с кресла и встал между Гвен и Верноном Димирестом.
В ту же секунду Герреро, весь побагровев и бормоча что-то нечленораздельное, кое-как высвободился из цепких объятий Ады Квонсетт, вскочил на ноги и шагнул в проход. Маркус Расбоун выхватил у Гвен чемоданчик и с учтивым поклоном протянул его владельцу. Словно дикий зверь, Герреро метнулся вперед и завладел своей собственностью.
Вернон Димирест бросился к нему, но было уже поздно. Он хотел схватить Герреро – и не смог: проход был узок, и в нем стояли Гвен, Расбоун и гобоист. А Герреро, проскочив у них за спиной, уже мчался по проходу. На его пути пассажиры вскакивали с мест. Димирест, видя, что все пропало, крикнул:
– Держите его! У него бомба!
Кто-то взвизгнул, кто-то выскочил в проход, закупорив его еще больше. Но Гвен Мейген, работая локтями, плечами, коленями, сумела оказаться ближе всех к Герреро.
Добежав до конца салона, Герреро обернулся, точно загнанное животное. Позади него были двери трех туалетов; световые указатели оповещали, что два из них свободны, а один занят. Стоя спиной к туалетам, Герреро вытянул вперед руки с чемоданчиком. Одной рукой он держал ручку чемоданчика, другой – петлю шнурка, который теперь был отчетливо виден всем. Сдавленным голосом он предостерегающе прорычал:
– Стойте! Не приближайтесь!
Вернон Димирест снова крикнул, перекрывая шум:
– Герреро, вы слышите меня? Слушайте! Слушайте, что я вам скажу!
На мгновение воцарилась тишина, все замерли – слышно было только, как гудят двигатели.
Герреро стоял, повернувшись лицом к преследователям, и затравленно поглядывал на них.
– Мы знаем, кто вы и что вы задумали, – продолжал Димирест. – Мы знаем про вашу страховку и про бомбу, и на земле об этом тоже известно, и страховка ваша аннулирована. Вы понимаете? Ваша страховка недействительна, она уже ни гроша не стоит. Если теперь вы взорвете бомбу, то ни за что ни про что убьете себя. Никто от этого не выиграет – и меньше всего ваша семья. Ваша семья, наоборот, только пострадает: ее будут винить во всем и преследовать. Вы слышите меня? Подумайте хорошенько.
Какая-то женщина испуганно вскрикнула. Герреро продолжал стоять в нерешительности.
– Герреро, – снова обратился к нему Вернон Димирест, – успокойте этих людей, пусть они сядут. Тогда, если хотите, мы с вами поговорим. Можете задавать мне любые вопросы. Обещаю, что никто к вам не подойдет, пока вы сами этого не захотите. – Димирест быстро прикидывал: если ему удастся достаточно долго отвлекать внимание Герреро, возможно, за это врем я проход очистится. После этого он попытается убедить Герреро отдать ему чемоданчик. Если же тот откажется, можно наброситься на него, сбить с ног и выхватить чемоданчик, прежде чем Герреро успеет дернуть за петлю. Риск, конечно, отчаянный, но ничего другого не оставалось.
Пассажиры начали понемногу боязливо возвращаться на свои места.
– Вы понимаете, Герреро, что раз нам все известно, значит, доводить ваш план до конца бессмысленно. Поэтому я предлагаю вам отдать мне чемоданчик. – Димирест старался говорить спокойно, рассудительно, понимая, что сейчас очень важно не делать пауз. – Если вы поступите так, как я предлагаю, даю вам слово: никто вас не тронет.
В глазах Герреро был страх. Он облизнул свои тонкие губы. Гвен Мейген стояла совсем близко от него.
Димирест произнес негромко:
– Спокойнее, Гвен. Сядьте-ка лучше. – Надо, чтобы между ним и Герреро никого не было, если ему придется силой отбирать чемоданчик.
Дверь одного из туалетов отворилась. Молодой человек в круглых очках, делавших его похожим на сову, вышел из туалета и остановился, близоруко щурясь. Он явно ничего не слышал и не подозревал о том, что происходит.
И тут кто-то из пассажиров крикнул:
– Хватайте этого малого, у него в портфеле бомба!
Когда дверь туалета щелкнула у него за спиной, Герреро повернул голову. Услыхав возглас пассажира, он оттолкнул человека в очках и юркнул в туалет, из которого тот только что вышел.
При первом же движении Герреро Гвен Мейген бросилась следом за ним. Позади нее Вернон Димирест, расталкивая пассажиров, устремился туда же.
Дверь туалета уже захлопывалась, когда к ней подбежала Гвен. Она успела просунуть ногу в щель и всем телом налегла на дверь. Нога помешала двери затвориться, но распахнуть ее у Гвен не хватило сил. Она почувствовала острую боль в ноге: Герреро налегал на дверь с другой стороны.
В голове у него был полный сумбур. Он даже не понимал, что произошло в последние минуты, не слышал и половины того, что говорил Димирест. Одно только отчетливо дошло до его сознания и подавило все остальные мысли и чувства: он понял, что и этот замысел, подобно всем его великим начинаниям, потерпел фиаско. В чем-то он просчитался, как всегда. Вся жизнь его была сплошной неудачей. И завершающей неудачей будет смерть – теперь он с горечью осознал это.
Он навалился спиною на дверь туалета. Он чувствовал, как на дверь налегают с противоположной стороны, и понимал, что стоит им надавить сильнее, и его сопротивление будет сломлено, дверь распахнется. Он судорожно нащупал под ручкой чемоданчика шнур, который был присоединен к квадратику пластика, – квадратик вылетит, концы защепки сомкнутся, и произойдет взрыв. Когда пальцы Герреро нащупали петлю и потянули за нее, в голове его пронеслась последняя мысль: а что, если и тут осечка, если бомба тоже подведет…
В последний, предсмертный миг, прежде чем сознание его померкло, Герреро понял, что на этот раз осечки не произошло.
10
Взрыв на борту лайнера «Транс-Америки», рейс два «Золотой Аргос», был ошеломителен и страшен. В герметически закрытом пространстве самолета он прозвучал подобно стократно усиленному удару грома – язык пламени взметнулся вверх, словно вырвавшись из гигантского горна.
Смерть Герреро наступила мгновенно: он находился в центре взрыва, и его разорвало на куски. Миг назад он жил – и вот от человека остались лишь кровавые лохмотья.
Взрывом повредило фюзеляж.
Гвен Мейген, находившуюся ближе всех к Герреро, взрывной волной ударили в грудь и в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Другой отличительной чертой характера Расбоуна было то, что он презирал женщин, в том числе и свою собственную жену. Восставая против чего-либо, он никогда не руководствовался интересами женщин. Вот почему его ничуть не задело унизительное обращение с миссис Квонсетт, но зато когда Гвен Мейген схватила чемоданчик Герреро, этого Расбоун уже стерпеть не мог.
Женщина, да еще в форменной одежде, покушалась на права такого же рядового путешественника, как он сам, – так воспринял это Маркус Расбоун. Пылая негодованием, он поднялся с кресла и встал между Гвен и Верноном Димирестом.
В ту же секунду Герреро, весь побагровев и бормоча что-то нечленораздельное, кое-как высвободился из цепких объятий Ады Квонсетт, вскочил на ноги и шагнул в проход. Маркус Расбоун выхватил у Гвен чемоданчик и с учтивым поклоном протянул его владельцу. Словно дикий зверь, Герреро метнулся вперед и завладел своей собственностью.
Вернон Димирест бросился к нему, но было уже поздно. Он хотел схватить Герреро – и не смог: проход был узок, и в нем стояли Гвен, Расбоун и гобоист. А Герреро, проскочив у них за спиной, уже мчался по проходу. На его пути пассажиры вскакивали с мест. Димирест, видя, что все пропало, крикнул:
– Держите его! У него бомба!
Кто-то взвизгнул, кто-то выскочил в проход, закупорив его еще больше. Но Гвен Мейген, работая локтями, плечами, коленями, сумела оказаться ближе всех к Герреро.
Добежав до конца салона, Герреро обернулся, точно загнанное животное. Позади него были двери трех туалетов; световые указатели оповещали, что два из них свободны, а один занят. Стоя спиной к туалетам, Герреро вытянул вперед руки с чемоданчиком. Одной рукой он держал ручку чемоданчика, другой – петлю шнурка, который теперь был отчетливо виден всем. Сдавленным голосом он предостерегающе прорычал:
– Стойте! Не приближайтесь!
Вернон Димирест снова крикнул, перекрывая шум:
– Герреро, вы слышите меня? Слушайте! Слушайте, что я вам скажу!
На мгновение воцарилась тишина, все замерли – слышно было только, как гудят двигатели.
Герреро стоял, повернувшись лицом к преследователям, и затравленно поглядывал на них.
– Мы знаем, кто вы и что вы задумали, – продолжал Димирест. – Мы знаем про вашу страховку и про бомбу, и на земле об этом тоже известно, и страховка ваша аннулирована. Вы понимаете? Ваша страховка недействительна, она уже ни гроша не стоит. Если теперь вы взорвете бомбу, то ни за что ни про что убьете себя. Никто от этого не выиграет – и меньше всего ваша семья. Ваша семья, наоборот, только пострадает: ее будут винить во всем и преследовать. Вы слышите меня? Подумайте хорошенько.
Какая-то женщина испуганно вскрикнула. Герреро продолжал стоять в нерешительности.
– Герреро, – снова обратился к нему Вернон Димирест, – успокойте этих людей, пусть они сядут. Тогда, если хотите, мы с вами поговорим. Можете задавать мне любые вопросы. Обещаю, что никто к вам не подойдет, пока вы сами этого не захотите. – Димирест быстро прикидывал: если ему удастся достаточно долго отвлекать внимание Герреро, возможно, за это врем я проход очистится. После этого он попытается убедить Герреро отдать ему чемоданчик. Если же тот откажется, можно наброситься на него, сбить с ног и выхватить чемоданчик, прежде чем Герреро успеет дернуть за петлю. Риск, конечно, отчаянный, но ничего другого не оставалось.
Пассажиры начали понемногу боязливо возвращаться на свои места.
– Вы понимаете, Герреро, что раз нам все известно, значит, доводить ваш план до конца бессмысленно. Поэтому я предлагаю вам отдать мне чемоданчик. – Димирест старался говорить спокойно, рассудительно, понимая, что сейчас очень важно не делать пауз. – Если вы поступите так, как я предлагаю, даю вам слово: никто вас не тронет.
В глазах Герреро был страх. Он облизнул свои тонкие губы. Гвен Мейген стояла совсем близко от него.
Димирест произнес негромко:
– Спокойнее, Гвен. Сядьте-ка лучше. – Надо, чтобы между ним и Герреро никого не было, если ему придется силой отбирать чемоданчик.
Дверь одного из туалетов отворилась. Молодой человек в круглых очках, делавших его похожим на сову, вышел из туалета и остановился, близоруко щурясь. Он явно ничего не слышал и не подозревал о том, что происходит.
И тут кто-то из пассажиров крикнул:
– Хватайте этого малого, у него в портфеле бомба!
Когда дверь туалета щелкнула у него за спиной, Герреро повернул голову. Услыхав возглас пассажира, он оттолкнул человека в очках и юркнул в туалет, из которого тот только что вышел.
При первом же движении Герреро Гвен Мейген бросилась следом за ним. Позади нее Вернон Димирест, расталкивая пассажиров, устремился туда же.
Дверь туалета уже захлопывалась, когда к ней подбежала Гвен. Она успела просунуть ногу в щель и всем телом налегла на дверь. Нога помешала двери затвориться, но распахнуть ее у Гвен не хватило сил. Она почувствовала острую боль в ноге: Герреро налегал на дверь с другой стороны.
В голове у него был полный сумбур. Он даже не понимал, что произошло в последние минуты, не слышал и половины того, что говорил Димирест. Одно только отчетливо дошло до его сознания и подавило все остальные мысли и чувства: он понял, что и этот замысел, подобно всем его великим начинаниям, потерпел фиаско. В чем-то он просчитался, как всегда. Вся жизнь его была сплошной неудачей. И завершающей неудачей будет смерть – теперь он с горечью осознал это.
Он навалился спиною на дверь туалета. Он чувствовал, как на дверь налегают с противоположной стороны, и понимал, что стоит им надавить сильнее, и его сопротивление будет сломлено, дверь распахнется. Он судорожно нащупал под ручкой чемоданчика шнур, который был присоединен к квадратику пластика, – квадратик вылетит, концы защепки сомкнутся, и произойдет взрыв. Когда пальцы Герреро нащупали петлю и потянули за нее, в голове его пронеслась последняя мысль: а что, если и тут осечка, если бомба тоже подведет…
В последний, предсмертный миг, прежде чем сознание его померкло, Герреро понял, что на этот раз осечки не произошло.
10
Взрыв на борту лайнера «Транс-Америки», рейс два «Золотой Аргос», был ошеломителен и страшен. В герметически закрытом пространстве самолета он прозвучал подобно стократно усиленному удару грома – язык пламени взметнулся вверх, словно вырвавшись из гигантского горна.
Смерть Герреро наступила мгновенно: он находился в центре взрыва, и его разорвало на куски. Миг назад он жил – и вот от человека остались лишь кровавые лохмотья.
Взрывом повредило фюзеляж.
Гвен Мейген, находившуюся ближе всех к Герреро, взрывной волной ударили в грудь и в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149