– Назовите имя вашей дочери.
– И.В.
– Как вы обращаетесь к свой дочери?
– Я обращаюсь к ней по прозвищу. И.В. на этом настаивает.
– У И.В. есть работа?
– Да. Она работает курьером. Она работает в «РадиКС».
– Сколько зарабатывает И.В. как курьер?
– Не знаю. Несколько долларов тут, несколько долларов там.
– Как часто она покупает новое снаряжение для своей работы?
– Не могу сказать. Я не слежу за этим.
– Делала ли И.В. в последнее время что-либо необычное?
– Это зависит от того, что вы имеете в виду. – Мама И.В. знает, что это увертка. – Она всегда делает что-то, что люди могут обозвать необычным. – И это не слишком хорошо звучит, почти как одобрение нонконформизма. – Думаю, я хочу сказать, она всегда делает что-то необычное.
– И.В. в последнее время разбила в доме что-нибудь?
– Да. – Она сдается. Федералы все равно уже это знают, ее дом прослушивается и просматривается, просто чудо, что проводка не вырубается, столько на нее навешано всяких приборов. – Она разбила мой компьютер.
– Она объяснила, почему она разбила компьютер?
– Да. Вроде бы да. Если чушь можно считать объяснением.
– Каково было ее объяснение?
– Она боялась... это так нелепо... она боялась, что я подхвачу от компьютера вирус.
– И.В. тоже боялась заразиться вирусом?
– Нет. Она сказала, им могут заразиться только программисты.
Зачем они задают все эти вопросы? У них же есть все в видеозаписи.
– Вы поверили объяснению И.В.?
Вот оно. Вот что им нужно.
Им нужно то единственное, чего они не могут подслушать или подсмотреть сами, то, что происходит у нее в голове. Они хотят знать, верит ли она в историю И.В. о вирусе.
Мама И.В. знает, что совершает ошибку, даже думая об этом. Потому что сверхохлажденные датчики вокруг ее головы это улавливают. Они не могут распознать, что она думает. Но могут определить, что что-то происходит у нее в мозгу, что она в данный момент задействует те части своего мозга, которые не использовала, когда ей задавали бессмысленные вопросы.
Иными словами, они знают наверняка, что она анализирует ситуацию, пытается выяснить, чего от нее хотят. А она бы этого не делала, если бы ей нечего было скрывать.
– Что именно вы хотите знать? – спрашивает она. – Почему бы вам не выйти и не поговорить со мной напрямую? Давайте поговорим лицом к лицу. Просто сядем как взрослые и все обсудим.
Она чувствует новый укол, чувствует, как по ее телу с интервалом в несколько секунд расходятся волны холода и оцепенения, это в ее кровь поступает новый наркотик. Поддерживать разговор становится все труднее.
– Назовите свое имя, – произносит голос.
39
Алкан, трасса на Аляску – самое длинное франшизное гетто, город в одну улицу, растянувшийся на две тысячи миль и растущий со скоростью сто миль в год, иными словами, настолько быстро, насколько быстро новые люди способны приехать на край пустоши и припарковать свои фургончики на ближайшем же свободном участке. Это единственный выход для тех, кто хочет покинуть Америку, но не имеет возможности попасть на корабль или самолет.
Двухполосное шоссе заасфальтировано кое-как и запружено домами на колесах, семейными миниванами и пикапами с трейлерами. Начинается трасса где-то посреди Британской Колумбии на перекрестке Принца Георга, где сливаются несколько притоков, создавая единый поток, непрерывно движущийся на север. К югу от перекрестка притоки распадаются на дельту рукавов, которые, после того как пересекают в дюжине мест канадско-американскую границу, разбегаются на пятьсот миль из фьордов Британской Колумбии по бескрайним выработанным житницам центральной Монтаны. Тут притоки впадают в систему американских дорог, которая служит главным водозаборником миграции. Этот пятисотмильный тракт заполонили будущие исследователи Арктики, которые в отличных домах на колесах с оптимизмом катят на север, а навстречу тащится чуть менее плотный поток неудачников, которые, побросав в северных землях свои машины, упросили подвезти их назад на юг.
Неспешно плетущиеся трейлеры и доверху груженные четырехколесные платформы создают движущийся слалом для Хиро и его черного мотоцикла.
Ох уж эти белые здоровяки с пушками! Стоит сойтись троим-четверым, и они начинают искать Америку, в которой, как им кажется, они выросли. Они лепятся друг к другу, точно переваренный рис, склеиваются в гомогенные комья-отряды, экипированные электроинструментами, переносными генераторами, оружием, четырехприводными джипами и компьютерами. Эти люди – все равно что бобры, накачавшиеся чистейшим метилоранжем, сумасшедшие инженеры без чертежей. Они поглощают неосвоенные пространства, возводят и бросают строения, изменяют русла могучих рек, а потом снимаются с места – ведь оно уже не то, что было прежде.
Побочный продукт их жизнедеятельности – загрязненные реки, парниковый эффект, избиение супругов, телеевангелисты и убийцы-маньяки. Но пока у вас есть джип с приводом на все четыре колеса и вы в состоянии катить на север, то можете жить, как жили, надо только ехать так быстро, чтобы всегда оставаться на шаг впереди извержения собственных отходов. Через двадцать лет десять миллионов белых сойдутся на Северном полюсе и там припаркуют свои тачки. Слабый жар от их термодинамически интенсивной жизнедеятельности размягчит, сделав ненадежным, кристаллический ледяной покров. Он прожжет дыру в покрове, и весь металл уйдет на дно, утянув за собой биомассу.
За плату можно заехать во «Вздремни и Кати» и установить на свою тачку трубопровод-пуповину. Надо только произнести волшебные слова «У нас есть втяжка-вытяжка», что означает, что вы можете заехать во франшизу, подключиться, поспать и отсоединиться, даже не разворачивая свой наземный дирижабль.
Раньше персонал твердил: дескать, «Вздремни и Кати» – это кемпинги, пытался спроектировать франшизу в сельском духе, но клиенты то и дело срубали на растопку дощатые указатели и столики для пикников. Сегодня указателями тут служат электрические шары из поликарбоната, от всего несет корпоративным духом: все гладко отшлифовано с той же целью, что и унитаз, – помешать мусору скапливаться в трещинах по краям. Ведь что это за кемпинг, если у вас нет дома, куда можно было бы вернуться?
Через шестнадцать часов после границы Калифорнии Хиро въезжает во «Вздремни и Кати» на восточном предгорье Каскадных гор в северном Орегоне. От Плота его отделяет несколько сотен миль и горная гряда. Но тут есть один тип, с которым ему надо побеседовать.
Автостоянки тут три. Одна, невидимая с трассы, стоит в конце изрытого выбоинами шоссе и отмечена облупившимся указателем. Другая – чуть ближе, но на задах там ошиваются жутковатые обросшие мужики, в лунном свете хлопают и поблескивают серебристые диски – это бомжи запускают в небо расплющенные пивные банки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136