Я ходила закутанной, как они, в черное покрывало, и никто меня не выдал... Но, себе на горе, старый каддах Зин-Забан пошел жаловаться на меня грозному Чингиз-хану и умолял, чтобы его воины меня разыскали... Монгольский владыка так рассвирепел, что все кругом попадали на землю, спрятав лица в ладони... "Как ты осмелился упустить из своих рук мой дар? — кричал Чингиз-хан. — Как ты не сумел подчинить себе твою жену? Мужчина, которого не слушается жена, не смеет жить в моих владениях! Возьмите его!" И бедного старого лекаря схватили палачи и тут же отрубили ему умную седую голову. "Какая страшная развязка!" С того времени я живу у племени люли. Узнав, что Хаджи Рахим сидит в клетке, я стала приносить ему хлеб, орехи, виноград... Я помогала ему писать...
– И ты, сама гонимая, помогала ему?
– Через каждые три дня я ходила в тюрьму и передавала Хаджи Рахиму несколько листов чистой бумаги, а он украдкой протягивал мне написанные им за три дня листы своих воспоминаний. Переписав у себя в шатре эти листы, я возвращала их Хаджи Рахиму и через три дня опять получала новые страницы повести о нашествии монголов на Хорезм... Таким образом, одновременно с той книгой, которую писал в клетке Хаджи Рахим, у меня накопились листы второй такой же книги, переписанной моей рукой. Да будет благословенна память Мирзы-Юсуфа, научившего меня писать!..
– Ты сделала великое дело, — сказал Туган. — Если злобные имамы сожгут записки Хаджи Рахима, у нас сохранятся вторые их листы! И внуки наши, и правнуки будут читать повесть Хаджи Рахима о злодеяниях Чингиз-хана...
Они подошли к берегу быстрой мутной реки. Здесь стояли закоптелые шерстяные шатры племени люли.
У подножия старого платана, на обрывке ковра, Бент-Занкиджа положила пачки бумажных листов. Яркая луна, поднявшаяся над развалинами Самарканда, освещала желтые страницы, где ровными строками излагалась повесть гонимого скитальца. Бент-Занкиджа опустилась на ковер и, перебирая листы, говорила:
– Хаджи Рахим крайне ослабел, запертый в холодной, никогда не согреваемой клетке, но он нисколько не унывал, точно его жгли собственные пламенные мысли... Он уже писал с трудом... Видишь, как в этих строках у него дрожат и прыгают буквы! Слушай, что Хаджи Рахим написал на последней странице...
Бент-Занкиджа взяла исписанный арабской вязью лист бумаги и стала читать:
– "...Мой истертый калям дописал последние строки повести о набеге беспощадных монголов на цветущие долины нашей родины... Запыленный опилками усердия, составитель этой книги хотел бы сказать еще много о тех малодушных людях Хорезма, которые не решились самоотверженно выступить на борьбу с жестоким губителем мирных племен, свирепым Чингиз-ханом...
...Если бы все хорезмийцы твердо и единодушно подняли меч гнева и, не щадя себя, яростно бросились на врагов родины, то высокомерные монголы и их краснобородый владыка и полгода не удержались бы в Хорезме, а навсегда бы скрылись в своих далеких степях...
...Монголы одолевали больше вследствие несогласия, уступчивости и робости противников, чем силой своих кривых мечей... Смелый Джелаль эд-Дин показал, что с небольшим отрядом отчаянных джигитов он умел разбивать монгольские скопища...
...Но калям выпадает из моих холодеющих пальцев... Силы дервиша-скитальца слабеют, а дни бегут, приближая день расплаты... И я могу начертать лишь несколько строк из стихотворения поэта :
Подобно весеннему дождю,
Подобно осеннему ветру
Исчезла моя молодость!
Я задержался в этой жизни,
А вожак каравана
Уже нагрузил верблюдов
И торопит двинуться в путь...
...Скажу на прощанье моему неведомому читателю: "Надменные имамы и раздувшиеся от важности улемы меня упрекают в неверии! Злобна и тупа их близорукость! Неверие, такое, как мое, не легкое и не пустое дело" . Нет тверже и пламеннее моей веры: в победу скованного мыслителя над тупоумным палачом, в победу угнетенного труженика над свирепым насильником, в победу знания над ложью!.. Я знаю, настанет лучшая пора, когда правда, забота о человеке и свобода поведут нашу родину к всеобщему счастью и свету!.. Это придет, это будет!"
Бент-Занкиджа приложила к губам тонкий смуглый пальчик с тремя серебряными кольцами, подумала, сдвинув изогнутые брови, старательно сложила исписанные листы и завернула их в кусок пестрой материи. Она подняла блестящие черные глаза на Тугана и сказала шепотом:
– Теперь я позову трех смелых юношей из племени люли... Вы отправитесь к яме казненных выручать Хаджи Рахима. Ведь ночь длинна и еще не кончилась! Мы спасем его!
1. Салям — привет! Подобные "Обращения к читателю" являются типичными для рукописей восточных аворов домонгольского периода.
2. Мавераннагро — название местности между Амударьей и Сырдарьей. Слова "Туркестан" тогда еще не знали. Хорезм — государство, существовавшее в низовьях Амударьи. В XIII веке Хорезму подчинялась огромная территория от Аральского моря до Персидского залива. О значении и культуре древнего Хорезма см. исследования проф. С. П. Толстова.
3. Бархан — подвижной песчаный холм, образуемый в пустыне действием ветра.
4. Дервиш — персидское слово, означает "нищий". Дервиши составляли особую касту; объединялись в общины во главе со старшиной ("пиром" или "шейхом"). Дервиши носили особые плащи, умышленно покрытые множеством грубых заплат и перевязанные веревкой вместо пояса — знак добровольной бедности. Первоначально среди дервишей были и выдающиеся поэты и ученые, занимавшиеся филосовскими вопросами. В позднейшее время дервиши выродились в тунеядцев, эксплуататоров народной темноты и невежества, лечивших больных заговорами, молитвами, занимавшихся гаданием, торговлей талисманами и разного рода шарлатанством.
5. Кара — Кончар — черный меч.
6. Благородная книга (масхари шериф) — так мусульмане называют Коран, собрание мифических легенд и поучений, написанных основателем мусульманской религии арабом Магометом (570 — 632).
7. Чалма — тонкая длинная ткань, которой мусульмане искусно обертывают голову.
8. Пайцза — пластинка из металла или дерева с вырезанным на ней повелением Чингиз-хана; пайцза являлась пропуском для свободного проезда по монгольским владениям. Пайцза давала большие права: власти на местах должны были оказывать содействие, давать лошадей, проводников и продовольствие лицам, имеющим пайцзу.
9. Каган — "хан ханов", повелитель монголов и татар.
10. Гургандж (или Ургенч) — столица Хорезма, расположенная
в низовьях реки Амударьи, впоследствии разрушенная монголами.
11. Хорезм – шах — правитель Хорезма, в начале XIII века
сильнейший из мусульманских владык.
12. Джейран — газель, разновидность антилопы.
13. Кипчакская степь — огромная территория от Днепра и на восток до Семиречья, населенная многочисленным кочевым народом тюркского корня — кипчаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– И ты, сама гонимая, помогала ему?
– Через каждые три дня я ходила в тюрьму и передавала Хаджи Рахиму несколько листов чистой бумаги, а он украдкой протягивал мне написанные им за три дня листы своих воспоминаний. Переписав у себя в шатре эти листы, я возвращала их Хаджи Рахиму и через три дня опять получала новые страницы повести о нашествии монголов на Хорезм... Таким образом, одновременно с той книгой, которую писал в клетке Хаджи Рахим, у меня накопились листы второй такой же книги, переписанной моей рукой. Да будет благословенна память Мирзы-Юсуфа, научившего меня писать!..
– Ты сделала великое дело, — сказал Туган. — Если злобные имамы сожгут записки Хаджи Рахима, у нас сохранятся вторые их листы! И внуки наши, и правнуки будут читать повесть Хаджи Рахима о злодеяниях Чингиз-хана...
Они подошли к берегу быстрой мутной реки. Здесь стояли закоптелые шерстяные шатры племени люли.
У подножия старого платана, на обрывке ковра, Бент-Занкиджа положила пачки бумажных листов. Яркая луна, поднявшаяся над развалинами Самарканда, освещала желтые страницы, где ровными строками излагалась повесть гонимого скитальца. Бент-Занкиджа опустилась на ковер и, перебирая листы, говорила:
– Хаджи Рахим крайне ослабел, запертый в холодной, никогда не согреваемой клетке, но он нисколько не унывал, точно его жгли собственные пламенные мысли... Он уже писал с трудом... Видишь, как в этих строках у него дрожат и прыгают буквы! Слушай, что Хаджи Рахим написал на последней странице...
Бент-Занкиджа взяла исписанный арабской вязью лист бумаги и стала читать:
– "...Мой истертый калям дописал последние строки повести о набеге беспощадных монголов на цветущие долины нашей родины... Запыленный опилками усердия, составитель этой книги хотел бы сказать еще много о тех малодушных людях Хорезма, которые не решились самоотверженно выступить на борьбу с жестоким губителем мирных племен, свирепым Чингиз-ханом...
...Если бы все хорезмийцы твердо и единодушно подняли меч гнева и, не щадя себя, яростно бросились на врагов родины, то высокомерные монголы и их краснобородый владыка и полгода не удержались бы в Хорезме, а навсегда бы скрылись в своих далеких степях...
...Монголы одолевали больше вследствие несогласия, уступчивости и робости противников, чем силой своих кривых мечей... Смелый Джелаль эд-Дин показал, что с небольшим отрядом отчаянных джигитов он умел разбивать монгольские скопища...
...Но калям выпадает из моих холодеющих пальцев... Силы дервиша-скитальца слабеют, а дни бегут, приближая день расплаты... И я могу начертать лишь несколько строк из стихотворения поэта :
Подобно весеннему дождю,
Подобно осеннему ветру
Исчезла моя молодость!
Я задержался в этой жизни,
А вожак каравана
Уже нагрузил верблюдов
И торопит двинуться в путь...
...Скажу на прощанье моему неведомому читателю: "Надменные имамы и раздувшиеся от важности улемы меня упрекают в неверии! Злобна и тупа их близорукость! Неверие, такое, как мое, не легкое и не пустое дело" . Нет тверже и пламеннее моей веры: в победу скованного мыслителя над тупоумным палачом, в победу угнетенного труженика над свирепым насильником, в победу знания над ложью!.. Я знаю, настанет лучшая пора, когда правда, забота о человеке и свобода поведут нашу родину к всеобщему счастью и свету!.. Это придет, это будет!"
Бент-Занкиджа приложила к губам тонкий смуглый пальчик с тремя серебряными кольцами, подумала, сдвинув изогнутые брови, старательно сложила исписанные листы и завернула их в кусок пестрой материи. Она подняла блестящие черные глаза на Тугана и сказала шепотом:
– Теперь я позову трех смелых юношей из племени люли... Вы отправитесь к яме казненных выручать Хаджи Рахима. Ведь ночь длинна и еще не кончилась! Мы спасем его!
1. Салям — привет! Подобные "Обращения к читателю" являются типичными для рукописей восточных аворов домонгольского периода.
2. Мавераннагро — название местности между Амударьей и Сырдарьей. Слова "Туркестан" тогда еще не знали. Хорезм — государство, существовавшее в низовьях Амударьи. В XIII веке Хорезму подчинялась огромная территория от Аральского моря до Персидского залива. О значении и культуре древнего Хорезма см. исследования проф. С. П. Толстова.
3. Бархан — подвижной песчаный холм, образуемый в пустыне действием ветра.
4. Дервиш — персидское слово, означает "нищий". Дервиши составляли особую касту; объединялись в общины во главе со старшиной ("пиром" или "шейхом"). Дервиши носили особые плащи, умышленно покрытые множеством грубых заплат и перевязанные веревкой вместо пояса — знак добровольной бедности. Первоначально среди дервишей были и выдающиеся поэты и ученые, занимавшиеся филосовскими вопросами. В позднейшее время дервиши выродились в тунеядцев, эксплуататоров народной темноты и невежества, лечивших больных заговорами, молитвами, занимавшихся гаданием, торговлей талисманами и разного рода шарлатанством.
5. Кара — Кончар — черный меч.
6. Благородная книга (масхари шериф) — так мусульмане называют Коран, собрание мифических легенд и поучений, написанных основателем мусульманской религии арабом Магометом (570 — 632).
7. Чалма — тонкая длинная ткань, которой мусульмане искусно обертывают голову.
8. Пайцза — пластинка из металла или дерева с вырезанным на ней повелением Чингиз-хана; пайцза являлась пропуском для свободного проезда по монгольским владениям. Пайцза давала большие права: власти на местах должны были оказывать содействие, давать лошадей, проводников и продовольствие лицам, имеющим пайцзу.
9. Каган — "хан ханов", повелитель монголов и татар.
10. Гургандж (или Ургенч) — столица Хорезма, расположенная
в низовьях реки Амударьи, впоследствии разрушенная монголами.
11. Хорезм – шах — правитель Хорезма, в начале XIII века
сильнейший из мусульманских владык.
12. Джейран — газель, разновидность антилопы.
13. Кипчакская степь — огромная территория от Днепра и на восток до Семиречья, населенная многочисленным кочевым народом тюркского корня — кипчаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95