И я в том числе. Рядом похрапывала Большая Рамона. Иногда я пробуждался, и у меня было смутное ощущение, будто я только что разговаривал с Ревеккой. Мы сидели на лужайке, в старых плетеных креслах, и она рассказывала мне, что всю плетеную мебель Манфред когда-то купил для нее.
Она была очень рада, что я распорядился забрать мебель с чердака и восстановить и что Папашка самолично покрасил ее белой краской. Мебель теперь смотрелась чудесно.
«Ты для меня целый мир, Тарквиний», – сказала она.
Но она хотела сказать мне что-то еще. Она пыталась говорить о другом, о том, что я должен сделать, чтобы восстановилась справедливость, а я почему-то с ней спорил.
Сон был очень неясный и легкий. Я проснулся и уставился перед собой. Видение сразу рассеялось. Но стоило перевернуться на другой бок, как я вновь заговорил с Ревеккой.
Неожиданно меня выдернули из кровати и поволокли по полу!
Я мгновенно очнулся от сна.
Сильные руки втолкнули меня в ванную, потом приподняли над полом и, стукнув головой о стену, пригвоздили к ней. Узкая полоска света, проникавшая из-под двери, позволила разглядеть высокого человека, который меня держал. Тщательно зачесанные назад волосы над высокими закругленными висками открывали лицо с большими темными глазами. Его взгляд был прикован ко мне.
«Вот, значит, как, чертенок ты эдакий! Побросал мои книги в костер? – прошептал он, жарко дыша мне прямо в лицо. – Ты сжег мои книги! Решил со мной поиграть?»
Я постепенно начал приходить в себя и вдруг понял, что охвачен вовсе не ужасом, а яростью – той самой яростью, с которой жег книги, тем самым сильно его разозлив.
«Убери руки, и вон из моего дома! – прошептал я. – Стоит мне поднять тревогу, как сюда сбегутся человек десять с ружьями. Уж они-то будут знать, как с тобой поступить. Как ты посмел войти в мою комнату? Как ты посмел вновь залезть в чужой дом?»
Я боролся как мог, пытаясь вырваться. Толкал его в грудь изо всех сил. Он оставался недвижен, как скала. Его глаза пылали злобой. А еще я разглядел черный сюртук и белую рубашку с манжетами и открытым воротом. Незнакомец медленно опустил меня на пол.
«Эх ты, дурачок», – сказал он, крепко держа меня за плечи и улыбаясь. Я впервые разглядел его губы – красивой формы, но несколько полноватые. Я снова разбуянился в его цепких руках – саданул коленом, начал брыкаться, пиная в лодыжки. Все безрезультатно!
«Не смей больше приближаться к острову! – прошипел он. – Никогда не прикасайся к тому, что мое, – слышишь?»
«Ты лжец и преступник, – сказал я. – Если есть претензии, предъяви их в суд!»
«Ты что не понял, я ведь могу тебя убить! – в ответ вспылил он. – И не буду при этом терзаться сомнениями. Чего ты ерепенишься? Почему так глупо себя ведешь? Что тебе там понадобилось?»
«Остров по праву принадлежит мне! – ответил я. – Убирайся из моего дома, пока я не поднял шум».
Конечно, я знал, что никто меня не услышит. Рамона спала мертвым сном. Дом был слишком велик, стены слишком толстые, а мы с ним стояли в тесной ванной без окон, отделанной плиткой. Внезапно он ослабил хватку. У меня заломило плечи. Однако он меня не отпустил. Немного погодя он снова заговорил, на этот раз гораздо спокойнее:
«Сейчас я не буду тебя убивать. Я не желаю твоей смерти. Насчет тебя у меня есть своя теория. Но попробуй только еще раз оказаться вблизи острова – и я убью тебя, понял? И другим строго-настрого накажи, чтобы держались от острова подальше. Запрети там появляться кому бы то ни было, или я вернусь, утащу тебя на болото, и ты, дерзкий щенок, умрешь там медленной смертью, как умерла Ревекка».
Не успел он закончить фразу, как огромное зеркало справа от него раскололось на куски и большие острые осколки с грохотом засыпали весь пол. Я заметил за его спиной Гоблина, когда тот поднял руки и обхватил незнакомца за шею.
Гоблин сразу исчез, видимо, все силы ушли на другое.
Незнакомец выругался на непонятном языке, выпустил меня из рук и рефлекторно схватился за свое горло. Тут лопнула стеклянная дверь душа, и Гоблин вновь стал видимым, хотя очень прозрачным Он размахивал осколком стекла, похожим на нож, но незнакомец, обладавший невероятной силой, довольно легко парировал выпады.
Ругаясь, он успевал оглядываться по сторонам. Я заметил, что его очень длинные черные волосы были стянуты в волнистый хвост. И что он широкоплеч.
Незнакомец разъярился и, повернувшись, вновь схватил меня, но Гоблин опять пошел в атаку, и в громилу полетели острые куски стекла. Тот сразу отпустил меня, попятился и начал крутиться, словно танцор.
По всей комнате летало стекло. Незнакомцу пришлось пригнуться, уворачиваясь от осколка, нацеленного прямо ему в лицо. Лопнула нижняя половина душевой кабины – и на пол полетела новая порция осколков, еще более острых.
«Что это?» – шипел громила, так быстро отмахиваясь обеими руками от необычных снарядов, что я не мог уследить за его жестами.
Гоблин набросился на него с кулаками, а потом снова принялся душить. Незнакомец яростно, но с видимым усилием сбросил с себя нападавшего.
Ярко вспыхнул свет, затем погас и снова загорелся. Тут я разглядел незнакомца при полном свете. Это был молодой человек с идеальной кожей и блестящей черной шевелюрой, в отлично сшитом черном костюме. Его лицо, пусть даже искаженное ненавистью, было красиво – по-другому не скажешь.
«Что это, черт тебя возьми?» – прорычал он, обращаясь ко мне. На него сыпался град стекол, а он отмахивался от них, как от насекомых. Лампочки по-прежнему то ярко вспыхивали, то гасли.
«Так я тебе и сказал! – ответил я. – Ты сейчас в моем доме, точно так же, как когда читал свои книги на моем острове! Убирайся вон, иначе может случиться всякое. Я вижу того, кто с тобою сейчас борется, и мне ясно как день, что ты его не видишь!»
Я кипел от ярости. Мне лишь чуть-чуть не хватило смелости попытаться швырнуть осколок прямо ему в грудь. В следующую секунду он исчез. Исчез тихо и быстро, словно его тут никогда и не было, а я остался один, в темноте, среди разбитого стекла, и Большая Рамона в своей ночной рубашке в розочку, босая, удивленно смотрела на меня.
«Боже милостивый! – выдохнула она. – Что ты натворил?»
«Это не я, это он. Ты разве его не видела! Господи, ты разве его не видела?» – взмолился я.
«Даже не знаю, что я видела. Стой смирно. И не думай ступить на осколки! Я крепко спала, когда услышала звон бьющегося стекла».
Гоблин стоял в дверях туалета и сдержанно, мудро мне улыбался. Я обнял его. Он не был бестелесным.
«Слава богу, что у меня есть ты, – объявил я, гладя его по волосам и целуя. – Ты спугнул его. Тебе это удалось».
Дом просыпался. Я услышал топот ног, бегущих по лестнице. Из холла внизу раздался голос Клема. Сработал сигнал тревоги, хотя как и где – я не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Она была очень рада, что я распорядился забрать мебель с чердака и восстановить и что Папашка самолично покрасил ее белой краской. Мебель теперь смотрелась чудесно.
«Ты для меня целый мир, Тарквиний», – сказала она.
Но она хотела сказать мне что-то еще. Она пыталась говорить о другом, о том, что я должен сделать, чтобы восстановилась справедливость, а я почему-то с ней спорил.
Сон был очень неясный и легкий. Я проснулся и уставился перед собой. Видение сразу рассеялось. Но стоило перевернуться на другой бок, как я вновь заговорил с Ревеккой.
Неожиданно меня выдернули из кровати и поволокли по полу!
Я мгновенно очнулся от сна.
Сильные руки втолкнули меня в ванную, потом приподняли над полом и, стукнув головой о стену, пригвоздили к ней. Узкая полоска света, проникавшая из-под двери, позволила разглядеть высокого человека, который меня держал. Тщательно зачесанные назад волосы над высокими закругленными висками открывали лицо с большими темными глазами. Его взгляд был прикован ко мне.
«Вот, значит, как, чертенок ты эдакий! Побросал мои книги в костер? – прошептал он, жарко дыша мне прямо в лицо. – Ты сжег мои книги! Решил со мной поиграть?»
Я постепенно начал приходить в себя и вдруг понял, что охвачен вовсе не ужасом, а яростью – той самой яростью, с которой жег книги, тем самым сильно его разозлив.
«Убери руки, и вон из моего дома! – прошептал я. – Стоит мне поднять тревогу, как сюда сбегутся человек десять с ружьями. Уж они-то будут знать, как с тобой поступить. Как ты посмел войти в мою комнату? Как ты посмел вновь залезть в чужой дом?»
Я боролся как мог, пытаясь вырваться. Толкал его в грудь изо всех сил. Он оставался недвижен, как скала. Его глаза пылали злобой. А еще я разглядел черный сюртук и белую рубашку с манжетами и открытым воротом. Незнакомец медленно опустил меня на пол.
«Эх ты, дурачок», – сказал он, крепко держа меня за плечи и улыбаясь. Я впервые разглядел его губы – красивой формы, но несколько полноватые. Я снова разбуянился в его цепких руках – саданул коленом, начал брыкаться, пиная в лодыжки. Все безрезультатно!
«Не смей больше приближаться к острову! – прошипел он. – Никогда не прикасайся к тому, что мое, – слышишь?»
«Ты лжец и преступник, – сказал я. – Если есть претензии, предъяви их в суд!»
«Ты что не понял, я ведь могу тебя убить! – в ответ вспылил он. – И не буду при этом терзаться сомнениями. Чего ты ерепенишься? Почему так глупо себя ведешь? Что тебе там понадобилось?»
«Остров по праву принадлежит мне! – ответил я. – Убирайся из моего дома, пока я не поднял шум».
Конечно, я знал, что никто меня не услышит. Рамона спала мертвым сном. Дом был слишком велик, стены слишком толстые, а мы с ним стояли в тесной ванной без окон, отделанной плиткой. Внезапно он ослабил хватку. У меня заломило плечи. Однако он меня не отпустил. Немного погодя он снова заговорил, на этот раз гораздо спокойнее:
«Сейчас я не буду тебя убивать. Я не желаю твоей смерти. Насчет тебя у меня есть своя теория. Но попробуй только еще раз оказаться вблизи острова – и я убью тебя, понял? И другим строго-настрого накажи, чтобы держались от острова подальше. Запрети там появляться кому бы то ни было, или я вернусь, утащу тебя на болото, и ты, дерзкий щенок, умрешь там медленной смертью, как умерла Ревекка».
Не успел он закончить фразу, как огромное зеркало справа от него раскололось на куски и большие острые осколки с грохотом засыпали весь пол. Я заметил за его спиной Гоблина, когда тот поднял руки и обхватил незнакомца за шею.
Гоблин сразу исчез, видимо, все силы ушли на другое.
Незнакомец выругался на непонятном языке, выпустил меня из рук и рефлекторно схватился за свое горло. Тут лопнула стеклянная дверь душа, и Гоблин вновь стал видимым, хотя очень прозрачным Он размахивал осколком стекла, похожим на нож, но незнакомец, обладавший невероятной силой, довольно легко парировал выпады.
Ругаясь, он успевал оглядываться по сторонам. Я заметил, что его очень длинные черные волосы были стянуты в волнистый хвост. И что он широкоплеч.
Незнакомец разъярился и, повернувшись, вновь схватил меня, но Гоблин опять пошел в атаку, и в громилу полетели острые куски стекла. Тот сразу отпустил меня, попятился и начал крутиться, словно танцор.
По всей комнате летало стекло. Незнакомцу пришлось пригнуться, уворачиваясь от осколка, нацеленного прямо ему в лицо. Лопнула нижняя половина душевой кабины – и на пол полетела новая порция осколков, еще более острых.
«Что это?» – шипел громила, так быстро отмахиваясь обеими руками от необычных снарядов, что я не мог уследить за его жестами.
Гоблин набросился на него с кулаками, а потом снова принялся душить. Незнакомец яростно, но с видимым усилием сбросил с себя нападавшего.
Ярко вспыхнул свет, затем погас и снова загорелся. Тут я разглядел незнакомца при полном свете. Это был молодой человек с идеальной кожей и блестящей черной шевелюрой, в отлично сшитом черном костюме. Его лицо, пусть даже искаженное ненавистью, было красиво – по-другому не скажешь.
«Что это, черт тебя возьми?» – прорычал он, обращаясь ко мне. На него сыпался град стекол, а он отмахивался от них, как от насекомых. Лампочки по-прежнему то ярко вспыхивали, то гасли.
«Так я тебе и сказал! – ответил я. – Ты сейчас в моем доме, точно так же, как когда читал свои книги на моем острове! Убирайся вон, иначе может случиться всякое. Я вижу того, кто с тобою сейчас борется, и мне ясно как день, что ты его не видишь!»
Я кипел от ярости. Мне лишь чуть-чуть не хватило смелости попытаться швырнуть осколок прямо ему в грудь. В следующую секунду он исчез. Исчез тихо и быстро, словно его тут никогда и не было, а я остался один, в темноте, среди разбитого стекла, и Большая Рамона в своей ночной рубашке в розочку, босая, удивленно смотрела на меня.
«Боже милостивый! – выдохнула она. – Что ты натворил?»
«Это не я, это он. Ты разве его не видела! Господи, ты разве его не видела?» – взмолился я.
«Даже не знаю, что я видела. Стой смирно. И не думай ступить на осколки! Я крепко спала, когда услышала звон бьющегося стекла».
Гоблин стоял в дверях туалета и сдержанно, мудро мне улыбался. Я обнял его. Он не был бестелесным.
«Слава богу, что у меня есть ты, – объявил я, гладя его по волосам и целуя. – Ты спугнул его. Тебе это удалось».
Дом просыпался. Я услышал топот ног, бегущих по лестнице. Из холла внизу раздался голос Клема. Сработал сигнал тревоги, хотя как и где – я не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184