У.Мидер из Энн-Арбор, штат Мичиган.
Портье, увидев джентльмена в хорошо сшитом костюме, с жестким, точеным лицом, явно говорившим о том, что приезжий привык повелевать, уважительно отнесся к нему и предоставил комнату 830. Итак, не без удовольствия подумал Отмычка, теперь у меня уже три ключа от номеров «Сент-Грегори», об одном в отеле знают, а о двух – нет.
Комната 830, куда посыльный проводил его несколькими минутами позже, оказалась идеальной. Она была большая, комфортабельная и, главное, находилась всего в нескольких метрах от служебной лестницы, как успел по пути заметить Отмычка.
Оставшись один, он распаковал и аккуратно разложил свои вещи. Затем, решил он, нужно лечь и хорошенько выспаться, чтобы приготовиться к серьезной работе, которая предстояла ему в эту ночь.
К тому времени, как Питер Макдермотт спустился в вестибюль, Кэртис О'Киф уже разместился в своих апартаментах. Питер решил, что ему не стоит сейчас туда идти: порой чрезмерное внимание к гостю раздражает не меньше, чем недостаточное. Кроме того, официально гостя будет приветствовать Уоррен Трент, а потому, убедившись, что хозяин гостиницы извещен о приезде О'Кифа, Питер отправился в номер 555 навестить Маршу Прейскотт.
Едва открыв дверь, он услышал ее голос:
– Хорошо, что вы заглянули, а то я уже начала сомневаться, придете ли вы вообще.
На ней было платье без рукавов абрикосового цвета, за которым она, очевидно, посылала утром. Оно свободно сидело на ней. Длинные черные волосы девушки были распущены и лежали по плечам – не то что вчера, когда они были уложены в затейливую прическу, от которой, правда, мало что сохранилось. Во всем облике этой полуженщины-полуребенка было что-то манящее, даже возбуждающее.
– Простите, раньше зайти не мог. – Он одобрительно оглядел ее. – Но вижу, что вы зря время не теряли.
Она улыбнулась.
– Я подумала, что вам может понадобиться пижама.
– Она здесь просто на всякий случай, – как и эта комната. Я ими пользуюсь очень редко.
– Так мне сказала горничная, – заметила Марша. – Поэтому, если вы не возражаете, я хотела бы остаться здесь, по крайней мере, еще на одну ночь.
– Вот как? А могу я поинтересоваться – зачем?
– Я и сама не знаю. – Они стояли друг против друга; она помедлила. Мне хочется прийти в себя после того, что произошло вчера, а лучшего места, пожалуй, не найдешь.
Но истинной причиной (она-то это знала) было желание подольше не возвращаться в огромный пустой особняк в Садовом районе.
Он с сомнением мотнул головой.
– А как вы себя чувствуете?
– Лучше.
– Рад это слышать.
– Правда, за несколько часов такое из памяти не вычеркнешь, призналась Марша, – и теперь я понимаю, как глупо я поступила, что вообще приехала сюда. Вы были совершенно правы.
– Я вам этого не говорил.
– Да, но подумали.
– Если и подумал, то зря: мне следовало бы помнить, что все мы порой попадаем в трудные ситуации. – Они помолчали. Затем Питер предложил: Давайте присядем. – И когда они удобно устроились в креслах, продолжал: Надеюсь, вы теперь расскажете мне, как все было…
– Я так и думала, что вы об этом спросите. – И с прямолинейностью, и которой он уже начал привыкать, она добавила:
– Вот только не знаю, нужно ли мне это делать.
Накануне вечером, рассудила Марша, она была потрясена, уязвлена, физически измотана. Теперь же, когда потрясение прошло, она подумала, что гордость ее пострадает меньше, если она будет молчать, а не возмущаться. К тому же, протрезвев, Лайл Дюмер и его дружки, вернее всего, не захотят хвастаться тем, что они пытались совершить накануне.
– Я, конечно, не могу заставить вас говорить, – сказал Питер, – но помните, если это сойдет им с рук, то рано или поздно они попытаются повторить – не с вами, так с кем-нибудь другим. – В глазах Марши вспыхнула тревога. – Я не знаю, – продолжал он, – кто эти вчерашние ребятаваши друзья или нет. Но даже если это ваши друзья, я не вижу оснований выгораживать их.
– Один из них был моим другом. Так, по крайней мере, мне казалось.
– Друзья или не друзья, – продолжал гнуть свою линию Питер, – но подумайте, что они пытались совершить и наверняка совершили бы, не окажись поблизости Ройса. А когда они поняли, что попались, все четверо кинулись наутек, словно крысы с тонущего корабля, и бросили вас.
– Вчера вечером, – сказала Марша, пытаясь его прощупать, – по-моему, вы говорили, что знаете фамилии двух ребят.
– Номер был записан за Стэнли Диксоном. Фамилия второго – Дюмер. Они там были?
Она кивнула.
– Кто же был зачинщиком?
– Кажется… Диксон.
– Ну, так расскажите все по порядку.
Марша понимала, что она уже не властна сама решать, рассказывать или нет. У нее было такое чувство, будто чужая воля повелевала ею. Это было что-то новое, и, самое странное, ей это нравилось. Она покорно восстановила цепь событий, начиная с того момента, когда она покинула танцевальный зал, и кончая появлением Алоисиуса Ройса.
Лишь дважды Питер Макдермотт прерывал Маршу. Видела ли она женщин, которые находились в соседней комнате и о которых говорили Диксон и другие? – спросил он. И не заметила ли она кого-либо из служащих отеля? В ответ на оба вопроса Марша отрицательно почачала головой.
Под конец у нее появилось желание рассказать ему все. Дело в том, что ничего не случилось бы, сказала Марша, если бы вчера не был день ее рождения.
Питер удивился.
– Вчера у вас был день рождения?
– Да, мне исполнилось девятнадцать.
– И вы пришли одна?
Теперь, когда она столько уже ему открыла, не было смысла что-либо утаивать. И Марша рассказала о телефонном звонке из Рима и о том, как огорчил ее отец, заявив, что не сможет приехать.
– Вы не должны на меня сердиться, – выслушав ее, сказал Питер. Просто теперь мне легче понять, что произошло.
– Больше это не повторится. Никогда.
– Я в этом уверен. – Он перешел на деловой тон. – А теперь я собираюсь воспользоваться кое-какими сведениями, которые вы мне сообщили.
– Каким образом? – с опаской спросила она.
– Я вызову всех четверых – Диксона, Дюмера и их дружков – сюда в отель для разговора.
– Они могут не прийти.
– Придут! – Питер уже решил, что надо сделать, чтобы они пришли.
Но Марша по-прежнему не была убеждена в правильности его решения.
– Но ведь тогда многие об этом узнают! – сказала она.
– Обещаю, что после нашего разговора вероятность сплетен будет меньшая, чем теперь.
– Хорошо, – согласилась Марша. – Спасибо за все, что вы для меня сделали. – Ей почему-то стало удивительно легко.
Ну вот, все оказалось намного легче, чем он предполагал, подумал Питер. Теперь, когда в руках у него была вся информация, ему не терпелось поскорее пустить ее в ход. Хотя, пожалуй, следовало бы еще какое-то время побыть с девушкой, чтобы она окончательно успокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Портье, увидев джентльмена в хорошо сшитом костюме, с жестким, точеным лицом, явно говорившим о том, что приезжий привык повелевать, уважительно отнесся к нему и предоставил комнату 830. Итак, не без удовольствия подумал Отмычка, теперь у меня уже три ключа от номеров «Сент-Грегори», об одном в отеле знают, а о двух – нет.
Комната 830, куда посыльный проводил его несколькими минутами позже, оказалась идеальной. Она была большая, комфортабельная и, главное, находилась всего в нескольких метрах от служебной лестницы, как успел по пути заметить Отмычка.
Оставшись один, он распаковал и аккуратно разложил свои вещи. Затем, решил он, нужно лечь и хорошенько выспаться, чтобы приготовиться к серьезной работе, которая предстояла ему в эту ночь.
К тому времени, как Питер Макдермотт спустился в вестибюль, Кэртис О'Киф уже разместился в своих апартаментах. Питер решил, что ему не стоит сейчас туда идти: порой чрезмерное внимание к гостю раздражает не меньше, чем недостаточное. Кроме того, официально гостя будет приветствовать Уоррен Трент, а потому, убедившись, что хозяин гостиницы извещен о приезде О'Кифа, Питер отправился в номер 555 навестить Маршу Прейскотт.
Едва открыв дверь, он услышал ее голос:
– Хорошо, что вы заглянули, а то я уже начала сомневаться, придете ли вы вообще.
На ней было платье без рукавов абрикосового цвета, за которым она, очевидно, посылала утром. Оно свободно сидело на ней. Длинные черные волосы девушки были распущены и лежали по плечам – не то что вчера, когда они были уложены в затейливую прическу, от которой, правда, мало что сохранилось. Во всем облике этой полуженщины-полуребенка было что-то манящее, даже возбуждающее.
– Простите, раньше зайти не мог. – Он одобрительно оглядел ее. – Но вижу, что вы зря время не теряли.
Она улыбнулась.
– Я подумала, что вам может понадобиться пижама.
– Она здесь просто на всякий случай, – как и эта комната. Я ими пользуюсь очень редко.
– Так мне сказала горничная, – заметила Марша. – Поэтому, если вы не возражаете, я хотела бы остаться здесь, по крайней мере, еще на одну ночь.
– Вот как? А могу я поинтересоваться – зачем?
– Я и сама не знаю. – Они стояли друг против друга; она помедлила. Мне хочется прийти в себя после того, что произошло вчера, а лучшего места, пожалуй, не найдешь.
Но истинной причиной (она-то это знала) было желание подольше не возвращаться в огромный пустой особняк в Садовом районе.
Он с сомнением мотнул головой.
– А как вы себя чувствуете?
– Лучше.
– Рад это слышать.
– Правда, за несколько часов такое из памяти не вычеркнешь, призналась Марша, – и теперь я понимаю, как глупо я поступила, что вообще приехала сюда. Вы были совершенно правы.
– Я вам этого не говорил.
– Да, но подумали.
– Если и подумал, то зря: мне следовало бы помнить, что все мы порой попадаем в трудные ситуации. – Они помолчали. Затем Питер предложил: Давайте присядем. – И когда они удобно устроились в креслах, продолжал: Надеюсь, вы теперь расскажете мне, как все было…
– Я так и думала, что вы об этом спросите. – И с прямолинейностью, и которой он уже начал привыкать, она добавила:
– Вот только не знаю, нужно ли мне это делать.
Накануне вечером, рассудила Марша, она была потрясена, уязвлена, физически измотана. Теперь же, когда потрясение прошло, она подумала, что гордость ее пострадает меньше, если она будет молчать, а не возмущаться. К тому же, протрезвев, Лайл Дюмер и его дружки, вернее всего, не захотят хвастаться тем, что они пытались совершить накануне.
– Я, конечно, не могу заставить вас говорить, – сказал Питер, – но помните, если это сойдет им с рук, то рано или поздно они попытаются повторить – не с вами, так с кем-нибудь другим. – В глазах Марши вспыхнула тревога. – Я не знаю, – продолжал он, – кто эти вчерашние ребятаваши друзья или нет. Но даже если это ваши друзья, я не вижу оснований выгораживать их.
– Один из них был моим другом. Так, по крайней мере, мне казалось.
– Друзья или не друзья, – продолжал гнуть свою линию Питер, – но подумайте, что они пытались совершить и наверняка совершили бы, не окажись поблизости Ройса. А когда они поняли, что попались, все четверо кинулись наутек, словно крысы с тонущего корабля, и бросили вас.
– Вчера вечером, – сказала Марша, пытаясь его прощупать, – по-моему, вы говорили, что знаете фамилии двух ребят.
– Номер был записан за Стэнли Диксоном. Фамилия второго – Дюмер. Они там были?
Она кивнула.
– Кто же был зачинщиком?
– Кажется… Диксон.
– Ну, так расскажите все по порядку.
Марша понимала, что она уже не властна сама решать, рассказывать или нет. У нее было такое чувство, будто чужая воля повелевала ею. Это было что-то новое, и, самое странное, ей это нравилось. Она покорно восстановила цепь событий, начиная с того момента, когда она покинула танцевальный зал, и кончая появлением Алоисиуса Ройса.
Лишь дважды Питер Макдермотт прерывал Маршу. Видела ли она женщин, которые находились в соседней комнате и о которых говорили Диксон и другие? – спросил он. И не заметила ли она кого-либо из служащих отеля? В ответ на оба вопроса Марша отрицательно почачала головой.
Под конец у нее появилось желание рассказать ему все. Дело в том, что ничего не случилось бы, сказала Марша, если бы вчера не был день ее рождения.
Питер удивился.
– Вчера у вас был день рождения?
– Да, мне исполнилось девятнадцать.
– И вы пришли одна?
Теперь, когда она столько уже ему открыла, не было смысла что-либо утаивать. И Марша рассказала о телефонном звонке из Рима и о том, как огорчил ее отец, заявив, что не сможет приехать.
– Вы не должны на меня сердиться, – выслушав ее, сказал Питер. Просто теперь мне легче понять, что произошло.
– Больше это не повторится. Никогда.
– Я в этом уверен. – Он перешел на деловой тон. – А теперь я собираюсь воспользоваться кое-какими сведениями, которые вы мне сообщили.
– Каким образом? – с опаской спросила она.
– Я вызову всех четверых – Диксона, Дюмера и их дружков – сюда в отель для разговора.
– Они могут не прийти.
– Придут! – Питер уже решил, что надо сделать, чтобы они пришли.
Но Марша по-прежнему не была убеждена в правильности его решения.
– Но ведь тогда многие об этом узнают! – сказала она.
– Обещаю, что после нашего разговора вероятность сплетен будет меньшая, чем теперь.
– Хорошо, – согласилась Марша. – Спасибо за все, что вы для меня сделали. – Ей почему-то стало удивительно легко.
Ну вот, все оказалось намного легче, чем он предполагал, подумал Питер. Теперь, когда в руках у него была вся информация, ему не терпелось поскорее пустить ее в ход. Хотя, пожалуй, следовало бы еще какое-то время побыть с девушкой, чтобы она окончательно успокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131