Итак, решено: завтра в восемь вечера.
Выйдя от Альберта Уэллса, Кристина на площадке четырнадцатого этажа обнаружила, что лифт номер четыре неисправен. Рабочие-ремонтники возились с дверью шахты и что-то чинили внутри кабины.
Она вызвала другой лифт и спустилась на бельэтаж.
Президент ассоциации стоматологов доктор Ингрэм гневно посмотрел на человека, вошедшего в его номер на седьмом этаже.
– Макдермотт, если вы пришли сюда, чтобы замять случившееся, скажу вам прямо: зря тратите время. Вы ведь за этим пришли?
– Да, – признался Питер. – Боюсь, что за этим.
– По крайней мере, вы не врете, – буркнул старик.
– У меня для этого нет оснований, доктор Ингрэм. Я здесь всего лишь служащий. И пока я тут работаю, я обязан делать все, что в моих силах, для этого заведения.
– Вы и в случае с доктором Николасом сделали все, что в ваших силах?
– Нет, сэр. Представьте себе, я считаю, что хуже поступить трудно. И то обстоятельство, что у меня нет власти отменить порядок, установленный в данном отеле, нисколько не меняет дела.
Президент ассоциации стоматологов лишь хмыкнул в ответ.
– Если это так, то вам следует набраться смелости, уволиться отсюда и найти себе работу в другом месте. Может быть, там меньше будут платить, зато нравы не такие низкие.
Питер покраснел, но сдержался. Он вспомнил, как утром в вестибюле восхищался непримиримостью, с какою пожилой доктор отстаивал свою позицию.
С тех пор ничто ведь не изменилось.
– Ну, что вы на это скажете? – Живые глаза бескомпромиссно, в упор смотрели на Питера.
– Предположим, я уволюсь, – сказал Питер. – Но человек, который займет мое место, может быть вполне удовлетворен существующим порядком вещей. Меня он, по крайней мере, не устраивает. И я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы изменить установленные здесь правила.
– Нечего сказать – правила! Разумные установления! Сплошной камуфляж!
– И без того красное лицо доктора совсем побагровело. – Я сыт этими словами по горло! Меня от них тошнит! Противно, стыдно и тошно от того, что таков род людской!
Наступило молчание.
– Ну хорошо, – сказал доктор Ингрэм упавшим голосом: внезапная вспышка ярости иссякла. – Согласен, вы не такой фанатик, как некоторые, Макдермотт. У вас хватает собственных проблем, и вряд ли мои наскоки помогут делу. Но разве ты не понимаешь, сынок: ведь именно из-за нашей с тобой чертовой благоразумности и происходит то, что случилось сегодня с Джимом Николасом.
– Я понимаю вас, доктор. Но думаю, что все это не так просто, как у вас получается.
– Многое не просто, – проворчал пожилой собеседник Питера. – Вы слышали, что я сказал Николасу. Я сказал, что, если перед ним не извинятся и не предоставят ему номер, я сделаю все, чтобы конгресс покинул этот отель.
– Ну, а если отвлечься от случившегося, разве на ваших конгрессах не бывает, скажем, дискуссий по медицинским вопросам, демонстраций и прочего, что приносит пользу множеству людей? – осторожно спросил Питер.
– Естественно, бывает.
– В таком случае, какой же смысл так поступать? Я имею в виду: стоит ли срывать конгресс – кто от этого выиграет? Уж, во всяком случае, не доктор Николас. – Питер умолк, вдруг почувствовав, что слова его не вызывают благоприятного отклика.
– Не делайте из меня дурака, Макдермотт, – взорвался доктор Ингрэм. И поверьте, что у меня хватило ума обо всем этом подумать.
– Извините.
– Всегда находятся причины, чтобы оправдать бездействие, и, как правило, – достаточно веские. Именно поэтому так мало люден способны отстаивать то, во что они верят или делают вид, что верят. Можете не сомневаться, через какие-нибудь два часа, когда часть моих благонамеренных коллег узнает, что я собираюсь предпринять, они выдвинут точь-в-точь такие же аргументы. – Пожилой врач тяжело перевел дух и посмотрел в глаза Питеру. – А теперь позвольте мне спросить вас кое о чем. Сегодня утром вы признались, что вам стыдно выставлять Джима Николаса из отеля. Так вот, будь вы сейчас на моем месте, что бы вы сделали?
– Доктор, не ставьте меня в неловкое положение…
– Бросьте вы эту ахинею! Я же спрашиваю вас напрямик.
Питер задумался. От того, что он сейчас скажет, решил про себя Питер, для отеля ничего не изменится. Так почему бы не сказать правду?
– Думаю, что поступил бы точно так же: отменил бы конгресс, – ответил он.
– Вот это да! – Президент ассоциации стоматологов отступил на шаг и внимательно оглядел Питера. – Оказывается, в этой куче гостиничного дерьма затерялся порядочный человек.
– Который скоро молот остаться без работы.
– Не расставайся с черным костюмом, сынок! В крайнем случае найдешь себе место в похоронном бюро. – Впервые доктор Ингрэм рассмеялся. Макдермотт, несмотря ни на что, вы мне нравитесь. Вам случайно зуб починить не надо?
Питер отрицательно покачал головой.
– Если не возражаете, я бы предпочел побыстрее узнать, что вы намерены делать. И чем быстрее я это узнаю, тем лучше.
– Ведь если конгресс отменяется, нужно срочно что-то предпринимать. И потери отель понесет катастрофические, как сказал за ленчем Ройял Эдвардс.
Но, по крайней мере, можно смягчить удар, приостановив подготовку к завтрашнему и послезавтрашнему дням.
– Вы были откровенны со мной, постараюсь ответить вам тем же, деловито проговорил доктор Ингрэм. – Я распорядился созвать сегодня внеочередное заседание исполнительного комитета на пять вечера. – Взглянув на часы, он добавил:
– Это значит – через два с половиной часа. К тому времени большинство членов нашего комитета уже приедут.
– Мы, конечно, будем поддерживать связь.
Доктор Ингрэм кивнул. Лицо его стало вновь суровым.
– Не обманывайтесь, Макдермотт, оттого, что я на минутку сбавил тон.
С сегодняшнего утра ничего не изменилось. Я остаюсь при своем и намерен нанести вам удар ниже пояса.
Как ни странно, Уоррен Трент почти равнодушно воспринял известие о том, что конгресс американских стоматологов, вероятно, будет отменен и его участники демонстративно покинут отель.
Выйдя из номера доктора Ингрэма, Питер Макдермотт сразу же направился в кабинет директора. Кристина – что-то она разговаривает холоднее обычного, подумал он, – сказала, что хозяин у себя.
Уоррен Трент, как показалось Питеру, был значительно спокойнее, чем все эти последние дни. Сидя в своем роскошном кабинете за столом с черной мраморной крышкой, он не выказывал и тени раздражительности, отличавшей его еще вчера. Временами на губах его появлялась даже легкая усмешка, хотя она едва ли имела отношение к тому, о чем докладывал Питер. Такое впечатление, подумал Питер, будто хозяин радуется чему-то известному лишь ему одному.
Дослушав сообщение Питера, владелец отеля решительно потряс головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Выйдя от Альберта Уэллса, Кристина на площадке четырнадцатого этажа обнаружила, что лифт номер четыре неисправен. Рабочие-ремонтники возились с дверью шахты и что-то чинили внутри кабины.
Она вызвала другой лифт и спустилась на бельэтаж.
Президент ассоциации стоматологов доктор Ингрэм гневно посмотрел на человека, вошедшего в его номер на седьмом этаже.
– Макдермотт, если вы пришли сюда, чтобы замять случившееся, скажу вам прямо: зря тратите время. Вы ведь за этим пришли?
– Да, – признался Питер. – Боюсь, что за этим.
– По крайней мере, вы не врете, – буркнул старик.
– У меня для этого нет оснований, доктор Ингрэм. Я здесь всего лишь служащий. И пока я тут работаю, я обязан делать все, что в моих силах, для этого заведения.
– Вы и в случае с доктором Николасом сделали все, что в ваших силах?
– Нет, сэр. Представьте себе, я считаю, что хуже поступить трудно. И то обстоятельство, что у меня нет власти отменить порядок, установленный в данном отеле, нисколько не меняет дела.
Президент ассоциации стоматологов лишь хмыкнул в ответ.
– Если это так, то вам следует набраться смелости, уволиться отсюда и найти себе работу в другом месте. Может быть, там меньше будут платить, зато нравы не такие низкие.
Питер покраснел, но сдержался. Он вспомнил, как утром в вестибюле восхищался непримиримостью, с какою пожилой доктор отстаивал свою позицию.
С тех пор ничто ведь не изменилось.
– Ну, что вы на это скажете? – Живые глаза бескомпромиссно, в упор смотрели на Питера.
– Предположим, я уволюсь, – сказал Питер. – Но человек, который займет мое место, может быть вполне удовлетворен существующим порядком вещей. Меня он, по крайней мере, не устраивает. И я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы изменить установленные здесь правила.
– Нечего сказать – правила! Разумные установления! Сплошной камуфляж!
– И без того красное лицо доктора совсем побагровело. – Я сыт этими словами по горло! Меня от них тошнит! Противно, стыдно и тошно от того, что таков род людской!
Наступило молчание.
– Ну хорошо, – сказал доктор Ингрэм упавшим голосом: внезапная вспышка ярости иссякла. – Согласен, вы не такой фанатик, как некоторые, Макдермотт. У вас хватает собственных проблем, и вряд ли мои наскоки помогут делу. Но разве ты не понимаешь, сынок: ведь именно из-за нашей с тобой чертовой благоразумности и происходит то, что случилось сегодня с Джимом Николасом.
– Я понимаю вас, доктор. Но думаю, что все это не так просто, как у вас получается.
– Многое не просто, – проворчал пожилой собеседник Питера. – Вы слышали, что я сказал Николасу. Я сказал, что, если перед ним не извинятся и не предоставят ему номер, я сделаю все, чтобы конгресс покинул этот отель.
– Ну, а если отвлечься от случившегося, разве на ваших конгрессах не бывает, скажем, дискуссий по медицинским вопросам, демонстраций и прочего, что приносит пользу множеству людей? – осторожно спросил Питер.
– Естественно, бывает.
– В таком случае, какой же смысл так поступать? Я имею в виду: стоит ли срывать конгресс – кто от этого выиграет? Уж, во всяком случае, не доктор Николас. – Питер умолк, вдруг почувствовав, что слова его не вызывают благоприятного отклика.
– Не делайте из меня дурака, Макдермотт, – взорвался доктор Ингрэм. И поверьте, что у меня хватило ума обо всем этом подумать.
– Извините.
– Всегда находятся причины, чтобы оправдать бездействие, и, как правило, – достаточно веские. Именно поэтому так мало люден способны отстаивать то, во что они верят или делают вид, что верят. Можете не сомневаться, через какие-нибудь два часа, когда часть моих благонамеренных коллег узнает, что я собираюсь предпринять, они выдвинут точь-в-точь такие же аргументы. – Пожилой врач тяжело перевел дух и посмотрел в глаза Питеру. – А теперь позвольте мне спросить вас кое о чем. Сегодня утром вы признались, что вам стыдно выставлять Джима Николаса из отеля. Так вот, будь вы сейчас на моем месте, что бы вы сделали?
– Доктор, не ставьте меня в неловкое положение…
– Бросьте вы эту ахинею! Я же спрашиваю вас напрямик.
Питер задумался. От того, что он сейчас скажет, решил про себя Питер, для отеля ничего не изменится. Так почему бы не сказать правду?
– Думаю, что поступил бы точно так же: отменил бы конгресс, – ответил он.
– Вот это да! – Президент ассоциации стоматологов отступил на шаг и внимательно оглядел Питера. – Оказывается, в этой куче гостиничного дерьма затерялся порядочный человек.
– Который скоро молот остаться без работы.
– Не расставайся с черным костюмом, сынок! В крайнем случае найдешь себе место в похоронном бюро. – Впервые доктор Ингрэм рассмеялся. Макдермотт, несмотря ни на что, вы мне нравитесь. Вам случайно зуб починить не надо?
Питер отрицательно покачал головой.
– Если не возражаете, я бы предпочел побыстрее узнать, что вы намерены делать. И чем быстрее я это узнаю, тем лучше.
– Ведь если конгресс отменяется, нужно срочно что-то предпринимать. И потери отель понесет катастрофические, как сказал за ленчем Ройял Эдвардс.
Но, по крайней мере, можно смягчить удар, приостановив подготовку к завтрашнему и послезавтрашнему дням.
– Вы были откровенны со мной, постараюсь ответить вам тем же, деловито проговорил доктор Ингрэм. – Я распорядился созвать сегодня внеочередное заседание исполнительного комитета на пять вечера. – Взглянув на часы, он добавил:
– Это значит – через два с половиной часа. К тому времени большинство членов нашего комитета уже приедут.
– Мы, конечно, будем поддерживать связь.
Доктор Ингрэм кивнул. Лицо его стало вновь суровым.
– Не обманывайтесь, Макдермотт, оттого, что я на минутку сбавил тон.
С сегодняшнего утра ничего не изменилось. Я остаюсь при своем и намерен нанести вам удар ниже пояса.
Как ни странно, Уоррен Трент почти равнодушно воспринял известие о том, что конгресс американских стоматологов, вероятно, будет отменен и его участники демонстративно покинут отель.
Выйдя из номера доктора Ингрэма, Питер Макдермотт сразу же направился в кабинет директора. Кристина – что-то она разговаривает холоднее обычного, подумал он, – сказала, что хозяин у себя.
Уоррен Трент, как показалось Питеру, был значительно спокойнее, чем все эти последние дни. Сидя в своем роскошном кабинете за столом с черной мраморной крышкой, он не выказывал и тени раздражительности, отличавшей его еще вчера. Временами на губах его появлялась даже легкая усмешка, хотя она едва ли имела отношение к тому, о чем докладывал Питер. Такое впечатление, подумал Питер, будто хозяин радуется чему-то известному лишь ему одному.
Дослушав сообщение Питера, владелец отеля решительно потряс головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131