Бросив сумку на пол своей комнаты, я захожу к Антею. Тот методично достаёт из своей сумки вещи и расставляет их по местам.
Ноут на стол.
Коробку с дисками на стол.
Потрёпанную книжку на кровать.
Любимую статуэтку свернувшейся змеи на тумбочку у кровати.
Чёрные ботинки в угол у двери - он любит, приходя домой, переобуваться в более удобные шлёпанцы.
Интересуюсь, зачем такие хлопоты, закрывая за собой дверь - мягко, без щелчка.
Он поворачивается ко мне со свойственным ему хитрым прищуром (у него есть любимые выражения лица, как есть у других любимая одежда).
- Я рассчитываю пробыть здесь пару дней, - говорит Антей, отставляя сумку в сторону.
Ремень сумки свешивается на пол, он отодвигает его ногой.
- Просто привык делать своё жилище более уютным, - добавляет Антей, подходя к двери. В голосе его лишь я один из всех людей могу уловить нотку иронии - если решение трибунала будет не в его пользу, то это последнее жилище, которое он обставляет.
Мы выходим из комнаты и идём по знакомым лестницам, залам, коридорам. До трибунала ещё целый день, так что у нас есть время, чтобы навестить всех друзей, обитающих здесь.
Лифт.
Окружённые пятью зеркалами, мы поднимаемся на второй уровень (отсчёт здесь идёт вниз, а не вверх).
Вот и нужный ангар. Гараж и мастерская. Сотни машин всех моделей, цветов и степеней сборки. И - обычная для Клана чистота.
Человек копается во внутренностях какой-то синей машины. Лицо скрывает откинутый капот, видны только мускулистые руки, покрытые ветвящейся замысловатой татуировкой.
Антей делает мне знак замереть на месте, а сам бесшумно идёт к нему.
Он остановился на расстоянии двух шагов, обернулся ко мне и подмигнул: человек ничего не услышал.
Антей сделал нормальный шаг
Человек отскочил от машины, зажав в руке инструменты.
На его лице сменились выражения раздражения, узнавания, радости.
- Ты словно вышел из ниоткуда, камрад, - говорит он, освобождаясь от инструментов, чтобы пожать руку Антея.
Я тоже подхожу к Альфреду. Старого механика мы всегда навешаем первым, когда случается заехать в ваулт.
Ты всегда был каким-то особенным, Альфред. Не добрым, не злым, не грустным, не весёлым... Не поддающимся классификациям... Ты можешь рассказывать о набухающих почках яблони, копаясь в грязном чреве мотора. Однажды ты объяснял нам различия между типами машинного масла, наигрывая на гитаре пастораль Баха.
Вскоре мы уже сидим в комнате, ждём чай, заваренный в традициях пред-Апокалиптического мира - это лишь один из многих секретов, которые помнит Альфред.
Итак, я разливаю душистый, пахнущий жасмином напиток по коричневым чашкам с золотыми краями. Струя ударяет в девственно-чистое донышко, начинается хоровод чаинок, не останавливающийся и после того, как я перехожу к следующей чашке.
Антей, сложив руки на столе, спокойно рассказывает о последних событиях - о задании клана, об изобретении аппарата, копирующего сознание человека на электронный носитель, о ликвидации его создателей, о смертях кланеров, о том, что теперь его будут судить, а я приехал за компанию.
Альфред устроился на заправленной белым покрывалом кровати, готовит к игре свой старенький синтезатор - переключает какие-то тумблеры, нажимает на кнопки... Он любит настраивать инструмент под каждого слушателя индивидуально.
В этих вопросах он - дока. Мы слушаем его мелодии и верим, что он - самый лучший музыкант в сегодняшнем мире.
Вообще-то я не люблю такой музыки. Но Альфред, играя забытые ныне мелодии, что-то трогает во мне, и какая-то моя железа выделяет чрезвычайно приятное для мозга вещество.
Он не поёт, потому что не умеет. Он говорит, что для других надо либо делать всё хорошо, либо совсем не браться за работу.
Это правда. Тут я с ним полностью согласен.
Альфред ужасно сожалеет, что мы никогда не услышим песен, записи которых не сохранились. Петь их своим пропитым, старчески-хриплым голосом он считает кощунством.
- Да... - внезапно говорит Альфред, рассеянно перебирая клавиши.
На самом деле это только кажется, что рассеянно - льющаяся воздушная мелодия требует дьявольской гибкости пальцев.
- Мир раньше был лучше... - бросает он первую фразу, продолжая импровизацию.
Он минималист, наш старый добрый Альфред. А его музыка такова, что закрой глаза - и покажется, будто он наигрывает на арфе, где вместо струн - голубые лучи лазера.
- Мой отец, - продолжает Альфред, - часто любил говорить мне, что в его времена трава была зеленее, солнце светило ярче... Но я просто скажу: в моё время была трава... Было солнце... Нам не нужны были очистительные фильтры и энергоэкраны, чтобы жить в городах... С прошлым связаны приятные воспоминания, и потому мы его любим. Любые воспоминания со временем становятся приятными: Любые, кроме смерти. Мы не боялись смерти в то время, мы думали, что сможем победить её. Рано или поздно мы все готовились стать бессмертными богами.
Боги имеют дурную привычку ссориться друг с другом. Но их ссоры менее жестоки, потому что они могут не спорить о выживании благодаря своему бессмертию. А люди спорят на выживание, и потому их споры полны жестокости.
- Вы помните то, что вам рассказывали о пред-Апокалиптическом мире, - продолжает странный аккомпанемент-рассказ Альфред. - Знаете, в последние годы перед концом света жить было особенно интересно. События сменяли друг друга с такой скоростью, что некоторые звенья просто выпадали из логической цепи. Мир несся под откос, словно поезд, набирающий скорость. Глобальное потепление... Повышение уровня мирового океана... Затопленные острова и огромные площади материков...
Производство всё больше дорожало, когда к стоимости товара прибавлялась стоимость электроэнергии кондиционеров, которые, по мере потепления, должны были становиться всё мощнее и мощнее... Днём на улице 50 градусов жары - каково?! Более-менее нормальный климат остался только на территории Сибири...
Ведущие страны того мира любой ценой стремились захватить контроль над быстро исчезающими ресурсами. Обострилось противостояние политических блоков. Противники истощали друг друга войнами, чтобы насытиться тем, что останется от проигравшего.
Но в войнах того времени не могло быть победителей.
И вот мы сейчас хотим построить новый мир на обломках старого, - смеётся Альфред, играя пальцем одной и той же клавишей. - Мне не нужен новый мир. Пока я здесь, в этом ангаре - я в своём прошлом, словно на маленьком космическом корабле... Да, если бы мы сегодня умели строить космические корабли, я бы купил себе один и улетел с запасом питания на пятьдесят лет.
Я бы носился вокруг планеты до самой смерти, никогда не приземляясь. А вы бы могли сказать: «Остановите мир, я сойду прямо здесь». У меня вам было бы уютно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118