Лапы тоже по очереди конвульсивно подергиваются, но, похоже, не способны двигаться слаженно. Все вместе производит тягостное впечатление, будто видеокадры самолета, которому отстрелили хвост, но он все же пытается зайти на посадку. Даже не будучи инженером, можно понять, что произошла какая-то поломка.
Хвост извивается, приподнимается со спины крысопса, чтобы не мешать лапам. А те все равно не слушаются. Крысопес не может встать.
– И.В., – звучит голос Хиро, – не надо.
А она не слушает. Осторожно-осторожно она все ближе подбирается к крысопсу.
– Этот робот опасен, так, на случай, если ты чего-то не заметила, – говорит Хиро, следуя в нескольких шагах поодаль. – Говорят, у него есть биологические компоненты.
– Биологические компоненты?
– Части животного. Поэтому он может быть непредсказуемым.
И.В. любит животных. Она не останавливается.
Теперь она видит его лучше. Сплошь броня и механические мускулы. Многие части кажутся хрупкими и невещественными. Из туловища выступают какие-то штуки, похожие на обрубки крыльев, по большой из каждой лопатки и еще череда маленьких вдоль всего хребта, точно гребень стегозавра. Через «Рыцарское забрало» ей видно, что эти штуки такие горячие, что на них можно печь пиццу. По мере того как она приближаются, они словно бы растут и разворачиваются.
Они распускаются, как цветы в образовательном фильме: чешуйки и складки расходятся, открывая сложную внутреннюю структуру. Каждый обрубок крыла распадается на миниатюрные копии себя самого, а те на еще более мелкие и еще более мелкие – и так до бесконечности. Самые маленькие – просто крохотные кусочки пленки, кажется, они просто пушок по краю более крупных.
Становится все жарче. Крохотные крылья уже покраснели от жара. Сдвинув гоглы на лоб, И.В. прикрывает с обеих сторон ладонями лицо, чтобы блокировать окружающие огни, и вот, ну конечно: она видит, как от крыльев исходит буроватое свечение, такое видишь иногда на спирали только что включенной электроплитки. Трава под Крысопсом начинает дымиться.
– Осторожно. Считается, что внутри у них тяжелые изотопы, – говорит у нее за спиной Хиро. Он подошел чуть ближе, но все еще держится поодаль.
– Что такое изотоп?
– Радиоактивное вещество, испускающее жар. Это источник энергии.
– Как его выключить?
– Никак. Оно испускает жар, пока не расплавится.
До Крысопса теперь остается всего пара футов, и лицо И.В. обдает жаром. Крылья развернулись насколько возможно. У основания они теперь ярко-оранжевые, но краснеют и коричневеют по хрупким краям, которые пока остаются темными. Едкий дым горящей травы затеняет часть деталей.
Она думает: что-то мне эти края напоминают. Они похожи на крохотные лопасти по краю кондиционера, те, на которых можно написать свое имя, просто проводя по ним пальцем.
Или как радиатор у машины. Вентилятор нагоняет воздух через радиатор, чтобы охлаждать мотор.
– У него есть радиаторы, – говорит И.В. – У Крысопса есть радиаторы для охлаждения.
Она собирает инфу прямо на ходу. Но Крысопес не остужается. Он становится все горячее. И.В. летает в потоках машин ради заработка. Подмять под себя эти потоки – вот экономическая ниша. И она знает, что, когда машина несется по пустой трассе, мотор не перегревается. Он перегревается, когда она застряла в пробке. Потому что когда она стоит на месте, через радиатор проходит слишком мало воздуха.
Вот что происходит сейчас с крысопсом. Он должен двигаться, должен нагонять, в радиатор воздух, иначе он перегреется и расплавится.
– Круто, – бормочет она. – Интересно, он взорвется?
Туловище заканчивается головой, а та – остроносой мордой. Всю голову закрывает купол из черного стекла, круто изогнутый, точно лобовое стекло штурмовика. Если у крысопса есть глаза, то он должен смотреть через этот купол.
Ниже, на месте челюстей – остатки какого-то механизма, развороченного взрывом гранаты.
В затемненном лобовом стекле – или лицевой маске, забрале или как там это еще назвать – зияет дыра. Настолько большая, что И.В. могла бы просунуть в нее руку. За осколками стекла темно и почти ничего не видно, особенно если учесть, что И.В. стоит слишком близко к свечению от раскаленных радиаторов. Но она видит, что изнутри льется что-то красное. И это не «Дексрон II». Крысопес ранен, у него идет кровь.
– А он ведь живой, – говорит она. – По венам у него течет кровь.
И думает при этом: это инфа. Это инфа! На этом мы с моим партнером заработаем денег.
А потом она думает: это несчастное существо сжигает себя заживо.
– Не делай этого. Не трогай его, И.В., – говорит Хиро.
Подойдя еще ближе, она сдвигает вниз гоглы, чтобы защитить лицо от жара. Лапы крысопса перестают конвульсивно подергиваться, словно он чего-то ждет.
Наклонившись, И.В. хватает крысопса за передние лапы. Пес реагирует, напрягая поршнемускулы, противясь ее усилиям. Это все равно как взять собаку за передние лапы, заставляя ее танцевать на задних. Эта штука живая. Она на нее реагирует. И.В. знает.
Она поднимает глаза на Хиро, чтобы удостовериться, что он все снимает на цифровую камеру. Именно этим он и занят.
– Идиот! – бросает она. – Я первая делаю шаг, говорю, что хочу быть твоим партнером, а ты отвечаешь, что подумаешь? Что с тобой? Я тебе не гожусь?
Откинувшись, она пятится, таща за собой крысопса по газономатрице. Тот невероятно легкий. Неудивительно, что он так быстро бегает. И.В. могла бы взять его на руки, конечно, если бы согласилась сжечь себя заживо.
Пока она тащит тело пса к собачьей дверце, оно прожигает черный, дымящийся след в дерне. И.В. видит, как от ее комбинезона поднимается пар: из ткани выпариваются застарелый пот и все такое. Она достаточно худенькая, чтобы пролезть в собачью дверцу – еще одно кое-что, что ей под силу, а Хиро нет. Обычно эти дверцы заперты, она уже пыталась одну такую открыть. Но эта должна быть открыта.
Внутри франшиза ярко освещена, стены белые, пол натерт роботами. В нескольких футах от собачьей дверцы – что-то, похожее на черную стиральную машину. Это будка крысопса, где это существо может отлеживаться в темноте, пока не подвернется работа. К франшизе будка подсоединена уходящим в стену черным кабелем. В настоящий момент дверца будки висит на петлях, такого тоже И.В. раньше никогда не видела. Из люка вырываются клубы пара.
Нет, не пара. Чего-то холодного. Такое бывает, когда в жаркий день откроешь морозилку.
И.В. заталкивает крысопса в люк. Из стен бьют струйки холодной жидкости, превращаясь в пар еще до того, как капли достигают туловища крысопса, а пар вырывается из люка с такой силой, что сбивает И.В. с ног.
Длинный хвост свисает из люка, тянется через коридор, теряясь где-то за собачей дверцей. И.В. поднимает одно кольцо, и острые края позвонков насквозь протыкают ее рукавицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Хвост извивается, приподнимается со спины крысопса, чтобы не мешать лапам. А те все равно не слушаются. Крысопес не может встать.
– И.В., – звучит голос Хиро, – не надо.
А она не слушает. Осторожно-осторожно она все ближе подбирается к крысопсу.
– Этот робот опасен, так, на случай, если ты чего-то не заметила, – говорит Хиро, следуя в нескольких шагах поодаль. – Говорят, у него есть биологические компоненты.
– Биологические компоненты?
– Части животного. Поэтому он может быть непредсказуемым.
И.В. любит животных. Она не останавливается.
Теперь она видит его лучше. Сплошь броня и механические мускулы. Многие части кажутся хрупкими и невещественными. Из туловища выступают какие-то штуки, похожие на обрубки крыльев, по большой из каждой лопатки и еще череда маленьких вдоль всего хребта, точно гребень стегозавра. Через «Рыцарское забрало» ей видно, что эти штуки такие горячие, что на них можно печь пиццу. По мере того как она приближаются, они словно бы растут и разворачиваются.
Они распускаются, как цветы в образовательном фильме: чешуйки и складки расходятся, открывая сложную внутреннюю структуру. Каждый обрубок крыла распадается на миниатюрные копии себя самого, а те на еще более мелкие и еще более мелкие – и так до бесконечности. Самые маленькие – просто крохотные кусочки пленки, кажется, они просто пушок по краю более крупных.
Становится все жарче. Крохотные крылья уже покраснели от жара. Сдвинув гоглы на лоб, И.В. прикрывает с обеих сторон ладонями лицо, чтобы блокировать окружающие огни, и вот, ну конечно: она видит, как от крыльев исходит буроватое свечение, такое видишь иногда на спирали только что включенной электроплитки. Трава под Крысопсом начинает дымиться.
– Осторожно. Считается, что внутри у них тяжелые изотопы, – говорит у нее за спиной Хиро. Он подошел чуть ближе, но все еще держится поодаль.
– Что такое изотоп?
– Радиоактивное вещество, испускающее жар. Это источник энергии.
– Как его выключить?
– Никак. Оно испускает жар, пока не расплавится.
До Крысопса теперь остается всего пара футов, и лицо И.В. обдает жаром. Крылья развернулись насколько возможно. У основания они теперь ярко-оранжевые, но краснеют и коричневеют по хрупким краям, которые пока остаются темными. Едкий дым горящей травы затеняет часть деталей.
Она думает: что-то мне эти края напоминают. Они похожи на крохотные лопасти по краю кондиционера, те, на которых можно написать свое имя, просто проводя по ним пальцем.
Или как радиатор у машины. Вентилятор нагоняет воздух через радиатор, чтобы охлаждать мотор.
– У него есть радиаторы, – говорит И.В. – У Крысопса есть радиаторы для охлаждения.
Она собирает инфу прямо на ходу. Но Крысопес не остужается. Он становится все горячее. И.В. летает в потоках машин ради заработка. Подмять под себя эти потоки – вот экономическая ниша. И она знает, что, когда машина несется по пустой трассе, мотор не перегревается. Он перегревается, когда она застряла в пробке. Потому что когда она стоит на месте, через радиатор проходит слишком мало воздуха.
Вот что происходит сейчас с крысопсом. Он должен двигаться, должен нагонять, в радиатор воздух, иначе он перегреется и расплавится.
– Круто, – бормочет она. – Интересно, он взорвется?
Туловище заканчивается головой, а та – остроносой мордой. Всю голову закрывает купол из черного стекла, круто изогнутый, точно лобовое стекло штурмовика. Если у крысопса есть глаза, то он должен смотреть через этот купол.
Ниже, на месте челюстей – остатки какого-то механизма, развороченного взрывом гранаты.
В затемненном лобовом стекле – или лицевой маске, забрале или как там это еще назвать – зияет дыра. Настолько большая, что И.В. могла бы просунуть в нее руку. За осколками стекла темно и почти ничего не видно, особенно если учесть, что И.В. стоит слишком близко к свечению от раскаленных радиаторов. Но она видит, что изнутри льется что-то красное. И это не «Дексрон II». Крысопес ранен, у него идет кровь.
– А он ведь живой, – говорит она. – По венам у него течет кровь.
И думает при этом: это инфа. Это инфа! На этом мы с моим партнером заработаем денег.
А потом она думает: это несчастное существо сжигает себя заживо.
– Не делай этого. Не трогай его, И.В., – говорит Хиро.
Подойдя еще ближе, она сдвигает вниз гоглы, чтобы защитить лицо от жара. Лапы крысопса перестают конвульсивно подергиваться, словно он чего-то ждет.
Наклонившись, И.В. хватает крысопса за передние лапы. Пес реагирует, напрягая поршнемускулы, противясь ее усилиям. Это все равно как взять собаку за передние лапы, заставляя ее танцевать на задних. Эта штука живая. Она на нее реагирует. И.В. знает.
Она поднимает глаза на Хиро, чтобы удостовериться, что он все снимает на цифровую камеру. Именно этим он и занят.
– Идиот! – бросает она. – Я первая делаю шаг, говорю, что хочу быть твоим партнером, а ты отвечаешь, что подумаешь? Что с тобой? Я тебе не гожусь?
Откинувшись, она пятится, таща за собой крысопса по газономатрице. Тот невероятно легкий. Неудивительно, что он так быстро бегает. И.В. могла бы взять его на руки, конечно, если бы согласилась сжечь себя заживо.
Пока она тащит тело пса к собачьей дверце, оно прожигает черный, дымящийся след в дерне. И.В. видит, как от ее комбинезона поднимается пар: из ткани выпариваются застарелый пот и все такое. Она достаточно худенькая, чтобы пролезть в собачью дверцу – еще одно кое-что, что ей под силу, а Хиро нет. Обычно эти дверцы заперты, она уже пыталась одну такую открыть. Но эта должна быть открыта.
Внутри франшиза ярко освещена, стены белые, пол натерт роботами. В нескольких футах от собачьей дверцы – что-то, похожее на черную стиральную машину. Это будка крысопса, где это существо может отлеживаться в темноте, пока не подвернется работа. К франшизе будка подсоединена уходящим в стену черным кабелем. В настоящий момент дверца будки висит на петлях, такого тоже И.В. раньше никогда не видела. Из люка вырываются клубы пара.
Нет, не пара. Чего-то холодного. Такое бывает, когда в жаркий день откроешь морозилку.
И.В. заталкивает крысопса в люк. Из стен бьют струйки холодной жидкости, превращаясь в пар еще до того, как капли достигают туловища крысопса, а пар вырывается из люка с такой силой, что сбивает И.В. с ног.
Длинный хвост свисает из люка, тянется через коридор, теряясь где-то за собачей дверцей. И.В. поднимает одно кольцо, и острые края позвонков насквозь протыкают ее рукавицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136