Весь склад уже ходит ходуном, но взгляд И.В. пытается уследить за происходящим, наблюдая, как двойной след пыли и искр новых Крысопсов бежит по дороге, а потом вдруг взлетает в воздух над следующим новым препятствием.
С тех пор как она подбросила в воздух пробирку, прошли лишь три секунды. И.В. поворачивается и заглядывает внутрь склада. Но ее взгляд притягивает фигура на крыше. Это еще один охранник, снайпер, вышедший из-за модуля кондиционера, и его глаза уже привыкли к слепящему свету. Он поднимает винтовку к плечу. И.В. морщится, когда по ее глазам несколько раз проходит лазерный луч, пока снайпер наводит ей на лоб перекрестие мишени. За спиной у него она видит «Смертельный вихрь»: в яростном свете лопасти образуют диск, который, сужаясь, превращается в ровную серебряную линию. А потом вертолетик летит прямо на снайпера.
Затем «Смертельный вихрь» резко сворачивает вправо в поисках дополнительной жертвы, а из-под него валится какой-то предмет. И.В. решает было, что вертолетик сбросил бомбу, но это голова снайпера, которая, быстро вращаясь, извергает в яростном свете тонкую розовую спираль. Лопасти вертолетика, наверное, прошлись по основанию шеи бедняги. Одна часть И.В. бесстрастно наблюдает за головой, подпрыгивающей и вращающейся в пыли, а другая вопит что есть мочи.
Тут она слышит хлопок – первый громкий звук за все эти минуты. Повернувшись на звук, она видит перед собой возвышающуюся над складским сектором водокачку – лучшего места для снайпера и не придумать.
Но тут ее внимание привлекает карандашный росчерк голубовато-белого выхлопа крохотной ракеты, которая взмывает в небо из фургона Нг. Ракета не делает ничего, просто поднимается на определенную высоту и там зависает. И.В. уже не до ракеты; вскочив на доску, она изо всех сил отталкивается от земли, стараясь найти укрытие от снайпера на водокачке.
Слышится второй хлопок. Но не успевает этот звук достигнуть ее ушей, ракета срывается с места, будто пескарь, по горизонтали, два-три раза поводит носом, чтобы скорректировать курс, и самонаводится на насест снайпера – на пожарной лестнице водокачки. Гремит ужасающий взрыв – без огня и света, – все равно что громкий бессмысленный «бум», как иногда при фейерверке. С мгновение И.В. кажется, будто она слышит грохот, с которым шрапнель рикошетит от металлических конструкций.
Не успевает она въехать в лабиринт, как мимо нее проносится пылевой тайфунчик, отбрасывая ей в лицо камешки и осколки стекла. Цунами летит в лабиринт. И.В. слышно, как оно со звуком пинг-понгового мячика отталкивается от стен, меняя направление. Это Крысопес расчищает ей путь.
Ну до чего мило!
– Ловко проделано, отставник, – говорит она, снова забираясь в фургон Нг. Горло у нее словно опухло. Может быть, от крика, а может, от токсических отходов. Или ее сейчас вырвет. – Ты что, не знал о снайперах? – Если она будет думать о мелочах, то ей, может, удастся забыть о подвигах «Смертельного вихря».
– О том, который был на водокачке, не знал, – отвечает Нг. – Но как только он выпустил пару очередей, мы рассчитали траектории пуль на миллиметровой волне и выследили источник.
Голосовыми командами Нг выводит фургон из укрытия и направляется к 1-405.
– Я бы сказала, очевидное место для снайпера.
– Он был в неукрепленной позиции, открытой со всех сторон, – возражает Нг. – Иными словами, выбрал себе позицию камикадзе. А это нетипичное поведение для торговцев наркотиками. Обычно они более прагматичны. Ну так что, будет еще какая-нибудь критика в мой адрес?
– А как с пробиркой? Получилось?
– Да. Пробирка была помещена в герметичную камеру внутри вертолета еще до того, как успела выбросить содержимое. Она была заморожена до фазы химического саморазрушения. Теперь у нас есть образец «Лавины», чего еще никому не удавалось. На таком успехе и строят репутацию.
– А как насчет Крысопсов?
– А что с ними?
– Они уже вернулись в фургон? Вернулись сюда? – И.В. кивком указывает на пространство у себя за спиной.
Нг отмалчивается. И.В. напоминает себе, что он сидит у себя в кабинете во Вьетнаме 1955-го и все происходящее смотрит по телевизору.
– Трое вернулись, – говорит Нг. – Трое на пути сюда. А еще троих я оставил для дополнительных усмирительных мер.
– Ты их бросаешь?
– Они нас нагонят, – говорит Нг. – По прямой они развивают семьсот миль в час.
– Правда, что внутри у них ядерная начинка?
– Диатермальные изотопы.
– А что будет, если одна из них взорвется? Всё и вся мутируют?
– Если окажешься рядом с разрушительной силой настолько мощной, чтобы декапсулировать эти изотопы, – говорит Нг, – тебе нечего будет волноваться из-за облучения.
– А они смогут найти к нам дорогу?
– Когда-нибудь в детстве смотрела «Лесси возвращается домой»? – спрашивает он. – Или лучше сказать, была младше, чем сейчас?
Вот как. Она была права. Крысопсы сделаны из собак.
– Это жестоко, – говорит она.
– Подобные чувства вполне предсказуемы, – говорит Нг.
– Лишить собаку ее тела, держать все время в бункере...
– Знаешь, что делает Крысопес, когда сидит у себя в, как ты его называешь, бункере?
– Вылизывает себе электронные яйца?
– Ловит летающие тарелки в прибое. Вечно. Жрет растущие на деревьях стейки. Лежит у камина в охотничьем домике. Я пока еще не установил симулятор вылизывания под хвостом, но ты подала неплохую мысль. Пожалуй, такое стоит инсталлировать.
– А как насчет тех часов, когда он не в бункере? Когда он носится у тебя на побегушках?
– А ты можешь себе представить, какая это свобода для питбуля, если он способен бежать со скоростью семьсот миль в час?
И.В. молчит. Она слишком занята обдумыванием этой идеи.
– Твоя ошибка, – продолжает Нг, – в том, что ты считаешь, будто все механически улучшенные организмы – как я, скажем, – жалкие калеки. На деле нам теперь живется лучше, чем раньше.
– А где ты берешь питбулей?
– Каждый день во всех городах на произвол судьбы бросают огромное число собак.
– Так ты кромсаешь брошенных щенков?
– Мы спасаем брошенных собак от неизбежного уничтожения и отправляем их практически в собачий рай.
– У нас с моим другом Падалью был питбуль. Фидо. Мы нашли его в переулке. Какая-то сволочь прострелила ему ногу. Мы отвезли его к ветеринару. Несколько месяцев мы держали его в пустой квартире в доме Падали, играли с ним каждый день, приносили еду. А потом однажды мы пришли поиграть с Фидо, но он исчез. Кто-то вломился в квартиру и его унес. Наверное, продал на опыты.
– Вероятно, – отзывается Нг, – но все равно для собаки это была не жизнь.
– Все же лучше того, как он жил раньше.
Разговор обрывается: Нг поглощен управлением фургоном, который выезжает на бесплатную трассу Лонг-Бич в сторону города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
С тех пор как она подбросила в воздух пробирку, прошли лишь три секунды. И.В. поворачивается и заглядывает внутрь склада. Но ее взгляд притягивает фигура на крыше. Это еще один охранник, снайпер, вышедший из-за модуля кондиционера, и его глаза уже привыкли к слепящему свету. Он поднимает винтовку к плечу. И.В. морщится, когда по ее глазам несколько раз проходит лазерный луч, пока снайпер наводит ей на лоб перекрестие мишени. За спиной у него она видит «Смертельный вихрь»: в яростном свете лопасти образуют диск, который, сужаясь, превращается в ровную серебряную линию. А потом вертолетик летит прямо на снайпера.
Затем «Смертельный вихрь» резко сворачивает вправо в поисках дополнительной жертвы, а из-под него валится какой-то предмет. И.В. решает было, что вертолетик сбросил бомбу, но это голова снайпера, которая, быстро вращаясь, извергает в яростном свете тонкую розовую спираль. Лопасти вертолетика, наверное, прошлись по основанию шеи бедняги. Одна часть И.В. бесстрастно наблюдает за головой, подпрыгивающей и вращающейся в пыли, а другая вопит что есть мочи.
Тут она слышит хлопок – первый громкий звук за все эти минуты. Повернувшись на звук, она видит перед собой возвышающуюся над складским сектором водокачку – лучшего места для снайпера и не придумать.
Но тут ее внимание привлекает карандашный росчерк голубовато-белого выхлопа крохотной ракеты, которая взмывает в небо из фургона Нг. Ракета не делает ничего, просто поднимается на определенную высоту и там зависает. И.В. уже не до ракеты; вскочив на доску, она изо всех сил отталкивается от земли, стараясь найти укрытие от снайпера на водокачке.
Слышится второй хлопок. Но не успевает этот звук достигнуть ее ушей, ракета срывается с места, будто пескарь, по горизонтали, два-три раза поводит носом, чтобы скорректировать курс, и самонаводится на насест снайпера – на пожарной лестнице водокачки. Гремит ужасающий взрыв – без огня и света, – все равно что громкий бессмысленный «бум», как иногда при фейерверке. С мгновение И.В. кажется, будто она слышит грохот, с которым шрапнель рикошетит от металлических конструкций.
Не успевает она въехать в лабиринт, как мимо нее проносится пылевой тайфунчик, отбрасывая ей в лицо камешки и осколки стекла. Цунами летит в лабиринт. И.В. слышно, как оно со звуком пинг-понгового мячика отталкивается от стен, меняя направление. Это Крысопес расчищает ей путь.
Ну до чего мило!
– Ловко проделано, отставник, – говорит она, снова забираясь в фургон Нг. Горло у нее словно опухло. Может быть, от крика, а может, от токсических отходов. Или ее сейчас вырвет. – Ты что, не знал о снайперах? – Если она будет думать о мелочах, то ей, может, удастся забыть о подвигах «Смертельного вихря».
– О том, который был на водокачке, не знал, – отвечает Нг. – Но как только он выпустил пару очередей, мы рассчитали траектории пуль на миллиметровой волне и выследили источник.
Голосовыми командами Нг выводит фургон из укрытия и направляется к 1-405.
– Я бы сказала, очевидное место для снайпера.
– Он был в неукрепленной позиции, открытой со всех сторон, – возражает Нг. – Иными словами, выбрал себе позицию камикадзе. А это нетипичное поведение для торговцев наркотиками. Обычно они более прагматичны. Ну так что, будет еще какая-нибудь критика в мой адрес?
– А как с пробиркой? Получилось?
– Да. Пробирка была помещена в герметичную камеру внутри вертолета еще до того, как успела выбросить содержимое. Она была заморожена до фазы химического саморазрушения. Теперь у нас есть образец «Лавины», чего еще никому не удавалось. На таком успехе и строят репутацию.
– А как насчет Крысопсов?
– А что с ними?
– Они уже вернулись в фургон? Вернулись сюда? – И.В. кивком указывает на пространство у себя за спиной.
Нг отмалчивается. И.В. напоминает себе, что он сидит у себя в кабинете во Вьетнаме 1955-го и все происходящее смотрит по телевизору.
– Трое вернулись, – говорит Нг. – Трое на пути сюда. А еще троих я оставил для дополнительных усмирительных мер.
– Ты их бросаешь?
– Они нас нагонят, – говорит Нг. – По прямой они развивают семьсот миль в час.
– Правда, что внутри у них ядерная начинка?
– Диатермальные изотопы.
– А что будет, если одна из них взорвется? Всё и вся мутируют?
– Если окажешься рядом с разрушительной силой настолько мощной, чтобы декапсулировать эти изотопы, – говорит Нг, – тебе нечего будет волноваться из-за облучения.
– А они смогут найти к нам дорогу?
– Когда-нибудь в детстве смотрела «Лесси возвращается домой»? – спрашивает он. – Или лучше сказать, была младше, чем сейчас?
Вот как. Она была права. Крысопсы сделаны из собак.
– Это жестоко, – говорит она.
– Подобные чувства вполне предсказуемы, – говорит Нг.
– Лишить собаку ее тела, держать все время в бункере...
– Знаешь, что делает Крысопес, когда сидит у себя в, как ты его называешь, бункере?
– Вылизывает себе электронные яйца?
– Ловит летающие тарелки в прибое. Вечно. Жрет растущие на деревьях стейки. Лежит у камина в охотничьем домике. Я пока еще не установил симулятор вылизывания под хвостом, но ты подала неплохую мысль. Пожалуй, такое стоит инсталлировать.
– А как насчет тех часов, когда он не в бункере? Когда он носится у тебя на побегушках?
– А ты можешь себе представить, какая это свобода для питбуля, если он способен бежать со скоростью семьсот миль в час?
И.В. молчит. Она слишком занята обдумыванием этой идеи.
– Твоя ошибка, – продолжает Нг, – в том, что ты считаешь, будто все механически улучшенные организмы – как я, скажем, – жалкие калеки. На деле нам теперь живется лучше, чем раньше.
– А где ты берешь питбулей?
– Каждый день во всех городах на произвол судьбы бросают огромное число собак.
– Так ты кромсаешь брошенных щенков?
– Мы спасаем брошенных собак от неизбежного уничтожения и отправляем их практически в собачий рай.
– У нас с моим другом Падалью был питбуль. Фидо. Мы нашли его в переулке. Какая-то сволочь прострелила ему ногу. Мы отвезли его к ветеринару. Несколько месяцев мы держали его в пустой квартире в доме Падали, играли с ним каждый день, приносили еду. А потом однажды мы пришли поиграть с Фидо, но он исчез. Кто-то вломился в квартиру и его унес. Наверное, продал на опыты.
– Вероятно, – отзывается Нг, – но все равно для собаки это была не жизнь.
– Все же лучше того, как он жил раньше.
Разговор обрывается: Нг поглощен управлением фургоном, который выезжает на бесплатную трассу Лонг-Бич в сторону города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136