Слушает аудиокниги. Смотрит кинофильмы. Много спит. Все идет, как надо».
«Она знает, что я вернулся?»
«Да, знает, и передает, что любит тебя».
«Можно мне послать ей цветы?»
«Разумеется можно, и не забудь написать на карточке „Для Бессмертной Офелии“, хорошо?»
«Но почему мне нельзя поговорить с ней по телефону? Почему нам нельзя воспользоваться электронной почтой?»
Наступила долгая пауза, после чего он сказал:
«Она слишком слаба для этого, Квинн. И она не хочет этого делать. Но так будет не всегда. Ей станет лучше».
Как только я повесил трубку, сразу заказал тонны цветов, бессчетные корзины касабланских лилий, маргариток, цинний и прочих цветов, какие только помнил. Я надеялся, они заполнят ее одиночную камеру. На каждой карточке следовало написать большими буквами «Моей Бессмертной Офелии».
Помню, что после я забрел в кухню с затуманенной головой от смены часовых поясов и горя и увидел, что Томми играет в слова с маленьким Джеромом; мне показалось невероятным, что такой маленький парнишка в столь юном возрасте может играть в эту игру, но потом я понял, что Томми в действительности просто учит его самым простым словам, таким как «дом», «стол», «стул», «чай» и так далее.
Помню, что зашел в кладовку и, увидев Жасмин, спросил: «Кто его родители?» – думая, что это один из ее маленьких племянников, но услышал в ответ: «Мы с тобой». Помню, что чуть не лишился сознания. Не буквально, конечно. А еще она сказала мне: «Его второе имя – Тарквиний».
Помню, вернулся в дом, чувствуя себя как на крыльях, и принялся пристально рассматривать сына и приемного тринадцатилетнего дядю, сознавая свое особое, неповторимое положение благодаря этим двум маленьким существам, а когда рядом появилась Жасмин, я обнял ее и поцеловал, и она оттолкнула меня, тихо пробормотав, что глупостей больше не будет и мне следовало бы это знать.
Я как пьяный добрался до спальни тетушки Куин, где она уже устроилась в своем шезлонге под одним из своих белых атласных одеял, в неглиже с перьями, которые колыхались в обе стороны, повинуясь движению веера. Тетушка сказала:
«Мальчик, мой дорогой, ступай спать. Ты белый как мел. Я поспала в самолете, а ты нет. Ты же на ногах не стоишь!»
«Шампанское найдется? – воскликнул я. – Вели принести шампанского. У нас есть что отметить».
«Подойди ко мне!» – велела Жасмин, влетевшая следом. Но меня уже было не остановить.
«А вот и шампанское!» – сказал я, обнаружив в ведерке охлажденную бутылку и рядом лишний бокал. Тетушка Куин радостно пила из своего.
Который час? Какая разница? Я выпил и рассказал ей о Джероме, а Жасмин тем временем впилась в мою руку отточенными коготками и нашептывала проклятия мне на ухо, на что я не отреагировал ни единым звуком.
Тетушка Куин была сверх меры счастлива!
«Превосходно! – объявила она. – А ведь все это время, Тарквиний, я считала тебя девственником! Приведите же ко мне этого ребенка. А ты, Жасмин, меня просто изумляешь. Почему, скажи на милость, ты нам не написала, ничего не рассказала! Теперь, помимо всего прочего, нужно позаботиться, чтобы ребенок был обеспечен».
Таким образом, красивого маленького инфанта привели и представили королеве, а я, захмелев от счастья, выпил еще два бокала шампанского, прежде чем окончательно лишился связной речи. К этому времени моему сыну сообщили, что я его отец. Томми тоже узнал новость – тетушка Куин настояла, заявив, что в нашем доме нет секретов, что так гораздо лучше для всех нас.
Помню, как, шатаясь, подошел к кровати тетушки и какая-то добрая душа стащила с постели многочисленные расшитые одеяльца и будуарных кукол, чтобы я мог рухнуть лицом вниз в белоснежные подушки, и та же добрая душа сняла с меня ботинки, и вскоре я, тепло укрытый от прохлады кондиционера, уже крепко спал.
И мне приснился Гоблин. Это был ужасный сон: Гоблин страдал и не мог до меня добраться. Я видел полупрозрачное жуткое существо, которое изо всех сил старалось стать видимым, но без моей помощи оставалось неясным, расплывчатым, несчастным. В этом сне я вел себя холодно и жестоко по отношению к Гоблину.
Я танцевал с Ревеккой. Она сказала: «Я не воспользуюсь тобой для своей мести. Ты был слишком хорош».
«Кем в таком случае ты воспользуешься?» – спросил я, но в ответ она лишь рассмеялась. Ревекка ушла, а с ней ушла и музыка. Я открыл глаза.
Рядом со мной лежала тетушка Куин. На ней были очки в серебряной оправе. Она читала дешевое издание «Лавки древностей», которое я дал ей в самолете.
«Квинн, Диккенс – безумец», – заявила тетушка.
«О, это точно, – сказал я. – Дальше пойдет еще хуже, вокруг маленькой Нелл так и будут сгущаться черные тучи. Только не бросай читать».
«Ни за что», – сказала тетушка, уютно прижавшись ко мне.
Перья ее неглиже щекотали мне нос, но я не возражал. Мне нравилось, что ее хрупкая рука так близко от моей. Если бы я захотел, то мог бы читать книгу одновременно с ней. Я вдыхал аромат ее сладких духов. Она могла бы купить какие угодно духи, но предпочитала «Шантильи» из местной лавчонки – слаще которых во всем мире не найти.
Помню, что увидел в окне фиолетовое небо.
«Господи, почти стемнело, – сказал я. – Я должен съездить в Хижину Отшельника! Я должен увидеть свой шедевр».
«Тарквиний Блэквуд, ты не поедешь ни на какие болота в такой час».
«Ерунда, я должен, – сказал я и поцеловал ее в лоб, а потом в мягкую напудренную щеку. – И Мона, и Гоблин для меня недоступны, но потерю Гоблина, должен признать, я не оплакиваю. А сейчас я просто должен туда поехать и заявить свои права на то, что сотворено по моей воле».
Помню, последовали протесты, но я был к ним глух.
Я торопливо поднялся в свою комнату, зашел в гардеробную и, все еще окончательно не протрезвев, натянул новую пару джинсов, новую рубашку и новые ботинки (все это купила по моим новым размерам Большая Рамона, как только узнала о нашем возвращении домой), а потом я достал из ночного столика пистолет тридцать восьмого калибра и спустился вниз. В кухне я захватил бутылку воды, большой нож, в гараже взял фонарик, после чего направился к пристани.
Разумеется, я нарушал условие моего дерзкого, дикого партнера – впрочем, я ведь на них и не соглашался. Я для себя, а не для кого-то, заново отделал Хижину Отшельника, привнеся многочисленные новшества. Я для себя, а не для кого-то, заказал чудесную обстановку, которую скоро увижу. Я не боялся его, разве что испытывал мрачное любопытство перед встречей – возможно, надеялся, что нам удастся спокойно поговорить, обсудить «наш» маленький домик и выяснить в конце концов, действительно ли между нами заключена сделка, так как это я, а вовсе не он, добился всех этих чудесных изменений.
То, что рядом не было Гоблина, для меня не имело значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
«Она знает, что я вернулся?»
«Да, знает, и передает, что любит тебя».
«Можно мне послать ей цветы?»
«Разумеется можно, и не забудь написать на карточке „Для Бессмертной Офелии“, хорошо?»
«Но почему мне нельзя поговорить с ней по телефону? Почему нам нельзя воспользоваться электронной почтой?»
Наступила долгая пауза, после чего он сказал:
«Она слишком слаба для этого, Квинн. И она не хочет этого делать. Но так будет не всегда. Ей станет лучше».
Как только я повесил трубку, сразу заказал тонны цветов, бессчетные корзины касабланских лилий, маргариток, цинний и прочих цветов, какие только помнил. Я надеялся, они заполнят ее одиночную камеру. На каждой карточке следовало написать большими буквами «Моей Бессмертной Офелии».
Помню, что после я забрел в кухню с затуманенной головой от смены часовых поясов и горя и увидел, что Томми играет в слова с маленьким Джеромом; мне показалось невероятным, что такой маленький парнишка в столь юном возрасте может играть в эту игру, но потом я понял, что Томми в действительности просто учит его самым простым словам, таким как «дом», «стол», «стул», «чай» и так далее.
Помню, что зашел в кладовку и, увидев Жасмин, спросил: «Кто его родители?» – думая, что это один из ее маленьких племянников, но услышал в ответ: «Мы с тобой». Помню, что чуть не лишился сознания. Не буквально, конечно. А еще она сказала мне: «Его второе имя – Тарквиний».
Помню, вернулся в дом, чувствуя себя как на крыльях, и принялся пристально рассматривать сына и приемного тринадцатилетнего дядю, сознавая свое особое, неповторимое положение благодаря этим двум маленьким существам, а когда рядом появилась Жасмин, я обнял ее и поцеловал, и она оттолкнула меня, тихо пробормотав, что глупостей больше не будет и мне следовало бы это знать.
Я как пьяный добрался до спальни тетушки Куин, где она уже устроилась в своем шезлонге под одним из своих белых атласных одеял, в неглиже с перьями, которые колыхались в обе стороны, повинуясь движению веера. Тетушка сказала:
«Мальчик, мой дорогой, ступай спать. Ты белый как мел. Я поспала в самолете, а ты нет. Ты же на ногах не стоишь!»
«Шампанское найдется? – воскликнул я. – Вели принести шампанского. У нас есть что отметить».
«Подойди ко мне!» – велела Жасмин, влетевшая следом. Но меня уже было не остановить.
«А вот и шампанское!» – сказал я, обнаружив в ведерке охлажденную бутылку и рядом лишний бокал. Тетушка Куин радостно пила из своего.
Который час? Какая разница? Я выпил и рассказал ей о Джероме, а Жасмин тем временем впилась в мою руку отточенными коготками и нашептывала проклятия мне на ухо, на что я не отреагировал ни единым звуком.
Тетушка Куин была сверх меры счастлива!
«Превосходно! – объявила она. – А ведь все это время, Тарквиний, я считала тебя девственником! Приведите же ко мне этого ребенка. А ты, Жасмин, меня просто изумляешь. Почему, скажи на милость, ты нам не написала, ничего не рассказала! Теперь, помимо всего прочего, нужно позаботиться, чтобы ребенок был обеспечен».
Таким образом, красивого маленького инфанта привели и представили королеве, а я, захмелев от счастья, выпил еще два бокала шампанского, прежде чем окончательно лишился связной речи. К этому времени моему сыну сообщили, что я его отец. Томми тоже узнал новость – тетушка Куин настояла, заявив, что в нашем доме нет секретов, что так гораздо лучше для всех нас.
Помню, как, шатаясь, подошел к кровати тетушки и какая-то добрая душа стащила с постели многочисленные расшитые одеяльца и будуарных кукол, чтобы я мог рухнуть лицом вниз в белоснежные подушки, и та же добрая душа сняла с меня ботинки, и вскоре я, тепло укрытый от прохлады кондиционера, уже крепко спал.
И мне приснился Гоблин. Это был ужасный сон: Гоблин страдал и не мог до меня добраться. Я видел полупрозрачное жуткое существо, которое изо всех сил старалось стать видимым, но без моей помощи оставалось неясным, расплывчатым, несчастным. В этом сне я вел себя холодно и жестоко по отношению к Гоблину.
Я танцевал с Ревеккой. Она сказала: «Я не воспользуюсь тобой для своей мести. Ты был слишком хорош».
«Кем в таком случае ты воспользуешься?» – спросил я, но в ответ она лишь рассмеялась. Ревекка ушла, а с ней ушла и музыка. Я открыл глаза.
Рядом со мной лежала тетушка Куин. На ней были очки в серебряной оправе. Она читала дешевое издание «Лавки древностей», которое я дал ей в самолете.
«Квинн, Диккенс – безумец», – заявила тетушка.
«О, это точно, – сказал я. – Дальше пойдет еще хуже, вокруг маленькой Нелл так и будут сгущаться черные тучи. Только не бросай читать».
«Ни за что», – сказала тетушка, уютно прижавшись ко мне.
Перья ее неглиже щекотали мне нос, но я не возражал. Мне нравилось, что ее хрупкая рука так близко от моей. Если бы я захотел, то мог бы читать книгу одновременно с ней. Я вдыхал аромат ее сладких духов. Она могла бы купить какие угодно духи, но предпочитала «Шантильи» из местной лавчонки – слаще которых во всем мире не найти.
Помню, что увидел в окне фиолетовое небо.
«Господи, почти стемнело, – сказал я. – Я должен съездить в Хижину Отшельника! Я должен увидеть свой шедевр».
«Тарквиний Блэквуд, ты не поедешь ни на какие болота в такой час».
«Ерунда, я должен, – сказал я и поцеловал ее в лоб, а потом в мягкую напудренную щеку. – И Мона, и Гоблин для меня недоступны, но потерю Гоблина, должен признать, я не оплакиваю. А сейчас я просто должен туда поехать и заявить свои права на то, что сотворено по моей воле».
Помню, последовали протесты, но я был к ним глух.
Я торопливо поднялся в свою комнату, зашел в гардеробную и, все еще окончательно не протрезвев, натянул новую пару джинсов, новую рубашку и новые ботинки (все это купила по моим новым размерам Большая Рамона, как только узнала о нашем возвращении домой), а потом я достал из ночного столика пистолет тридцать восьмого калибра и спустился вниз. В кухне я захватил бутылку воды, большой нож, в гараже взял фонарик, после чего направился к пристани.
Разумеется, я нарушал условие моего дерзкого, дикого партнера – впрочем, я ведь на них и не соглашался. Я для себя, а не для кого-то, заново отделал Хижину Отшельника, привнеся многочисленные новшества. Я для себя, а не для кого-то, заказал чудесную обстановку, которую скоро увижу. Я не боялся его, разве что испытывал мрачное любопытство перед встречей – возможно, надеялся, что нам удастся спокойно поговорить, обсудить «наш» маленький домик и выяснить в конце концов, действительно ли между нами заключена сделка, так как это я, а вовсе не он, добился всех этих чудесных изменений.
То, что рядом не было Гоблина, для меня не имело значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184