– И все равно, мне жаль, если это произойдет.
– Но ведь пока еще ничего не произошло, – возразила Кристина. – Я же сказала вам, что У.Т. не хочет продавать отель.
Питер молча кивнул.
Они миновали Французский квартал и свернули налево, на зеленую, похожую на бульвар, авеню Эспланады, совсем пустынную, если не считать быстро удалявшихся хвостовых огней машины, которая мчалась в направлении заболоченного рукава реки Сент-Джон.
– Все упирается в финансирование, – заметила Кристина. – У.Т. пытается привлечь новые капиталы. И до сих пор надеется, что ему это удастся.
– А если нет?
– Тогда, наверно, нам придется чаще видеть мистера Кэртиса О'Кифа здесь.
И намного реже видеть Питера Макдермотта, подумал Питер. Интересно, может ли, скажем, о'кифовская корпорация счесть его достаточно реабилитированным и достойным занимаемой должности? Едва ли. Со временем, если о его работе будут хорошо отзываться, это может произойти. Но не сейчас.
Вероятнее всего, подумал Питер, что ему придется скоро искать себе другую работу. Но не будем волноваться раньше времени.
– Значит, «Сент-Грегори» в системе О'Кифа, – размышлял вслух Питер. А когда же все это выяснится?
– К концу недели.
– Так скоро!
Кристина знала: серьезные причины вынуждали к скорому решению. Но пока она решила не раскрывать их.
– Нет, старику не найти новых капиталов, – убежденно заявил Питер.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что люди, у которых есть большие деньги, хотят вкладывать их прибыльно. А прибыль может давать лишь хорошо организованное предприятие, чего про «Сент-Грегори» сказать нельзя. Оно могло бы быть образцовым, но пока это не так.
Они ехали к северу по Елисейским полям, широкая проезжая часть улицы была пуста; внезапно впереди возник яркий сноп белого света – кто-то водил из стороны в сторону мощным фонарем. Кристина затормозила, и, едва машина остановилась, к ним подошел полицейский-регулировщик. Направив луч фонаря на «фольксваген», он медленно обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. За это время Питер и Кристина успели заметить, что кусок дороги впереди них отгорожен канатом. За ним копошились какие-то люди в форме и в штатском, тщательно изучая асфальт с помощью мощных фонарей.
Полицейский обошел машину вокруг, и, когда он очутился рядом с Кристиной, она опустила стекло. Видимо удовлетворенный своим обследованием, он сказал:
– Придется вам немного свернуть и продолжать путь по другой стороне улицы – только медленно. Сержант, который стоит дальше, покажет вам, когда можно вернуться на эту сторону.
– А в чем дело? – спросил Питер. – Что случилось?
– Сшибли и уехали. Это произошло несколько часов тому назад.
– Кто-нибудь убит?
Полицейский кивнул.
– Девочка семи лет. – Увидев их потрясенные лица, он продолжал:
– Она шла с матерью. Мать сейчас в больнице. А девочка умерла сразу. Те, кто был в машине, наверняка это знали, но предпочли удрать. Сволочи! – сквозь зубы добавил он.
– А удастся их найти?
– Найдем. – Полицейский насупясь кивнул на людей за барьером. – Наши парни знают свое дело, а эта история здорово их обозлила. К тому же на дороге валяются стекла – значит, на машине осталась отметина.
Сзади приближались огни какой-то машины, и полицейский махнул рукой, давая понять, что Питеру с Кристиной пора ехать дальше.
Кристина медленно тронула с места; они молча объехали отгороженную часть шоссе, потом регулировщик махнул им, и они вернулись на свою полосу.
Где-то в мозгу Питера сверлила мысль – даже не мысль, а что-то подсознательное, не дававшее ему покоя. По-видимому, его просто взволновал этот несчастный случай, как бывает, когда вдруг сталкиваешься с трагедией, и все же что-то смутное, непонятное мучило его. Из этого состояния Питера вывел голос Кристины, вдруг объявивший:
– Подъезжаем.
Они свернули с Елисейских полей на Прентисс-авеню. Еще через некоторое время машина повернула направо, затем налево и остановилась на специальной площадке, отведенной для машин возле современного трехэтажного дома.
– Если ничего другого не подыщу себе, – весело заметил Питер, вернусь к своей прежней профессии – стану барменом.
Он сидел в гостиной у Кристины, где преобладали голубые и мягкие зеленые тона, и готовил коктейли, а из соседней кухни доносились звуки разбиваемой яичной скорлупы.
– Вы, значит, и этим занимались?
– Недолго. – Он отмерил три унции пшеничного виски, разделил на две порции, достал тоники «ангостура» и «пейшо». – Когда-нибудь я вам об этом расскажу. – Немного подумав, он еще добавил виски, аккуратно вытер носовым платком капли, упавшие на голубой, как веджвудский фарфор, коврик.
Затем он выпрямился и окинул взглядом уютную комнату, где цвет мебели так приятно сочетался с обивкой: софа во французском провинциальном стиле, обтянутая гобеленом с растительным орнаментом белых, голубых и зеленых тонов; два хепплуайтских кресла у комода с мраморной доской, сервант, инкрустированный красным деревом, возле которого он смешивал коктейли. На стенах – гравюры, изображающие пейзажи Луизианы, и современная картина в духе импрессионизма. Все это делало комнату теплой, веселой – совсем как сама Кристина, подумал он. Вот только громоздкие каминные часы на серванте выбивались из общего стиля. Эти часы, тикавшие очень тихо, несомненно, принадлежали викторианской эпохе – с причудливыми бронзовыми завитушками и старым циферблатом в пятнах сырости. Питер с любопытством принялся их рассматривать. Затем понес коктейли на кухню.
Когда он вошел, Кристина выливала взбитые яйца на тихо потрескивавшую сковороду.
– Еще три минуты, и все будет готово.
Он протянул ей стакан, они чокнулись.
– Не забывайте, что вас ждет мой омлет, – сказала Кристина. – Он уже готов.
Омлет оказался таким, как она и предсказывала, – легким, воздушным, с зеленью.
– Настоящий омлет, – сказал Питер, – только редко такие получаютс я.
– А еще я умею варить яйца. – Он весело отмахнулся. – Это уже на следующий завтрак.
Покончив с едой, они вернулись в гостиную, и Питер приготовил еще по коктейлю. Было уже около двух часов ночи.
Они сели с Кристиной на софу.
– У меня такое чувство, – заметил он, указывая на нелепые часы, будто они разглядывают меня и укоризненно отбивают время.
– Возможно, – сказала Кристина. – Это часы моего отца. Они стояли у него в кабинете, где он принимал пациентов. Это – единственная вещь, которую я сохранила.
Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине.
– После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, – мягко сказал он сейчас.
– Мне хотелось умереть, – просто ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Но ведь пока еще ничего не произошло, – возразила Кристина. – Я же сказала вам, что У.Т. не хочет продавать отель.
Питер молча кивнул.
Они миновали Французский квартал и свернули налево, на зеленую, похожую на бульвар, авеню Эспланады, совсем пустынную, если не считать быстро удалявшихся хвостовых огней машины, которая мчалась в направлении заболоченного рукава реки Сент-Джон.
– Все упирается в финансирование, – заметила Кристина. – У.Т. пытается привлечь новые капиталы. И до сих пор надеется, что ему это удастся.
– А если нет?
– Тогда, наверно, нам придется чаще видеть мистера Кэртиса О'Кифа здесь.
И намного реже видеть Питера Макдермотта, подумал Питер. Интересно, может ли, скажем, о'кифовская корпорация счесть его достаточно реабилитированным и достойным занимаемой должности? Едва ли. Со временем, если о его работе будут хорошо отзываться, это может произойти. Но не сейчас.
Вероятнее всего, подумал Питер, что ему придется скоро искать себе другую работу. Но не будем волноваться раньше времени.
– Значит, «Сент-Грегори» в системе О'Кифа, – размышлял вслух Питер. А когда же все это выяснится?
– К концу недели.
– Так скоро!
Кристина знала: серьезные причины вынуждали к скорому решению. Но пока она решила не раскрывать их.
– Нет, старику не найти новых капиталов, – убежденно заявил Питер.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что люди, у которых есть большие деньги, хотят вкладывать их прибыльно. А прибыль может давать лишь хорошо организованное предприятие, чего про «Сент-Грегори» сказать нельзя. Оно могло бы быть образцовым, но пока это не так.
Они ехали к северу по Елисейским полям, широкая проезжая часть улицы была пуста; внезапно впереди возник яркий сноп белого света – кто-то водил из стороны в сторону мощным фонарем. Кристина затормозила, и, едва машина остановилась, к ним подошел полицейский-регулировщик. Направив луч фонаря на «фольксваген», он медленно обошел вокруг машины и тщательно ее осмотрел. За это время Питер и Кристина успели заметить, что кусок дороги впереди них отгорожен канатом. За ним копошились какие-то люди в форме и в штатском, тщательно изучая асфальт с помощью мощных фонарей.
Полицейский обошел машину вокруг, и, когда он очутился рядом с Кристиной, она опустила стекло. Видимо удовлетворенный своим обследованием, он сказал:
– Придется вам немного свернуть и продолжать путь по другой стороне улицы – только медленно. Сержант, который стоит дальше, покажет вам, когда можно вернуться на эту сторону.
– А в чем дело? – спросил Питер. – Что случилось?
– Сшибли и уехали. Это произошло несколько часов тому назад.
– Кто-нибудь убит?
Полицейский кивнул.
– Девочка семи лет. – Увидев их потрясенные лица, он продолжал:
– Она шла с матерью. Мать сейчас в больнице. А девочка умерла сразу. Те, кто был в машине, наверняка это знали, но предпочли удрать. Сволочи! – сквозь зубы добавил он.
– А удастся их найти?
– Найдем. – Полицейский насупясь кивнул на людей за барьером. – Наши парни знают свое дело, а эта история здорово их обозлила. К тому же на дороге валяются стекла – значит, на машине осталась отметина.
Сзади приближались огни какой-то машины, и полицейский махнул рукой, давая понять, что Питеру с Кристиной пора ехать дальше.
Кристина медленно тронула с места; они молча объехали отгороженную часть шоссе, потом регулировщик махнул им, и они вернулись на свою полосу.
Где-то в мозгу Питера сверлила мысль – даже не мысль, а что-то подсознательное, не дававшее ему покоя. По-видимому, его просто взволновал этот несчастный случай, как бывает, когда вдруг сталкиваешься с трагедией, и все же что-то смутное, непонятное мучило его. Из этого состояния Питера вывел голос Кристины, вдруг объявивший:
– Подъезжаем.
Они свернули с Елисейских полей на Прентисс-авеню. Еще через некоторое время машина повернула направо, затем налево и остановилась на специальной площадке, отведенной для машин возле современного трехэтажного дома.
– Если ничего другого не подыщу себе, – весело заметил Питер, вернусь к своей прежней профессии – стану барменом.
Он сидел в гостиной у Кристины, где преобладали голубые и мягкие зеленые тона, и готовил коктейли, а из соседней кухни доносились звуки разбиваемой яичной скорлупы.
– Вы, значит, и этим занимались?
– Недолго. – Он отмерил три унции пшеничного виски, разделил на две порции, достал тоники «ангостура» и «пейшо». – Когда-нибудь я вам об этом расскажу. – Немного подумав, он еще добавил виски, аккуратно вытер носовым платком капли, упавшие на голубой, как веджвудский фарфор, коврик.
Затем он выпрямился и окинул взглядом уютную комнату, где цвет мебели так приятно сочетался с обивкой: софа во французском провинциальном стиле, обтянутая гобеленом с растительным орнаментом белых, голубых и зеленых тонов; два хепплуайтских кресла у комода с мраморной доской, сервант, инкрустированный красным деревом, возле которого он смешивал коктейли. На стенах – гравюры, изображающие пейзажи Луизианы, и современная картина в духе импрессионизма. Все это делало комнату теплой, веселой – совсем как сама Кристина, подумал он. Вот только громоздкие каминные часы на серванте выбивались из общего стиля. Эти часы, тикавшие очень тихо, несомненно, принадлежали викторианской эпохе – с причудливыми бронзовыми завитушками и старым циферблатом в пятнах сырости. Питер с любопытством принялся их рассматривать. Затем понес коктейли на кухню.
Когда он вошел, Кристина выливала взбитые яйца на тихо потрескивавшую сковороду.
– Еще три минуты, и все будет готово.
Он протянул ей стакан, они чокнулись.
– Не забывайте, что вас ждет мой омлет, – сказала Кристина. – Он уже готов.
Омлет оказался таким, как она и предсказывала, – легким, воздушным, с зеленью.
– Настоящий омлет, – сказал Питер, – только редко такие получаютс я.
– А еще я умею варить яйца. – Он весело отмахнулся. – Это уже на следующий завтрак.
Покончив с едой, они вернулись в гостиную, и Питер приготовил еще по коктейлю. Было уже около двух часов ночи.
Они сели с Кристиной на софу.
– У меня такое чувство, – заметил он, указывая на нелепые часы, будто они разглядывают меня и укоризненно отбивают время.
– Возможно, – сказала Кристина. – Это часы моего отца. Они стояли у него в кабинете, где он принимал пациентов. Это – единственная вещь, которую я сохранила.
Воцарилось молчание. Как-то однажды Кристина деловито, подробно рассказала Питеру об авиационной катастрофе в Висконсине.
– После того как это случилось, вы, наверно, чувствовали себя отчаянно одинокой, – мягко сказал он сейчас.
– Мне хотелось умереть, – просто ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131