Она несколько раз напоминала мне, что при больничном комплексе есть четыре ресторана и лучший из них мог бы составить конкуренцию любому подобному заведению в Новом Орлеане. Это была целиком идея Роуан Мэйфейр – предоставить больным и их родственникам разнообразнейшее питание. Можно было перекусить на скорую руку в общем кафетерии в подвальном этаже или подняться на крышу здания в ресторан «Гранд-Люминьер», предлагавший самые изысканные блюда.
Тетушка Куин успела стать завсегдатаем «Гранд-Люминьер» и устроила так, что мои тарелки с едой поступали непосредственно из их кухни.
«У меня встреча с Нэшем, знаешь ли, – на прощание сообщила она, – и если бы ты согласился...»
"Я встречусь с ним, но только когда буду одет по-человечески, – сказал я, – а не как Крошка Вилли Винки".
Тетушка поднялась, собираясь уходить.
«И еще одно», – сказал я.
«Да?» – спросила она, готовясь нежно поцеловать меня, – сама вежливость, само внимание.
«Когда все-таки меня выпишут отсюда?»
Видимо, настал момент принять решение.
«Вероятно, завтра после твоей встречи с консилиумом психиатров? – предположила она. – Встреча назначена на четыре часа».
Все уже организовано, подумал я, но воздержался от комментариев.
«Ладно. В таком случае что, если нам – Нэшу, мне и Гоблину – поужинать в „Гранд-Люминьер“ после консилиума?»
«Превосходная идея, – оживилась тетушка. – Ты меня очень порадовал. Ты даже сам не знаешь как. Видел бы ты этот ресторан! Хотя завтра ты обязательно его увидишь! Мне не терпится рассказать Нэшу».
Последовал град поцелуев, и тетушка ушла, оставив после себя легкий шлейф чудесных духов, которыми когда-то пользовалась и Линелль.
Я посмотрел на Гоблина. Он, видимо, даже не собирался покидать свой угол, где так уютно устроился. На нем был мой счастливый галстук от Версаче. Гоблин явно в нем щеголял. Я включил компьютер.
«Ты не разговаривал со мной после той ночи, – произнес я вслух, набирая слова на клавиатуре. – Что с тобой такое? В чем дело? Я всем рассказал о твоем поступке. Я отдал тебе должное».
Гоблин исчез, хотя еще секунду назад был очень хорошо виден. Я перепугался. Тут клавиши начали двигаться.
«Мне нравится быть злым», – появилось на экране.
Я опешил.
«Это плохо. – Я опять произносил каждое слово вслух. – Человек, который причинил мне боль, был злым. Ты видел, как он плохо поступил?»
«Не используй только простые слова, – затрещали с пулеметной скоростью клавиши. – Я говорил тебе, что знаю все слова, которые ты когда-либо печатал на клавиатуре. Я слушаю. Я учусь. Я научился многому. А злость мою вызвало то, как он обошелся с тобой».
«Я знаю, что ты разозлился из-за меня, – ответил, я, продолжая говорить и печатать. – Наверняка ты слышал, как я об этом всем рассказывал».
«Разве ты не понимаешь, что с тобою здесь происходит? – спросил он, печатая с устрашающей скоростью. – Они пытаются забрать тебя у меня. Они пытаются разделить нас, хотя мы с тобою – Квинн-Гоблин. Они ничего не понимают».
«Не важно, что они думают, – спокойно ответил я. – Я люблю тебя. Я тебе предан. Им нас не разлучить. Это невозможно. Но тебе нельзя сердиться. Нельзя быть вспыльчивым. Если ты будешь гневаться и горячиться, я не смогу тебя любить».
«Если только это не гнев на твоих врагов, – возразил он. – Если причина гнева в них – тогда это хорошо, да?»
Прежде он никогда так не формулировал свои мысли. Это был крошечный и в то же время очень важный поворот в его мышлении.
«Да, – ответил я. – Я хочу, чтобы ты защищал меня. Защищай Блэквуд-Мэнор. Защищай всех тех, кого я люблю».
«Ты вызываешь у меня смех».
«Почему?» – с воинственной наивностью поинтересовался я.
Компьютер полетел с моих коленей на пол. Не успел я подняться из кресла, как Гоблин оказался рядом, вновь став видимым. Он поцеловал меня в губы, потом отстранился не более чем на фут и крепко обнял.
Губы его зашевелились, и впервые я услышал его истинный голос – монотонный и тихий.
«Теперь ты меня боишься», – медленно произнес он, вяло шевеля губами.
«Так тебе именно это нужно?» – спросил я, придя в ужас. Даже во время драки с незнакомцем я не испытывал такого страха.
«Ты хочешь, чтобы я тебя боялся? – спросил я. – Я не могу одновременно любить тебя и бояться. Если я буду тебя бояться, то вскоре возненавижу. Ты чувствовал, как я ненавижу того незнакомца? Так вот – сделай вывод».
Он снова приблизился, чтобы поцеловать меня, и я почувствовал его губы на своих так же явственно, как чувствовал поцелуи Жасмин. Он опустил руку и полез под ночную рубашку у меня между ног.
«Нет, не здесь, – сказал я. – Наберись терпения».
Он снова заговорил со мной. Он на самом деле произносил слова.
«Но когда ты это чувствуешь, я тоже это чувствую и хочу».
Ощутив его интимное пожатие, я сдался. Сдался очень быстро, впрочем, все было кончено через несколько секунд. Я откинулся в кресле и закрыл глаза По телу пробежала приятная дрожь. Настала пора тишины. Она длилась минут пять или больше. Гоблин по-прежнему был рядом. Он стоял на коленях передо мной, но я не мог взглянуть на него.
«Кто был тот незнакомец? – спросил я и открыл глаза – Я много раз тебя спрашивал. Кто он такой?»
«Не знаю», – жутким бесстрастным голосом прозвучал ответ.
«Где сейчас незнакомец?» – спросил я.
«Не знаю, – вновь ответил он. – Если бы знал, я бы его нашел и как следует ему врезал. Я не знаю всего. – Он по-прежнему говорил тихо и бесстрастно. – Однако я знаю гораздо больше, чем ты думаешь».
Я промолчал. Я был слишком напуган. Я попытался пробудить в себе чувство любви, но вовсе не потому, что желал любить его, а потому что почувствовал, что вот-вот сойду с ума. К утру следующего дня я мог бы превратиться в буйно помешанного.
«Я хочу, чтобы сейчас ты ушел, – сказал я, глядя ему в глаза. – Я хочу, чтобы ты ушел и дал мне возможность подумать, понятно?»
«Ты думаешь, что можешь мною командовать? – послышался монотонный голос, губы двигались, слегка запаздывая. – Так вот, ты не можешь мною командовать, – продолжил он. – Но ради любви я оставлю тебя в одиночестве. Остерегайся того, что здесь могут с тобою сделать».
«Не пугай меня больше», – сказал я.
«Я не хочу тебя пугать, – произнес все тот же голос. – Но ты должен понять, что они хотят тебя изменить. Они хотят сделать так, чтобы ты больше не мог ни видеть, ни слышать меня».
«Это сделать невозможно, – прошептал я. – Ступай же. Я должен побыть один. Тебе разве не хочется иногда побыть одному?»
Без ответа.
«Куда ты уходишь, когда не со мной?» – поинтересовался я.
Без ответа.
«Скажи, куда ты уходишь? Быть может, ты остаешься рядом со мной, невидимый, продолжая наблюдать и слушать?»
Без ответа.
Я почувствовал, что он исчез. В комнате вдруг стало холоднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184