Теперь перед Банни стоял вопрос: принадлежит данный случай к тем, о которых говорится в правилах, или нет?
Она не была в этом уверена.
Постоянно действующая инструкция страховых компаний не раз подвергалась обсуждению среди страховых агентов. Многих из них она возмущала, а иные просто игнорировали ее, считая, что их обязанность – страховать пассажиров, а заниматься психоанализом они не обучены и не нанимались. Некоторые пассажиры всегда нервничают перед полетом, как же можно, не имея специальной подготовки, распознать, где обычный страх, а где неуравновешенность, граничащая с ненормальностью? Сама Банни никогда не докладывала о пассажирах, находившихся во взвинченном состоянии; ей памятен был случай, когда одна служащая задержала в подобных обстоятельствах выдачу полиса клиенту, а тот оказался вице-президентом авиакомпании и был взволнован тем, что у его жены начались роды. И потом из-за этого возникла куча неприятностей.
И все же Банни продолжала колебаться. Чтобы скрыть свою нерешительность, она начала пересчитывать деньги, полученные от пассажира. Ей хотелось спросить Мардж, девушку, работавшую за соседней стойкой, не показалось ли ей, что с этим пассажиром что-то неладно. Но, по-видимому, Мардж ничего не заметила. Она энергично заполняла свой бланк – тоже спеша набрать побольше очков.
Наконец Банни приняла решение, подсказанное ей жизненным опытом. Да, жизненный опыт научил ее приспосабливаться к обстоятельствам, обуздывать праздное любопытство и не задавать ненужных вопросов. Задавая вопросы, невольно встреваешь в чужие дела, а именно этого и следует избегать, когда у человека своих проблем по горло.
И Банни не стала задавать лишних вопросов, тем самым разрешив одну из своих проблем – как выйти на первое место в конкурсе и получить электрическую щетку. Она застраховала жизнь Д.О.Герреро на время его полета в Рим на сумму в триста тысяч долларов.
Герреро отправил страховой полис по почте своей жене Инес и поспешил к выходу сорок семь, чтобы сесть в самолет, отлетавший в Рим.
13
Таможенный инспектор Гарри Стэндиш не слышал объявления о посадке в самолет, вылетающий рейсом два, но ему было известно, что такое объявление сделано. В таможенный зал эти объявления не транслировались, поскольку здесь находились лишь пассажиры, прибывшие из-за границы, а не наоборот, и поэтому Стэндиш получил свою информацию по телефону от «Транс-Америки». Он знал, что посадка на рейс два началась, что производится она через выход сорок семь и лайнер поднимется в воздух ровно в двадцать три ноль-ноль.
Стэндиш все время поглядывал на часы: он собирался подойти к выходу сорок семь, но не по служебной обязанности, а чтобы попрощаться с племянницей. Джуди, дочка его сестры, улетала на год в Европу для завершения образования, и Стэндиш обещал сестре, жившей в Денвере, проводить племянницу. Он уже посидел немного в главном зале ожидания с этой славной, уравновешенной восемнадцатилетней девушкой и сказал, что непременно найдет ее, чтобы попрощаться перед самым отлетом.
А пока что инспектор Стэндиш пытался довести до конца одно чрезвычайно нудное дело – на редкость беспокойный выдался у него сегодня денек.
– Вы совершенно уверены, мадам, что вам не следует внести кое-какие поправки в ваше заявление? – сдержанно спросил он костлявую даму весьма надменного вида, многочисленные чемоданы которой лежали раскрытыми на таможенном столе.
– Насколько я понимаю, вы предлагаете мне изобрести какие-то небылицы взамен чистой правды, которую я вам сказала, – раздраженно ответствовала дама. – Боже мой, вы все здесь так недоверчивы, так подозрительны. Право, можно подумать, что мы живем в полицейском государстве.
Гарри Стэндиш пропустил этот выпад мимо ушей, как полагалось видавшему виды таможенному чиновнику, и вежливо ответил:
– Я вам ничего не предлагаю, мадам. Я просто спросил, не желаете ли вы внести кое-какие поправки в заявление, сделанное вами по поводу этих вещей, платьев, свитеров и мехового жакета.
Дама – в паспорте она значилась как миссис Гарриет дю Барри-Моссмен, проживающая в Эванстоне и возвращавшаяся домой после месячного пребывания в Англии, Франции и Дании, – ответила ледяным тоном:
– Нет, и не подумаю. Более того, когда я расскажу адвокату моего мужа об учиненном мне допросе…
– Прекрасно, мадам, – сказал Гарри Стэндиш. – В таком случае не будете ли вы так любезны подписать этот бланк. Если желаете, я могу объяснить вам, для чего это необходимо.
Платья, свитеры и меховой жакет были разложены на открытых чемоданах. Меховой жакет – соболий – еще недавно красовался на плечах миссис Моссмен. Когда инспектор Стэндиш появился в таможенном зале у стола номер одиннадцать, он попросил миссис Моссмен снять жакет, чтобы можно было получше его рассмотреть. Несколько минут назад красная лампочка, вспыхнувшая на стенной панели возле входа в главный таможенный зал, послужила для Стэндиша сигналом. Каждому из таможенных столов соответствовала своя лампочка; когда она загоралась, это означало, что у того или иного дежурного таможни возникли затруднения и он нуждается в помощи старшего инспектора.
Сейчас молодой дежурный, первым имевший дело с миссис Моссмен, стоял рядом с инспектором Стэндишем. Большинство пассажиров, прибывших из Копенгагена на самолете ДС-8 Скандинавской авиакомпании, уже прошли таможенный досмотр и покинули зал, и только эта хорошо одетая американка всех задерживала, утверждая, что не приобрела в Европе ничего, кроме духов, кое-какой бижутерии и туфель. Всего на девяносто долларов, иными словами – на десять долларов меньше суммы, не облагаемой таможенным сбором. Однако молодой таможенник усомнился в ее правдивости, и он вызвал Стэндиша.
– С какой стати должна я что-то подписывать? – спросила миссис Гарриет дю Барри-Моссмен.
Стэндиш посмотрел на часы под потолком. Было без пятнадцати одиннадцать. Он еще мог успеть, покончив с делами этой дамы, попрощаться с племянницей, пока самолет не улетел. Он терпеливо разъяснил:
– Просто чтобы облегчить дело, мадам. Мы ведь просим вас только письменно подтвердить то, что вы уже сообщили нам на словах. Вы сказали, что эти платья были вами приобретены…
– Сколько же раз должна я повторять одно и то же? Я покупала их в Чикаго и в Нью-Йорке перед отъездом в Европу. Так же, как и свитеры. А этот жакет – подарок и куплен в Соединенных Штатах. Мне подарили его полгода назад.
«И зачем только люди так поступают?» – недоумевал Гарри Стэндиш. Он ни секунды не сомневался, что утверждения этой дамы сплошная ложь.
Начать с того, что со всех платьев – а их было шесть, и все дорогие – были спороты ярлыки. Никто не сделает такой вещи без особой нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Она не была в этом уверена.
Постоянно действующая инструкция страховых компаний не раз подвергалась обсуждению среди страховых агентов. Многих из них она возмущала, а иные просто игнорировали ее, считая, что их обязанность – страховать пассажиров, а заниматься психоанализом они не обучены и не нанимались. Некоторые пассажиры всегда нервничают перед полетом, как же можно, не имея специальной подготовки, распознать, где обычный страх, а где неуравновешенность, граничащая с ненормальностью? Сама Банни никогда не докладывала о пассажирах, находившихся во взвинченном состоянии; ей памятен был случай, когда одна служащая задержала в подобных обстоятельствах выдачу полиса клиенту, а тот оказался вице-президентом авиакомпании и был взволнован тем, что у его жены начались роды. И потом из-за этого возникла куча неприятностей.
И все же Банни продолжала колебаться. Чтобы скрыть свою нерешительность, она начала пересчитывать деньги, полученные от пассажира. Ей хотелось спросить Мардж, девушку, работавшую за соседней стойкой, не показалось ли ей, что с этим пассажиром что-то неладно. Но, по-видимому, Мардж ничего не заметила. Она энергично заполняла свой бланк – тоже спеша набрать побольше очков.
Наконец Банни приняла решение, подсказанное ей жизненным опытом. Да, жизненный опыт научил ее приспосабливаться к обстоятельствам, обуздывать праздное любопытство и не задавать ненужных вопросов. Задавая вопросы, невольно встреваешь в чужие дела, а именно этого и следует избегать, когда у человека своих проблем по горло.
И Банни не стала задавать лишних вопросов, тем самым разрешив одну из своих проблем – как выйти на первое место в конкурсе и получить электрическую щетку. Она застраховала жизнь Д.О.Герреро на время его полета в Рим на сумму в триста тысяч долларов.
Герреро отправил страховой полис по почте своей жене Инес и поспешил к выходу сорок семь, чтобы сесть в самолет, отлетавший в Рим.
13
Таможенный инспектор Гарри Стэндиш не слышал объявления о посадке в самолет, вылетающий рейсом два, но ему было известно, что такое объявление сделано. В таможенный зал эти объявления не транслировались, поскольку здесь находились лишь пассажиры, прибывшие из-за границы, а не наоборот, и поэтому Стэндиш получил свою информацию по телефону от «Транс-Америки». Он знал, что посадка на рейс два началась, что производится она через выход сорок семь и лайнер поднимется в воздух ровно в двадцать три ноль-ноль.
Стэндиш все время поглядывал на часы: он собирался подойти к выходу сорок семь, но не по служебной обязанности, а чтобы попрощаться с племянницей. Джуди, дочка его сестры, улетала на год в Европу для завершения образования, и Стэндиш обещал сестре, жившей в Денвере, проводить племянницу. Он уже посидел немного в главном зале ожидания с этой славной, уравновешенной восемнадцатилетней девушкой и сказал, что непременно найдет ее, чтобы попрощаться перед самым отлетом.
А пока что инспектор Стэндиш пытался довести до конца одно чрезвычайно нудное дело – на редкость беспокойный выдался у него сегодня денек.
– Вы совершенно уверены, мадам, что вам не следует внести кое-какие поправки в ваше заявление? – сдержанно спросил он костлявую даму весьма надменного вида, многочисленные чемоданы которой лежали раскрытыми на таможенном столе.
– Насколько я понимаю, вы предлагаете мне изобрести какие-то небылицы взамен чистой правды, которую я вам сказала, – раздраженно ответствовала дама. – Боже мой, вы все здесь так недоверчивы, так подозрительны. Право, можно подумать, что мы живем в полицейском государстве.
Гарри Стэндиш пропустил этот выпад мимо ушей, как полагалось видавшему виды таможенному чиновнику, и вежливо ответил:
– Я вам ничего не предлагаю, мадам. Я просто спросил, не желаете ли вы внести кое-какие поправки в заявление, сделанное вами по поводу этих вещей, платьев, свитеров и мехового жакета.
Дама – в паспорте она значилась как миссис Гарриет дю Барри-Моссмен, проживающая в Эванстоне и возвращавшаяся домой после месячного пребывания в Англии, Франции и Дании, – ответила ледяным тоном:
– Нет, и не подумаю. Более того, когда я расскажу адвокату моего мужа об учиненном мне допросе…
– Прекрасно, мадам, – сказал Гарри Стэндиш. – В таком случае не будете ли вы так любезны подписать этот бланк. Если желаете, я могу объяснить вам, для чего это необходимо.
Платья, свитеры и меховой жакет были разложены на открытых чемоданах. Меховой жакет – соболий – еще недавно красовался на плечах миссис Моссмен. Когда инспектор Стэндиш появился в таможенном зале у стола номер одиннадцать, он попросил миссис Моссмен снять жакет, чтобы можно было получше его рассмотреть. Несколько минут назад красная лампочка, вспыхнувшая на стенной панели возле входа в главный таможенный зал, послужила для Стэндиша сигналом. Каждому из таможенных столов соответствовала своя лампочка; когда она загоралась, это означало, что у того или иного дежурного таможни возникли затруднения и он нуждается в помощи старшего инспектора.
Сейчас молодой дежурный, первым имевший дело с миссис Моссмен, стоял рядом с инспектором Стэндишем. Большинство пассажиров, прибывших из Копенгагена на самолете ДС-8 Скандинавской авиакомпании, уже прошли таможенный досмотр и покинули зал, и только эта хорошо одетая американка всех задерживала, утверждая, что не приобрела в Европе ничего, кроме духов, кое-какой бижутерии и туфель. Всего на девяносто долларов, иными словами – на десять долларов меньше суммы, не облагаемой таможенным сбором. Однако молодой таможенник усомнился в ее правдивости, и он вызвал Стэндиша.
– С какой стати должна я что-то подписывать? – спросила миссис Гарриет дю Барри-Моссмен.
Стэндиш посмотрел на часы под потолком. Было без пятнадцати одиннадцать. Он еще мог успеть, покончив с делами этой дамы, попрощаться с племянницей, пока самолет не улетел. Он терпеливо разъяснил:
– Просто чтобы облегчить дело, мадам. Мы ведь просим вас только письменно подтвердить то, что вы уже сообщили нам на словах. Вы сказали, что эти платья были вами приобретены…
– Сколько же раз должна я повторять одно и то же? Я покупала их в Чикаго и в Нью-Йорке перед отъездом в Европу. Так же, как и свитеры. А этот жакет – подарок и куплен в Соединенных Штатах. Мне подарили его полгода назад.
«И зачем только люди так поступают?» – недоумевал Гарри Стэндиш. Он ни секунды не сомневался, что утверждения этой дамы сплошная ложь.
Начать с того, что со всех платьев – а их было шесть, и все дорогие – были спороты ярлыки. Никто не сделает такой вещи без особой нужды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149