если он не соизволит подойти к телефону, я немедленно позвоню его отцу.
– Наверно, так оно будет…
– Пойдите и передайте ему то, что слышали.
Питер чувствовал, что слуга колеблется. Потом до него донеслось:
– Слушаюсь, сэр. – И шаги снова удалились.
Наконец раздался щелчок, и сердитый голос произнес:
– Стэнли Диксон у телефона. В чем дело?
– Дело в вашем поведении прошлой ночью, – резко ответил Питер. – Вас удивляет мой звонок?
– Кто вы такой?
Питер снова назвал себя и сказал:
– Я уже беседовал с мисс Прейскотт. А теперь хотел бы побеседовать с вами.
– Вы уже беседуете со мной, – огрызнулся Диксон. – Что вам еще надо?
– Я хочу говорить с вами не по телефону, а в отеле, в моем кабинете.
– Юнец что-то буркнул, но Питер пропустил это мимо ушей. – Так я жду вас завтра в четыре, вместе с остальными тремя. Прихватите и их с собой.
Реакция была быстрой и бурной:
– Черта с два я это сделаю! Кто бы ты там ни был, приятель, ты всего лишь гостиничный холуй, а холуи мне пока еще не приказывали. Да и вообще я бы на твоем месте поостерегся, потому как мой старик лично знаком с Уорреном Трентом.
– К вашему сведению, я уже доложил о случившемся мистеру Тренту. Он предоставил мне полную свободу действий, равно как и решение вопроса о том, надо ли возбуждать против вас уголовное дело. Хорошо, теперь я передам ему, что вы предпочитаете втянуть в это дело вашего отца. Так на этом и порешим.
– Подождите! – Слышно было, как Стэнли тяжело задышал, потом сказал уже менее враждебно:
– Завтра в четыре у меня занятия.
– Придется пропустить, – сказал Питер, – и тем троим тоже. Мой кабинет – на бельэтаже. И запомните: ровно в четыре.
Положив трубку, Питер поймал себя на мысли о том, что с нетерпением ждет этой встречи.
Возле кровати герцогини Кройдонской валялись разрозненные страницы утренней газеты. Она уже внимательно прочитала почти все и теперь лежала, откинувшись на подушки. Мысль ее работала напряженно: герцогиня понимала, что сейчас, как никогда, ей нужна вся ее воля и находчивость.
На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, – герцогиня уже поела и отодвинула его в сторону. Даже в самые тяжелые минуты она не страдала отсутствием аппетита. Это была привычка, приобретенная еще в детстве в родовом замке, бывшем аббатстве Фоллингбрук, где завтрак всегда состоял из нескольких блюд, ибо после галопа по окрестностям хотелось плотно поесть.
Герцог один позавтракал в гостиной и несколько минут назад вернулся в спальню. Как только принесли газету, он тотчас с жадностью набросился на нее. И сейчас, в красном халате, надетом поверх пижамы, нервно ходил по комнате, время от времени ероша и без того растрепанные волосы.
– Ради бога, перестаньте ходить! – Голос его жены звенел от напряжения. – Я не могу думать, когда вы топаете тут, как жеребец на ипподроме в Эскоте.
Герцог повернулся к жене – лицо его, освещенное ярким утренним солнцем, вдруг постаревшее, выражало отчаяние.
– Думай не думай, какой от этого толк? Теперь уже ничего не изменишь.
– Думать никогда не вредно – только думать как следует и в нужном направлении. Потому одни добиваются успеха в делах, а другие нет.
Рука герцога снова прошлась по волосам.
– С прошлой ночи ничего не изменилось к лучшему.
– Но ведь и хуже не стало, – весьма резонно возразила герцогиня. Пока и на том спасибо. Мы все еще здесь, и пока никто на нас не посягает.
Герцог устало покачал головой. Видно было, что ночью он почти не спал.
– Ну, и что?
– Мне кажется, все это вопрос времени, – сказала герцогиня. – А время на нашей стороне. Чем дольше ничего не случится… – Она помолчала, потом произнесла медленно, будто размышляя вслух:
– Сейчас совершенно необходимо привлечь к вам максимум внимания. Поставить вас в такое положение, чтобы категорически исключить даже возможность подозрения.
Словно по обоюдному согласию, оба супруга не вспоминали о вчерашней ссоре.
Герцог снова принялся шагать по комнате.
– Единственное, что, пожалуй, могло бы сейчас помочь, – это сообщение о моем назначении в Вашингтон.
– Совершенно верно.
– Но с этим нельзя спешить, если Хэд почувствует, что его подталкивают, он так разбушуется, что на Даунинг-стрит слетит крыша. Это чертовски деликатное дело.
– И станет еще деликатнее, если…
– Уж не кажется ли вам, что я этого не понимаю? Неужели, по-вашему, я не думал, что самое правильное для нас – это сдаться? – В голосе герцога Кройдонского звучали истерические нотки. Он закурил сигарету, руки его дрожали.
– Ну, нет, мы не станем сдаваться! – в противоположность мужу тон у герцогини был решительный и деловой. – Даже премьер-министры уступают нажиму, если он исходит от людей, которым не откажешь. И Хэд не составляет исключение. Я сейчас же позвоню в Лондон.
– Зачем?
– Поговорю с Джеффри. Попрошу его сделать все возможное, чтобы ускорить ваше назначение.
Герцог с сомнением покачал головой: он не очень верил в реальность такой затеи. Ему уже не раз приходилось наблюдать, каким удивительным влиянием обладала семья его жены. И все же он счел необходимым предупредить ее:
– Как бы ружье не выстрелило в нас самих, дорогая.
– Необязательно. Джеффри, когда захочет, прекрасно умеет нажать, где следует. А если мы будем сидеть сложа руки, все может обернуться гораздо хуже. – Долго не раздумывая, герцогиня взяла трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. – Лондон, пожалуйста. Лорда Сельвина. – И она назвала номер телефона в Мейфер.
Минут через двадцать раздался долгожданный звонок. Герцогиня высказала свою просьбу, на что ее брат, лорд Сельвин, реагировал без всякого восторга. Сидя в другом конце спальни, герцог отчетливо слышал низкий голос своего шурина, возмущенно возражавшего по телефону: «Ей-богу, сестрица, ты только разворошишь змеиное гнездо, зачем тебе это нужно? К твоему сведению, назначение Саймона в Вашингтон теперь – весьма далекая история. Кое-кто в кабинете министров считает, что там нужен сейчас другой человек. Я не говорю, что разделяю их мнение, но ведь нельзя на это закрывать глаза, правда?»
– А если не нажимать, сколько может пройти времени до назначени я?
– Точно трудно сказать, старушка. Но, насколько я понимаю, не одна и не две недели.
– Нет, мы просто не можем так долго ждать, – настаивала герцогиня. Поверь мне на слово, Джеффри, будет чудовищной ошибкой, если ты теперь же не попытаешься что-то предпринять.
– Не вижу для этого никакой возможности, – голос из Лондона звучал явно недовольно.
– То, о чем я прошу, жизненно важно не только для нас самих, но и для всей семьи, – решительно заявила герцогиня. – Надеюсь, ты можешь мне поверить.
Наступило молчание, затем последовал осторожный вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Наверно, так оно будет…
– Пойдите и передайте ему то, что слышали.
Питер чувствовал, что слуга колеблется. Потом до него донеслось:
– Слушаюсь, сэр. – И шаги снова удалились.
Наконец раздался щелчок, и сердитый голос произнес:
– Стэнли Диксон у телефона. В чем дело?
– Дело в вашем поведении прошлой ночью, – резко ответил Питер. – Вас удивляет мой звонок?
– Кто вы такой?
Питер снова назвал себя и сказал:
– Я уже беседовал с мисс Прейскотт. А теперь хотел бы побеседовать с вами.
– Вы уже беседуете со мной, – огрызнулся Диксон. – Что вам еще надо?
– Я хочу говорить с вами не по телефону, а в отеле, в моем кабинете.
– Юнец что-то буркнул, но Питер пропустил это мимо ушей. – Так я жду вас завтра в четыре, вместе с остальными тремя. Прихватите и их с собой.
Реакция была быстрой и бурной:
– Черта с два я это сделаю! Кто бы ты там ни был, приятель, ты всего лишь гостиничный холуй, а холуи мне пока еще не приказывали. Да и вообще я бы на твоем месте поостерегся, потому как мой старик лично знаком с Уорреном Трентом.
– К вашему сведению, я уже доложил о случившемся мистеру Тренту. Он предоставил мне полную свободу действий, равно как и решение вопроса о том, надо ли возбуждать против вас уголовное дело. Хорошо, теперь я передам ему, что вы предпочитаете втянуть в это дело вашего отца. Так на этом и порешим.
– Подождите! – Слышно было, как Стэнли тяжело задышал, потом сказал уже менее враждебно:
– Завтра в четыре у меня занятия.
– Придется пропустить, – сказал Питер, – и тем троим тоже. Мой кабинет – на бельэтаже. И запомните: ровно в четыре.
Положив трубку, Питер поймал себя на мысли о том, что с нетерпением ждет этой встречи.
Возле кровати герцогини Кройдонской валялись разрозненные страницы утренней газеты. Она уже внимательно прочитала почти все и теперь лежала, откинувшись на подушки. Мысль ее работала напряженно: герцогиня понимала, что сейчас, как никогда, ей нужна вся ее воля и находчивость.
На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, – герцогиня уже поела и отодвинула его в сторону. Даже в самые тяжелые минуты она не страдала отсутствием аппетита. Это была привычка, приобретенная еще в детстве в родовом замке, бывшем аббатстве Фоллингбрук, где завтрак всегда состоял из нескольких блюд, ибо после галопа по окрестностям хотелось плотно поесть.
Герцог один позавтракал в гостиной и несколько минут назад вернулся в спальню. Как только принесли газету, он тотчас с жадностью набросился на нее. И сейчас, в красном халате, надетом поверх пижамы, нервно ходил по комнате, время от времени ероша и без того растрепанные волосы.
– Ради бога, перестаньте ходить! – Голос его жены звенел от напряжения. – Я не могу думать, когда вы топаете тут, как жеребец на ипподроме в Эскоте.
Герцог повернулся к жене – лицо его, освещенное ярким утренним солнцем, вдруг постаревшее, выражало отчаяние.
– Думай не думай, какой от этого толк? Теперь уже ничего не изменишь.
– Думать никогда не вредно – только думать как следует и в нужном направлении. Потому одни добиваются успеха в делах, а другие нет.
Рука герцога снова прошлась по волосам.
– С прошлой ночи ничего не изменилось к лучшему.
– Но ведь и хуже не стало, – весьма резонно возразила герцогиня. Пока и на том спасибо. Мы все еще здесь, и пока никто на нас не посягает.
Герцог устало покачал головой. Видно было, что ночью он почти не спал.
– Ну, и что?
– Мне кажется, все это вопрос времени, – сказала герцогиня. – А время на нашей стороне. Чем дольше ничего не случится… – Она помолчала, потом произнесла медленно, будто размышляя вслух:
– Сейчас совершенно необходимо привлечь к вам максимум внимания. Поставить вас в такое положение, чтобы категорически исключить даже возможность подозрения.
Словно по обоюдному согласию, оба супруга не вспоминали о вчерашней ссоре.
Герцог снова принялся шагать по комнате.
– Единственное, что, пожалуй, могло бы сейчас помочь, – это сообщение о моем назначении в Вашингтон.
– Совершенно верно.
– Но с этим нельзя спешить, если Хэд почувствует, что его подталкивают, он так разбушуется, что на Даунинг-стрит слетит крыша. Это чертовски деликатное дело.
– И станет еще деликатнее, если…
– Уж не кажется ли вам, что я этого не понимаю? Неужели, по-вашему, я не думал, что самое правильное для нас – это сдаться? – В голосе герцога Кройдонского звучали истерические нотки. Он закурил сигарету, руки его дрожали.
– Ну, нет, мы не станем сдаваться! – в противоположность мужу тон у герцогини был решительный и деловой. – Даже премьер-министры уступают нажиму, если он исходит от людей, которым не откажешь. И Хэд не составляет исключение. Я сейчас же позвоню в Лондон.
– Зачем?
– Поговорю с Джеффри. Попрошу его сделать все возможное, чтобы ускорить ваше назначение.
Герцог с сомнением покачал головой: он не очень верил в реальность такой затеи. Ему уже не раз приходилось наблюдать, каким удивительным влиянием обладала семья его жены. И все же он счел необходимым предупредить ее:
– Как бы ружье не выстрелило в нас самих, дорогая.
– Необязательно. Джеффри, когда захочет, прекрасно умеет нажать, где следует. А если мы будем сидеть сложа руки, все может обернуться гораздо хуже. – Долго не раздумывая, герцогиня взяла трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. – Лондон, пожалуйста. Лорда Сельвина. – И она назвала номер телефона в Мейфер.
Минут через двадцать раздался долгожданный звонок. Герцогиня высказала свою просьбу, на что ее брат, лорд Сельвин, реагировал без всякого восторга. Сидя в другом конце спальни, герцог отчетливо слышал низкий голос своего шурина, возмущенно возражавшего по телефону: «Ей-богу, сестрица, ты только разворошишь змеиное гнездо, зачем тебе это нужно? К твоему сведению, назначение Саймона в Вашингтон теперь – весьма далекая история. Кое-кто в кабинете министров считает, что там нужен сейчас другой человек. Я не говорю, что разделяю их мнение, но ведь нельзя на это закрывать глаза, правда?»
– А если не нажимать, сколько может пройти времени до назначени я?
– Точно трудно сказать, старушка. Но, насколько я понимаю, не одна и не две недели.
– Нет, мы просто не можем так долго ждать, – настаивала герцогиня. Поверь мне на слово, Джеффри, будет чудовищной ошибкой, если ты теперь же не попытаешься что-то предпринять.
– Не вижу для этого никакой возможности, – голос из Лондона звучал явно недовольно.
– То, о чем я прошу, жизненно важно не только для нас самих, но и для всей семьи, – решительно заявила герцогиня. – Надеюсь, ты можешь мне поверить.
Наступило молчание, затем последовал осторожный вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131