Пока на борт загружают еду и напитки, идет проверка и других припасов. А на самолете должно быть несколько сот разных предметов, начиная с детских пеленок, одеял, подушек, гигиенических пакетов и кончая Библией. Все это выдается без возврата. По окончании полета компания не производит инвентаризации; ни одного пассажира, выходящего из самолета со свертком в руке, не остановят: если для нового рейса чего-то будет не хватать, запасы просто пополнят – и все.
Самолету дают также комплекты газет и журналов. В полете всегда можно получить газету – за одним исключением. Служащие «Транс-Америки» обязаны следовать твердо установленному правилу: если на первой странице описана воздушная катастрофа, газета на борт не поступает и все номера ее выбрасываются. Этого правила придерживаются и многие другие авиакомпании.
Однако сегодня на борту самолета, вылетавшего рейсом два, было полно газет. Главным событием дня был трехдневный буран, разразившийся над Средним Западом, и его последствия.
В аэропорту началась регистрация пассажиров, и на борт стал поступать багаж. Сданный пассажиром чемодан по системе транспортерных лент переправляется от регистрационной стойки в помещение, находящееся глубоко под выходными воротами, которое грузчики из багажного отделения называют между собой «львиной клеткой». Это название объясняется тем (во всяком случае, так утверждают люди, работающие в багажном отделении, после нескольких рюмок вина), что только храбрые или наивные способны сдать то, что им дорого, в багаж. Случается, что чемоданы – как это явствует из показаний их глубоко расстроенных обладателей, – раз попав в «львиную клетку», исчезают навсегда.
В «львиной клетке» за поступлением каждого чемодана наблюдает дежурный. Взглянув на прикрепленный к ручке ярлык с указанием места назначения, он нажимает на соответствующую кнопку, и автоматический рычаг хватает чемодан и ставит его на платформу рядом с другим багажом, отправляемым тем же рейсом. Затем команда, обслуживающая багажное отделение, переправляет весь багаж на самолет.
Система отлично продумана, и все идет хорошо – если она работает без сбоя. К сожалению, часто бывает наоборот.
С багажом – этого не отрицает ни одна авиакомпания – дело обстоит хуже всего. В эпоху, когда человеческий гений мог создать капсулу величиной с лодку и послать ее в межпланетное пространство, ни один из пассажиров, летящих из одного города в другой, не может быть уверен в том, что его багаж прибудет одновременно с ним, да и вообще благополучно доберется до Пайн-Блафа, штат Арканзас, или Миннеаполиса-Сент-Пола. Поразительное количество багажа – по крайней мере, один чемодан из каждой сотни – улетает не по адресу, или задерживается в пути, или теряется вообще. Чиновники в аэропортах лишь горестно разводят руками – просто непостижимо, отчего такая путаница с багажом. Специалисты периодически изучают систему регистрации багажа, применяемую компаниями, и периодически улучшают ее. Однако никто еще не додумался до такой системы, которая была бы безупречна или хотя бы близка к безупречности. В результате во всех авиакомпаниях – в каждом крупном аэропорту – есть люди, которые занимаются только розысками пропавшего багажа. И надо сказать, что эти люди редко сидят без дела.
Многоопытный дошлый пассажир всегда старается проверить, правильно ли указано место назначения на бирке, которую прикрепил к его чемодану при регистрации агент компании или носильщик. Очень часто на бирках бывает указан не тот город. Бирки прикрепляются с поразительной быстротой. Но если даже с биркой все в порядке, у пассажира возникает ощущение лотереи, когда его чемодан исчезает из поля зрения, – в эту минуту он может лишь надеяться, что когда-нибудь где-нибудь снова увидит свой чемодан.
Как раз сегодня в международном аэропорту имени Линкольна – хотя никто еще этого не знал – с багажом рейса два уже не все обстояло благополучно. Два чемодана, которые должны были лететь в Рим, в этот самый момент грузили на борт самолета, улетавшего в Милуоки.
А в самолет, вылетавший рейсом два, непрерывным потоком шел груз – так же как и почта. Почты было девять тысяч фунтов; разноцветные нейлоновые мешки летели в итальянские города – Милан, Палермо, Ватикан, Пизу, Неаполь, Рим; другие – в места более отдаленные, названия которых словно сошли со страниц дневника Марко Поло, – Занзибар, Хартум, Момбаса, Иерусалим, Афины, Родос, Калькутта…
Чем больше почты, тем выгоднее это было для «Транс-Америки». По радио как раз объявили, что вылет самолета компании «Бритиш Оверсиз Эйруэйз», который должен был подняться в воздух сразу после самолета «Транс-Америки», задерживается на три часа. Инспектор, отвечавший за погрузку почты и непрерывно следивший за графиком вылета, тут же приказал перебросить почту с самолета британской авиакомпании на самолет «Транс-Америки». Это, естественно, не понравится британской компании, поскольку перевозка почты чрезвычайно выгодна и за нее идет большая драка. Все авиакомпании имеют своих представителей в почтовом отделении аэропорта, которые обязаны наблюдать за потоком почты и добиваться того, чтобы «справедливая доля ее» – а то и большая – попадала на самолеты данной компании. У почтовиков среди представителей компаний есть свои фавориты, и они следят за тем, чтобы дела у фаворитов шли хорошо. Но если вылет какого-нибудь самолета задерживается, тут уж дружба не в счет. В таких случаях в силу вступает непреложное правило: почту отправляют вне очереди ближайшим самолетом.
В аэровокзале, в нескольких стах футах от «боинга-707», вылетавшего рейсом два, находилась диспетчерская «Транс-Америки». В помещении было шумно, между столами сновали люди, звонили телефоны, стрекотали телетайпы, светились экраны телевизоров. Те, кто работал здесь, отвечали за подготовку к полету рейса два и всех других рейсов «Транс-Америки». Сегодня, когда все графики были сбиты из-за бурана, здесь стоял кромешный ад – так в голливудских фильмах изображают редакцию какой-нибудь газеты в старые времена.
В углу помещался стол диспетчера по загрузке, заваленный грудами бумаг. За ним сидел молодой мужчина с бородой и с немыслимой фамилией Фермпхут. В свободное от работы время Фермпхут занимался абстрактной живописью: свои последние шедевры он создавал, выливая краску из банок прямо на холст и потом катался по нему на детском велосипеде. Поговаривали, что по субботам и воскресеньям он балуется наркотиками, к тому же от него всегда дурно пахло. Последнее обстоятельство крайне досаждало его коллегам, работавшим в диспетчерской, – где сегодня было жарко и душно, несмотря на то, что на улице свирепствовал буран, – и Фреду то и дело напоминали, что человеку надо почаще мыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149