Монголы появились перед городом внезапно, среди дня. Сразу никто даже не сообразил, что случилось. Около южных ворот кочевники пригнали из степи гурт скота. Стадо баранов и коров остановилось около моста через канал, пока сторожа получали у пастухов плату за пропуск в город.
Вдруг около двухсот всадников, одетых необычно, не похожих ни на туркмен, ни на кипчаков, вынырнули из клубов белой пыли, поднятой стадом скота. Эти всадники на небольших, но быстрых конях стали втаскивать к себе на седла баранов и отгонять остальной скот, вступая в пререканья и драку с пастухами.
Затем всадники зарубили нескольких пастухов, споривших с ними, и, не торопясь, посвистывая и щелкая плетьми, погнали стадо обратно прочь от города; они перешли по мосту через большой канал и медленно направились дальше.
В городе поднялась тревога. Султан Хумар-Тегин послал тысячу кипчаков догнать дерзких грабителей и привести их к нему живыми для казни.
7. КАРА-КОНЧАР ИЩЕТ КОНЕЦ СКАЗКИ
Походку дивную я жажду снова видеть,
И сердце в жертву дам за лепет уст твоих.
Из персидской песни

Спасаясь от монголов, Кара-Кончар пробирался песками к реке Джейхун. Вдали растянувшимися цепочками иногда показывались монгольские отряды. Все они двигались на север, к Гурганджу. Приходилось сворачивать обратно в пески, делать длинные обходы, расспрашивать случайных кочевников, в страхе метавшихся по Кзылкумам, так как отовсюду надвигались монголы.
Вместе с Кара-Кончаром ехали два почерневших от зноя туркмена в больших овчинных шапках — всегда угрюмый мальчик и бородатый дервиш.
Ночью при слабом свете полумесяца путники пробрались незамеченными к берегу широко разлившейся реки. Они прошли кабаньей тропой сквозь высокие камыши и оказались близ воды. Несколько больших неуклюжих лодок-каюков с высоко поднятыми носами плыли мимо. В них виднелись люди, лошади, бараны. На крики и просьбы пустить в лодки оттуда отвечали: "Аллах вам поможет, у нас нет места".
На одной лодке отозвались:
– Правоверный не покидает правоверного в беде!
И рулевой направил лодку к берегу. Он согласился довезти всех до самого Гурганджа.
– Сколько же ты хочешь за провоз? — спросил Кара-Кончар.
– Э, о чем говорить! Сегодня и деньги, и вещи, и скот — все не имеет цены, все перепуталось. Ты сейчас в беде, и я в такой же беде: мой дом разорили, семью вырезали. На что мне и для кого копить деньги? Плывите!
Крепкая большая лодка забрала путников и их коней быстро поплыла, покачиваясь на мутных волнах широкого Джейхуна. Иногда на правом берегу показывались монгольские разъезды. Тогда лодка держалась ближе к левому берегу. Через четыре дня лодка въезжала в широкий канал, разрезавший Гургандж на две части: старый город, обнесенный высокой стеной, и пригород, где дома прятались в тутовых садах.
Кара-Кончар достал из-за пояса кожаный мешочек, затянутый шнурком, отсчитал десять золотых динаров и положил их на широкую ладонь владельца лодки.
– Не знаю, придется ли еще с тобой встретиться. Ты скажи по крайней мере твое имя.
Рулевой усмехнулся и сдвинул на затылок красный тюрбан.
– Зовут меня Керим-Гулем, кузнец. А тебя я узнаю, хоть ты и не говорил твоего имени. Твой вороной конь с легкими стройными ногами и лебединой шеей может принадлежать только тому, про кого уже рассказывают сказки и поют песни. Если ты будешь здесь драться с язычниками, я приду в твою дружину.
Кара-Кончар его уже не слушал. Он внимательно вглядывался вдаль, откуда по другой стороне канала приближалась туча пыли.
Вырисовывались конские морды и склонившиеся к гривам кипчакские всадники. Они кричали, хлестали коней, издали доносился глухой шум и рев хриплых голосов.
Впереди скакал человек на большом белом коне. Он мотался в седле, готовый свалиться. Белый тюрбан и желтый халат были в кровавых пятнах; конь был залит красными потоками, а в шее коня застряла длинная стрела.
Кипчаки вихрем пронеслись по мосту.
– Они близко, они за нами! Спасайтесь! — донеслись их отчаянные крики.
Кара-Кончар около ворот города сдержал вороного жеребца, который горячился и плясал, видя мчавшихся коней.
Кипчаки влетели в ворота, за ними въехал Кара-Кончар со своими спутниками. Ворота с тягучим скрипом задвинулись, и сторожа заложили их тяжелыми бревнами.
Один всадник остановился около сторожей и рассказывал :
– Новый султан Хумар-Тегин послал нас захватить две сотни монголов. Они угнали наш скот. Увидев нас, они помчались, как испуганные крысы, бросив захваченное стадо. Кто знал, что они готовили западню и нашу гибель! Около сада Тиллялы налетели на нас из засады тысячи две этих бешеных язычников. Они окружили нас со всех сторон, поражали издали длинными стрелами, сбивали всадников и ловили лошадей. Все наши храбрецы погибли там! Вот все, что осталось от нашего отряда. Зачем только султан послал нас на эту бойню?
– А зачем вы избрали себе поросячьего султана? — воскликнул Кара-Кончар.
Все оглянулись: кто осмелился сказать такое слово про султана?
А Кара-Кончар продолжал кричать:
– Аллах и трусость выгнали из Хорезма злую суку, царицу Туркан-Хатун, и всю свору ее прихлебателей. Убежал и толстозадый шах Мухаммед; теперь собаки рвут его падаль! Когда стая шакалов выметена ветрами бури, вы решили выбрать себе новое огородное пугало Хумар-Тегина! Порядочный хозяин ему не доверит даже стадо облезлых козлов, а вы сделали его начальником войск, и вы же вручили ему защиту города!.. Рабское вы племя! Не можете жить без палок...
Два джигита, спутники Кара-Кончара, загородили его.
– Тише, Кара-Кончар! Ведь здесь кругом кипчаки. Они одного с шахом рода. Поедем отсюда!
Воины и сторожа, бывшие у ворот, онемели от слов "черного всадника".
– Что за смелый джигит! А ведь он сказал правду. Разве Хумар-Тегин раньше отличался в бою, разве он выделялся бескорыстием или умом? Вся сила его в том, что он ходил хвостом за шахиней Туркан-Хатун. С таким султаном мы все пропадем.
Кара-Кончар медленно ехал по главной улице Гурганджа и черными суровыми глазами посматривал на встречную толпу. Своим спутникам он сказал:
– Отправляйтесь на базар, найдите там чайную Мердана. Все его знают. Там ждите меня. Сейчас я поеду один.
Половина лавок базара была закрыта. В тех же, где грудами лежали шелка и тонкие шерстяные ткани, продавцы уже не зазывали покупателей. Они тоскливо сидели кружком и рассуждали: что будет?
– Если враги осадят город, мы не продадим ни локтя. Кто захочет покупать, когда язычники, как звери, ворвутся в город и все возьмут даром? Еще уцелеет ли наша голова?
"Башня вечного забвения" находилась возле дворца хорезм-шаха. Одним боком она выходила на площадь. Подъезжая к ней, Кара-Кончар всматривался в небольшие круглые отдушины, заменяющие окна, и думал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95