Он посмотрел на часы: семь пятьдесят. Лео Ньюболд скорее всего еще дома. Эйнсли взял телефон и набрал номер. После второго гудка Ньюболд снял трубку.
— Я знал, что это ты, — сказал он. — Полагаю, все кончено?
— Да, Дойл мертв, но вот в том, что все кончено, я сильно сомневаюсь.
— Он сообщил тебе хоть что-нибудь?
— Достаточно, чтобы оправдать высшую меру.
— Мы и не нуждались в оправдании, но всегда хорошо знать наверняка. Стало быть, ты добился признания? Эйнсли ответил не сразу.
— Мне многое нужно вам рассказать, сэр, но не в прямом эфире, если можно так выразиться.
— Ты прав, — согласился лейтенант, — нам всем нужно соблюдать осторожность. Мобильный здесь не годится.
— Если останется время, — сказал Эйнсли, — я позвоню вам из Джексонвилла.
— Жду с нетерпением.
Эйнсли отключил мобильный телефон.
— Времени у вас будет навалом, — заверил Хорхе. — До аэропорта всего девяносто километров. Возможно даже позавтракать успеете.
— Меньше всего мне хочется есть, — скривился Эйнсли.
— Я знаю, вы не можете со мной особо откровенничать сейчас… Но, как я понял. Дойл сознался, по крайней мере, в одном убийстве?
— Да.
— Он обращался к вам как к священнику?
— Ему хотелось так думать, а я до известной степени ему это позволил.
Хорхе помолчал, а потом задал и вовсе неожиданный вопрос:
— А как по-вашему. Дойл попал на Небеса? Или он жарится на сковородке у Сатаны?
Эйнсли не сдержал улыбки и спросил:
— Что, тебя это беспокоит?
— Нет. Просто хотел узнать ваше мнение. Ад и рай.., существуют?
Воистину, от прошлого никогда до конца не избавишься, подумал Эйнсли. Сколько раз ему когда-то задавали этот же вопрос прихожане, но он так и не нашел абсолютно искреннего ответа. Сейчас он серьезно посмотрел на молодого детектива и ответил:
— Скажем, в рай я с недавних пор больше не верю, а в ад не верил никогда.
— Ну, а в сатану?
— Это не более реальный персонаж, чем Микки-Маус. Вымышленное действующее лицо Ветхого завета. В книге Иова он совершенно безвреден. Его демонизировала во втором веке до нашей эры одна экстремистская иудаистская секта. Так что здесь, по-моему, опасаться нечего.
Выйдя из лона Церкви, Эйнсли годами отказывался потом говорить о вере и вступать в богословские дискуссии, хотя это было нелегко, потому что его как автора книги по сравнительной истории религий часто пытались в такие диспуты втянуть. Иными словами, ему не позволяли забывать, что “Эволюция религий человечества” весьма читаемый труд. Позднее он перестал чураться религиозных тем, особенно в беседах с такими людьми, как Хорхе, которому нелегко было самому разобраться в столь сложных материях.
Они отъехали от Рэйфорда на приличное расстояние. Яркое сияние рассветного солнца предвещало великолепный день. Их машина легко пожирала километры четырехполосного хайвея, который вел к Джексонвиллу, где Эйнсли предстояло сесть в самолет. Он с удовольствием предвкушал встречу с Карен и Джейсоном и все маленькие радости семейного праздника.
— Можно еще один вопрос? — не унимался Хорхе.
— Спрашивай.
— Как вообще получилось, что вы стали священником?
— Я никогда и не думал, что им стану, — сказал Эйнсли. — К этому готовился мой старший брат. Но его застрелили.
— Простите. — Хорхе не ожидал такого поворота. — Преднамеренное убийство?
— Юридически получилось, что так, хотя убившая его пуля предназначалась другому.
— Где это было?
— В маленьком городке к северу от Филадельфии. Там мы с Грегори и выросли…

Нью-Берлинвилл получил статус города ближе к концу девятнадцатого века. Своим возникновением он был обязан месторождению железной руды и нескольким сталеплавильным заводам. Они, в основном, и давали работу местному населению, включая шахтера Идриса Эйнсли, отца Грегори и Малколма. Он умер, когда сыновья едва вышли из пеленок.
Разница в возрасте между братьями составляла всего год, они были по-настоящему дружны. Грегори рос крупным мальчиком. Ему нравилось быть для Малколма защитой. Их мать Виктория замуж больше не вышла и растила мальчиков сама. Она перебивалась случайными заработками, и ей жилось бы совсем худо, если бы не скромная пожизненная рента, доставшаяся в наследство от родителей. Каждую свободную минуту она проводила с детьми. Они составляли смысл ее существования и отвечали на ее любовь самой нежной привязанностью.
Виктория Эйнсли была хорошей матерью, добродетельной женщиной и глубоко верующей католичкой. Она лелеяла мечту увидеть одного из своих сыновей в сутане священника. По старшинству выбор пал на Грегори, который и сам проявлял склонность к этой стезе.
С восьми лет Грегори и его лучший друг Рассел Шелдон были служками при алтаре церкви св. Колумбкилла, к приходу которой принадлежала семья. На первый взгляд трудно было представить себе двух более несхожих между собой мальчишек, чем Грегори и Рассел. Грегори рос высоким и крепким светловолосым красавчиком с характером добрым и прямым; церковь привлекала его, в особенности своей ритуальностью. Рассел, напротив, был приземист, сбит по-бульдожьи, а характер его лучше всего проявлялся в шалостях и розыгрышах. Был случай, когда он налил краски для волос в бутылочку из-под шампуня, которым пользовался Грегори, превратив его на некоторое время в жгучего брюнета. В другой раз он поместил в местной газете объявление о продаже любимого велосипеда приятеля. А однажды подкинул картинки из “Плейбоя” в спальни Грегори и Малколма, где они попались на глаза их матери.
Отец Рассела работал следователем у шерифа округа Беркс, мать учительствовала.
Через год после того, как Грегори и Рассел стали приалтарными служками, к ним добровольно присоединился Малколм, и несколько лет эта троица была неразлучна.
Если Грегори и Рассел были несхожи между собой, то и Малколм обладал своеобразной натурой. Его пытливый ум ничего не принимал на веру. “Вечно ты задаешь свои вопросы! — раздраженно бросил ему как-то Грегори, но тут же вынужден был признать:
— Хотя добывать ответы ты умеешь неплохо”. Любопытство в сочетании с решительностью во многих ситуациях делали Малколма, младшего из них, заводилой и лидером.
Впрочем, находясь в церковных стенах, все трое были усердными католиками — признавались на исповедях в своих грехах, а главным образом — в “греховных плотских помыслах”.
Приятели увлекались спортом и играли за футбольную команду средней школы Саут Вебстер, которую на общественных началах тренировал Кермит Шелдон — отец Рассела.
Ближе к концу второго сезона участия троих друзей в футбольной команде возникла проблема, подобная, как позднее определил ее Малколм в библейских терминах, “малому облику с моря как руце человеческой”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140