Рану обработали, руку перевязали, впрыснули морфий и сделали все возможное, чтобы согреть раненого и устроить его поудобнее.
Теперь, когда они спустились, ураган, бушевавший в нижних слоях атмосферы, давал себя знать, и самолет отчаянно болтало, что затрудняло работу врачей и передвижение пассажиров. Самолет тяжело вибрировал, время от времени он словно проваливался вниз или кренился набок. У многих пассажиров ко всем пережитым волнениям прибавилась еще морская болезнь.
Доложив еще раз о положении дел, Сай Джордан вернулся из пилотской кабины к доктору Компаньо.
– Доктор, капитан Димирест просил меня передать вам и вашим коллегам благодарность за оказанную помощь. Он будет вам чрезвычайно признателен, если вы улучите минуту и зайдете в кабину экипажа – ему надо знать, что радировать о состоянии людей.
– Подержите-ка этот бинт, – распорядился доктор Компаньо. – Прижмите покрепче, вот здесь. А теперь помогите мне наложить лубок. Мы используем для этой цели твердые обложки журналов и полотенце. Раздобудьте мне журнал побольше форматом и сорвите с него обложку.
Минуту спустя:
– Я приду, как только смогу. Можете передать вашему командиру, что, по-моему, ему надо бы сказать несколько слов пассажирам. Люди уже начинают приходить в себя после первого потрясения. Их не мешает подбодрить.
– Хорошо, сэр. – Сай Джордан поглядел на Гвен, которая по-прежнему лежала без сознания. Меланхоличное худощавое лицо его стало еще более угрюмым и озабоченным. – А как она, доктор? Есть надежда?
– Надежда есть, сынок, но положение не из легких. Очень многое зависит от ее жизнестойкости.
– Я всегда считал, что этого ей не занимать.
– Она была красива?
Изуродованное, окровавленное лицо, копна спутанных, грязных волос – составить себе представление о ее внешности было трудно.
– Очень.
Компаньо молчал. Как бы ни обернулось дело, девушка, лежавшая на полу самолета, уже не будет красивой… Разве что с помощью пластических операций.
– Я передам командиру ваше пожелание, сэр. – Сай Джордан, явно очень расстроенный, вернулся в пилотскую кабину.
Прошло несколько минут, и пассажиры услышали в репродукторе спокойный голос Вернона Димиреста:
– Леди и джентльмены, говорит капитан Димирест…
Сай Джордан включил радио на полную мощность, и каждое слово командира корабля звучало отчетливо, перекрывая вой ветра и гул двигателей.
– …Вы все знаете, что нас постигла беда… большая беда. Я не собираюсь преуменьшать ее размеры и не стану пытаться с помощью шутки поднять ваш дух. Здесь, в кабине экипажа, мы не усматриваем ничего смешного в создавшемся положении и вы, очевидно, тоже. Все мы прошли через такое испытание, какого нам еще не выпадало и, я надеюсь, больше не выпадет. Но мы прошли через него, оно позади. Теперь самолет полностью управляем, мы повернули обратно и собираемся осуществить посадку в международном аэропорту имени Линкольна примерно через три четверти часа.
В обоих пассажирских салонах, где пассажиры туристского класса уже смешались с пассажирами первого, все на мгновение затихло и замерло, все взгляды были прикованы к репродукторам; люди напряженно слушали, боясь пропустить хоть слово.
– Вам известно, конечно, что самолет поврежден. Но повреждение могло оказаться куда более значительным – это истинная правда.
В пилотской кабине Вернон Димирест с микрофоном в руке задумался на секунду: в какой мере может он позволить себе быть профессионально точным и… честным. Вернон не одобрял командиров кораблей, которые, заигрывая с пассажирами, в течение всего полета бомбардировали свою пленную аудиторию всевозможными сообщениями. Сам он в полетах сводил обращения к пассажирам до минимума. Однако он чувствовал, что на этот раз ему следует изменить своему правилу, так как сейчас пассажиры должны знать истинное положение вещей.
– Не стану от вас скрывать, – сказал Димирест в микрофон, – что нам еще предстоит разрешить несколько проблем. Посадка будет нелегкой, и мы не знаем, как и в какой мере имеющиеся в самолете повреждения могут еще осложнить ее. Я говорю вам об этом потому, что, как только я закончу сообщение, члены нашего экипажа начнут инструктировать вас – они скажут, как вы должны сидеть и как вести себя при посадке. Затем вам объяснят, как, если понадобится, быстрее выбраться из самолета после приземления. В этом случае прошу вас действовать быстро, но сохранять спокойствие и неукоснительно выполнять указания любого члена экипажа.
– Позвольте мне заверить вас, что на земле сейчас делают все возможное, чтобы нам помочь. – Димирест вспомнил про полосу три-ноль и подумал: «Хорошо, если б так». Про то, что у них заело стабилизатор, он решил промолчать – не было смысла вдаваться в различные технические подробности аварии, которые для большинства пассажиров все равно останутся непонятными. И он продолжал – теперь уже с легким оттенком юмора в голосе: – Но отчасти вам сегодня все-таки повезло, ибо у нас в кабине не один опытный пилот, а целых два – капитан Энсон Хэррис и ваш покорный слуга. Мы – два старых воздушных волка, за плечами у нас больше летных часов и лет, чем нам хотелось бы в этом признаться, – разве что сегодня, когда наш совместный опыт может всем нам весьма и весьма пригодиться. Мы будем всемерно помогать друг другу. Вместе с нами летит второй пилот Сай Джордан, который часть времени уделит вам. Прошу и вас, в свою очередь, помогать нам. В этом случае обещаю, что мы благополучно закончим полет.
Димирест выключил микрофон.
Не отрывая глаз от приборов, Энсон Хэррис пробормотал:
– Очень это у вас здорово получилось. Вам бы политикой заняться.
– Никто не станет за меня голосовать, – угрюмо сказал Димирест. – Люди не любят прямого, откровенного разговора и боятся правды. – Не без горечи вспомнил Димирест заседание Совета уполномоченных, где он яростно выступал против продажи страховок в аэропорту. Откровенный разговор привел его тогда к поражению. Интересно, что скажут члены Совета и его достопочтенный шурин теперь, когда стало известно, что этот маньяк Д.О.Герреро застраховал свою жизнь с намерением взорвать самолет. Очень может быть, думал Димирест, что их и этим не проймешь, и только вместо обычного: «Такого не может случиться» ему заявят: «Это случай из ряда вон выходящий, такие вещи не повторяются». Ну, ладно, лишь бы благополучно посадить самолет, а там уж, будьте спокойны, он задаст им жару с этими их страховками, какую бы чушь они ни пороли. И на сей раз к нему прислушаются. То, что произошло Сегодня – чем бы это ни кончилось, – несомненно, привлечет к себе внимание прессы – уж он об этом позаботится. Он выложит репортерам все напрямик – и насчет этих страховок, и насчет Совета уполномоченных, и, уж конечно, насчет его драгоценного родственничка Мела Бейкерсфелда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Теперь, когда они спустились, ураган, бушевавший в нижних слоях атмосферы, давал себя знать, и самолет отчаянно болтало, что затрудняло работу врачей и передвижение пассажиров. Самолет тяжело вибрировал, время от времени он словно проваливался вниз или кренился набок. У многих пассажиров ко всем пережитым волнениям прибавилась еще морская болезнь.
Доложив еще раз о положении дел, Сай Джордан вернулся из пилотской кабины к доктору Компаньо.
– Доктор, капитан Димирест просил меня передать вам и вашим коллегам благодарность за оказанную помощь. Он будет вам чрезвычайно признателен, если вы улучите минуту и зайдете в кабину экипажа – ему надо знать, что радировать о состоянии людей.
– Подержите-ка этот бинт, – распорядился доктор Компаньо. – Прижмите покрепче, вот здесь. А теперь помогите мне наложить лубок. Мы используем для этой цели твердые обложки журналов и полотенце. Раздобудьте мне журнал побольше форматом и сорвите с него обложку.
Минуту спустя:
– Я приду, как только смогу. Можете передать вашему командиру, что, по-моему, ему надо бы сказать несколько слов пассажирам. Люди уже начинают приходить в себя после первого потрясения. Их не мешает подбодрить.
– Хорошо, сэр. – Сай Джордан поглядел на Гвен, которая по-прежнему лежала без сознания. Меланхоличное худощавое лицо его стало еще более угрюмым и озабоченным. – А как она, доктор? Есть надежда?
– Надежда есть, сынок, но положение не из легких. Очень многое зависит от ее жизнестойкости.
– Я всегда считал, что этого ей не занимать.
– Она была красива?
Изуродованное, окровавленное лицо, копна спутанных, грязных волос – составить себе представление о ее внешности было трудно.
– Очень.
Компаньо молчал. Как бы ни обернулось дело, девушка, лежавшая на полу самолета, уже не будет красивой… Разве что с помощью пластических операций.
– Я передам командиру ваше пожелание, сэр. – Сай Джордан, явно очень расстроенный, вернулся в пилотскую кабину.
Прошло несколько минут, и пассажиры услышали в репродукторе спокойный голос Вернона Димиреста:
– Леди и джентльмены, говорит капитан Димирест…
Сай Джордан включил радио на полную мощность, и каждое слово командира корабля звучало отчетливо, перекрывая вой ветра и гул двигателей.
– …Вы все знаете, что нас постигла беда… большая беда. Я не собираюсь преуменьшать ее размеры и не стану пытаться с помощью шутки поднять ваш дух. Здесь, в кабине экипажа, мы не усматриваем ничего смешного в создавшемся положении и вы, очевидно, тоже. Все мы прошли через такое испытание, какого нам еще не выпадало и, я надеюсь, больше не выпадет. Но мы прошли через него, оно позади. Теперь самолет полностью управляем, мы повернули обратно и собираемся осуществить посадку в международном аэропорту имени Линкольна примерно через три четверти часа.
В обоих пассажирских салонах, где пассажиры туристского класса уже смешались с пассажирами первого, все на мгновение затихло и замерло, все взгляды были прикованы к репродукторам; люди напряженно слушали, боясь пропустить хоть слово.
– Вам известно, конечно, что самолет поврежден. Но повреждение могло оказаться куда более значительным – это истинная правда.
В пилотской кабине Вернон Димирест с микрофоном в руке задумался на секунду: в какой мере может он позволить себе быть профессионально точным и… честным. Вернон не одобрял командиров кораблей, которые, заигрывая с пассажирами, в течение всего полета бомбардировали свою пленную аудиторию всевозможными сообщениями. Сам он в полетах сводил обращения к пассажирам до минимума. Однако он чувствовал, что на этот раз ему следует изменить своему правилу, так как сейчас пассажиры должны знать истинное положение вещей.
– Не стану от вас скрывать, – сказал Димирест в микрофон, – что нам еще предстоит разрешить несколько проблем. Посадка будет нелегкой, и мы не знаем, как и в какой мере имеющиеся в самолете повреждения могут еще осложнить ее. Я говорю вам об этом потому, что, как только я закончу сообщение, члены нашего экипажа начнут инструктировать вас – они скажут, как вы должны сидеть и как вести себя при посадке. Затем вам объяснят, как, если понадобится, быстрее выбраться из самолета после приземления. В этом случае прошу вас действовать быстро, но сохранять спокойствие и неукоснительно выполнять указания любого члена экипажа.
– Позвольте мне заверить вас, что на земле сейчас делают все возможное, чтобы нам помочь. – Димирест вспомнил про полосу три-ноль и подумал: «Хорошо, если б так». Про то, что у них заело стабилизатор, он решил промолчать – не было смысла вдаваться в различные технические подробности аварии, которые для большинства пассажиров все равно останутся непонятными. И он продолжал – теперь уже с легким оттенком юмора в голосе: – Но отчасти вам сегодня все-таки повезло, ибо у нас в кабине не один опытный пилот, а целых два – капитан Энсон Хэррис и ваш покорный слуга. Мы – два старых воздушных волка, за плечами у нас больше летных часов и лет, чем нам хотелось бы в этом признаться, – разве что сегодня, когда наш совместный опыт может всем нам весьма и весьма пригодиться. Мы будем всемерно помогать друг другу. Вместе с нами летит второй пилот Сай Джордан, который часть времени уделит вам. Прошу и вас, в свою очередь, помогать нам. В этом случае обещаю, что мы благополучно закончим полет.
Димирест выключил микрофон.
Не отрывая глаз от приборов, Энсон Хэррис пробормотал:
– Очень это у вас здорово получилось. Вам бы политикой заняться.
– Никто не станет за меня голосовать, – угрюмо сказал Димирест. – Люди не любят прямого, откровенного разговора и боятся правды. – Не без горечи вспомнил Димирест заседание Совета уполномоченных, где он яростно выступал против продажи страховок в аэропорту. Откровенный разговор привел его тогда к поражению. Интересно, что скажут члены Совета и его достопочтенный шурин теперь, когда стало известно, что этот маньяк Д.О.Герреро застраховал свою жизнь с намерением взорвать самолет. Очень может быть, думал Димирест, что их и этим не проймешь, и только вместо обычного: «Такого не может случиться» ему заявят: «Это случай из ряда вон выходящий, такие вещи не повторяются». Ну, ладно, лишь бы благополучно посадить самолет, а там уж, будьте спокойны, он задаст им жару с этими их страховками, какую бы чушь они ни пороли. И на сей раз к нему прислушаются. То, что произошло Сегодня – чем бы это ни кончилось, – несомненно, привлечет к себе внимание прессы – уж он об этом позаботится. Он выложит репортерам все напрямик – и насчет этих страховок, и насчет Совета уполномоченных, и, уж конечно, насчет его драгоценного родственничка Мела Бейкерсфелда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149