ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Беженцы уже сходят на берег. Если они умны и агрессивны, то, вероятно, знают, что отсюда пешком или стопом можно добраться до Калифорнии.
Это объясняет, почему причалы забиты утлыми лодчонками. Но один причал производит впечатление частного. У него стоит десяток чистеньких белых судов, аккуратно выстроившихся на своих стапелях, отребью сюда хода нет. Разрешение настолько высоко, что Хиро даже видит, что этот причал усеян небольшими пончиками – вероятно, заградительные кольца из мешков с песком. Это единственный способ сохранить частные швартовы частными, когда неподалеку дрейфует Плот.
Номерные знаки, флаги и прочие идентификационные мелочи различить труднее: спутникам очень трудно их фиксировать.
Хиро проверяет, есть ли у ЦРК свой стрингер в Порт-Шермане. Разумеется, есть, ведь здесь Плот, а ЦРК надеется сделать большие деньги на продаже сведений о Плоте всем встревоженным обитателям береговой линии между Скагуэем и Тьера дель Фуэго.
Ну, конечно. В городе болтается с десяток человек, сгружая «самые последние репортажи» из Порт-Шермана. Один из них – просто понтер с видеокамерой, снимающий все, что под руку попадется.
Хиро просматривает его материал на быстрой перемотке. Многое снято из окна гостиничного номера понтера: многие часы метража, отмечающего приближение ползущих в гавань лодчонок, которые образуют перед Порт-Шерманом собственный мини-Плот.
Но этот поток хотя бы отчасти организован, вокруг снуют, по всей видимости, самозваные копы на быстроходных катерах, грозят пушками, кричат в мегафоны. Теперь понятно, почему, какая бы ни возникала неразбериха в гавани, посреди фьорда всегда остается чистая протока. А конечная точка этой беговой дорожки – чистый пирс с дорогими кораблями.
Больших судов тут два. Одно – крупное рыболовецкое судно под флагом с эмблемой правосов, герб довольно прост: крест и пламя. Это явно трофей из ВРКиКа, на корме выведено «КОРОЛЕВА КОДЬЯКА», и правосы пока не удосужились поменять название. Другое судно – небольшая яхта, призванная развозить богачей по курортам. Флаг на ней – зеленый, и она, похоже, связана с «Великим Гонконгом мистера Ли».
Хиро еще немного рыщет по улицам Порт-Шермана, пока не находит сравнительно обширную франшизу «Великого Гонконга мистера Ли». Это не единое здание в типично гонконгском стиле, а россыпь строений и офисов по всему городу. Но густая россыпь. Настолько густая, что «Гонконг» держит тут несколько служащих на полную ставку, в том числе проконсула. Хиро вытаскивает из ЦРК его фотографию, чтобы при случае узнать в лицо: сварливого вида китайско-американский господин лет пятидесяти. Значит, это не автоматизированная франшиза из тех, что обычно встречаются в Нижнем 48.
43
И.В. приходит в себя. Она все еще в своем комбинезоне «РадиКС», но лежит, мумифицированная промышленной изолентой на полу дрянного старенького «форда», несущегося неизвестно куда. Это настроило ее далеко не благосклонно. От удара шоковой волны у нее не переставая идет носом кровь и голова звенит адской пульсирующей болью, к тому же всякий раз, когда машина подпрыгивает на рытвине, она ударяется затылком о рифленый стальной пол.
Сперва она злилась. Потом на краткие мгновения начал накатывать страх – ей хотелось домой. После восьми часов в миниване у нее уже не осталось сомнений, что ей хочется домой. Сдаться ей мешало одно лишь любопытство. По ее разумению, которое, однако, не помешало ей попасть в гадкий переплет, на операцию федералов это никак не походило.
Потом миниван, судя по звуку, съехал с трассы на подъездную дорогу и, наконец, на автостоянку. Задние двери минивана распахнулись, и внутрь забрались две женщины. В открытые двери И.В. заметила готическую арку логотипа «Жемчужных врат преподобного Уэйна».
– Ох, бедная девочка! – запричитала одна. Другая только ахнула от ужаса при виде крови на полу. Первая просто положила ее голову к себе на колени и, гладя по волосам, дала напиться сладкого «Кул эйд» из кружки, а вторая тем временем принялась осторожно снимать изоленту.
Кроссовок на ней не было уже тогда, когда она очнулась в миниване, и другую пару ей никто не предложил. С ее комбинезона тоже все поснимали. Вся ее классная снаряга исчезла. Но под комбинезон они не залезли. Личные номерные знаки остались при ней. И еще одно, такая штука у нее между ног, под названием дентата. Ее-то они уж никак не могли обнаружить.
Она с самого начала подозревала, что номерные таблички – подделка. Не может же Дядюшка Энцо раздавать военные сувениры четырнадцатилетним девчонкам. Но, может, на кого-то они все же подействуют?
Женщин зовут Марла и Бонни, и они не отходят от нее ни на шаг. Не только сидят с ней рядом, но и все время ее касаются. Обнимают, сжимают локоть, держат за руку, ерошат волосы. В первый же раз, когда И.В. идет в туалет, Бонни отправляется с ней. И.В. решает, что Бонни беспокоится, что она отключится на унитазе или еще что. Но в следующий раз, когда ей надо по-маленькому, с ней идет Марла. Никакой личной жизни.
Единственная проблема: она не может отрицать, что ей это отчасти нравится. После поездки в миниване у нее все болит. Очень в нем было худо. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой. А теперь она боса и беззащитна, в незнакомом месте, а ей дают то, что ей нужно.
После того как ей дали пару минут освежиться – что бы это ни значило – в «Жемчужных вратах преподобного Уэйна», они втроем забрались в длинный фургон без окон. На полу – ковролин, но никаких сидений, поэтому все устроились на полу. Когда открылись задние двери, фургон оказался битком набит. Их встретили двадцать молодых, энергичных, сияющих улыбками лиц. И.В. это показалось невозможным, и она отпрянула, упершись спиной прямо в Бонни и Марлу. Но из фургона раздался веселый хор приветствий, в полумраке засверкали улыбки, и народ потеснился, чтобы выделить им места.
Следующие два дня она провела в фургоне, зажатая между Бонни и Марлой, которые постоянно держали ее за руки, поэтому она и в носу не могла поковырять без разрешения. Веселые песни здесь распевали до тех пор, пока мозги у нее не превратились в тапиоку. А еще играли в дурацкие игры.
Пару раз в час кто-нибудь в фургоне начинал иноязычить, совсем как психи в лагере Фалабалы. Или евангелисты в «Жемчужных вратах преподобного Уэйна». Бормотание распространялось по всему фургону будто заразная болезнь, и вскоре уже все до единого иноязычили.
За исключением И.В. Она никак не могла взять в толк, откуда это берется. И вообще стыдно нести такую тарабарщину. Поэтому она только вид делала, что бормочет.
Трижды в день им выпадала возможность поесть и оправиться. Останавливался фургон только в ЖЭКах. И.В. чувствовала, как он съезжает с трассы, петляет по шоссе между строящихся домов, по дворам и проулкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136